Чуть переделанный кусочек, что уже был, и совсем немножко дальше.
Эвиэль Нарэн
Лиант и встретивший нас в аэропорту Лайри уходят в здание раньше нас. Д’Ангиэре пришла фантазия попутно проверить пару звеньев надвратных защит – что-то ему там не понравилось, когда мы заезжали в ворота. Остаюсь рядышком, хотя сырой ноябрьский вечер к прогулкам совсем не располагает.
- Вот мне тебе сразу голову открутить или после чашки кофе? – бормочет он, одновременно изучая защиты.
- Я сейчас здесь сама околею, - огрызаюсь я.
- Идем, - он оставляет наконец в покое надвратное пространство и мы направляемся к главному входу. По дороге замечаю две посторонние машины во дворе. На каждой двери – зеленые трилистники, прикрытые заклинанием из Общей магии, призванным маскировать их от тех, кто к магии отношения не имеет.
- Что за черт, - шипит д’Ангиэра, меняясь в лице. Значит, миэльты приехали в Академию до нашего возвращения. Не многовато ли событий на сегодня? Кажется, у ректора хватит забот и без моей пока не открученной головы… а я надеялась на чашку кофе у камина.
Он вдруг сбивается с шага и останавливается.
И вот тогда у меня мелькает смутное подозрение. Не покажи мне тогда Элдиар это их Зеркало – вряд ли эта мысль пришла бы в голову. Но уж слишком хорошо я запомнила и те эпизоды, да и тот весенний приезд миэльтов – поведение ректора поразило достаточно, чтобы не забыть.
Черт... хоть он и говорит, что черти - это как раз фольклор. Что вот про них-то я могу смело продолжать исследования итоэсских сказок. Как будто у нас тут своих сказок не хватает. Что чертями называли в лучшем случае низших эльфов - а как разновидности Сил Тьмы их не существует и существовать не может. Мол, представь - что это за комедийный персонаж и зачем такой клоун нужен Тьме - бестолковое существо с копытами и рожками. Это низшие лесные эльфы, самая глупая разновидность нэры Воздуха, к тому же склонная к алкоголизму. И если они что и в состоянии взять - то разве что тайком бутылку пива, чтобы от нее же и скакать полсуток со снесенной крышей, ломая рога обо все, что по дороге попадется.
Безрогий пьяный черт тебя возьми, Великий инквизитор Итоэса. Вместе с этой вашей инициацией, вместе с эльфами, вместе с твоим доисторическим деканом, околевшим почти тысячу лет назад.
Помнит ли он, что та эльфийка-полукровка носила подвеску с фигуркой трилистника? Что трилистник венчал диадему Элдиара?
Отомри, палач Итоэса. Мне с тобой еще жить.
Многовато их, старых демонов и кошмаров.
Кто бы мог подумать, что инквизитор Эстассии д’Ангиэра... или уж тем более Великий инквизитор Арэйль воет от этих кошмаров по ночам. И как он напугал меня, когда в одну из таких ночей, еще не придя в себя, на мой вопрос он ответил, еле разборчиво выговаривая слова: "Мне снился Великий инквизитор". "Нэвел?!" - наверное, моему изумлению предела не было. Нет, конечно, эта осипшая ворона, как он его называет - не самое приятное сновидение, но чтобы так... до агонии, до срыва связок, до припадка...
И тогда он сказал: "Нет. Марциан". До той ночи я этого имени не слышала. И только потом, узнав, поняла, что тот идиот, который составлял "Правдивые истории", слегка попутал между собой двоих Великих инквизиторов, объединив их в один персонаж под именем Арэйля. Вряд ли этот сказочник задумывался о том, сколько лет образ того любителя невинных девиц будет одним из самых страшных видений этого самого Арэйля.
И как, рассказав ровным холодным голосом магу Ригарэль, о ком идет речь, и даже презрительно съязвив под конец рассказа в адрес какого-то слабонервного инквизитора, отбывшего в дом призрения после пары минут аудиенции у Марциана в последний месяц жизни Великого инквизитора, он вдруг скажет, что страшнее один-единственный сон, приснившийся всего лишь раз пару месяцев назад. В том сне, не сняв петлю с шеи, его благословлял повесившийся епископ Гиссы Витторио Рицци.
Тиссан Лиант
Дверь не открывается и не распахивается – она просто влетает внутрь, ударив по стене, и на пороге появляется д’Ангиэра. Силы Света, боюсь, зря Лионнет меня не послушал. У инквизитора Эстассии каменное лицо. Проснувшееся пламя костра в глубине глаз – так, что даже зрачки кажутся желтыми. Прямая спина и надменно поднятый подбородок. Лионнет выше его почти на голову – но он умудряется смотреть на миэльта сверху вниз.
- Отец Тиссан, я не припомню, чтобы мною была назначена аудиенция группе «Защиты» этим вечером.
Замечаю неслышно зашедшую за ним следом Нарэн. Я готов уже заподозрить, что после ее побега он теперь ее держит под личным надзором – но вот в трибунал же она нагрянула по собственной воле. Впрочем, здесь Лионнет… а вдруг все-таки она ждет от него помощи? Миэльт смотрит на нее, она отвечает таким же прямым взглядом.
- Лиант, - голос д’Ангиэры отрывает меня от непрошенных раздумий. – Если Ваш возраст не позволяет расслышать с первого раза, повторяю вопрос: что делают эти господа в здании инквизиции в столь неурочный час и без какого-либо приглашения?
Лионнет спасает меня от необходимости что-либо отвечать:
- Приглашение от Верховного князя Церкви – достаточное основание, полагаю.
Д’Ангиэра растягивает губы в своей кривой ухмылке. Вечно кривой – у него частично парализованы мышцы лица с левой стороны. Хотя не думаю, что, будь оно иначе, эта его презрительная гримаса выглядела бы по-другому.
- Когда Верховный князь займет место инквизитора Эстассии – тогда бесспорно.
- Непременно передам ему Ваши слова, - Лионнет отвешивает легкий поклон. – А пока что, надеюсь, Вы исполните его требование. Подтвержденное Великим инквизитором, между прочим. Вряд ли ему понравится, что инквизитор Эстассии пытается воспрепятствовать работе «Защиты». Думаю, его заинтересует, из каких соображений это делается.
Я понимаю, что добром эта ситуация не кончится, но абсолютно не знаю, что можно сделать. Я надеялся, что Лионнету хватит рассудительности не говорить в таком тоне – но он словно нарочно выводит д’Ангиэру из себя.
- Умственные способности господина Лионнета не в лучшем состоянии, - продолжает д’Ангиэра. - Иначе ему хватило бы мозгов понять, что даже в том случае, если, руководствуясь соображениями необходимости, инквизиция сочла возможным согласиться принять некоторое участие в развитии ардорского филиала «Защиты» - это означает не то, что его членам дозволено вламываться сюда по собственной прихоти или от безделья. Это означает, что инквизиция одобрила предложение Верховного Князя о необходимости контроля с ее стороны и принятия некоторых мер, направленных на обеспечение результативности работы данной группы.
- Контроля?! – восклицает кто-то из миэльтов, но Арвиаль жестом велит ему замолчать.
- Контроля, господа полукровки. Или Вы возомнили, что Вам даровали власть в инквизиции? Я уж не говорю о том, что у Вас нет ни малейшего представления о приличиях. Но и разума ни на грош. Ваше дело – сидеть и ждать дальнейших указаний о том, когда, как, в каком составе вашим сотрудникам следует прибыть в Академию. Вместо этого Вы вламываетесь к руководству инквизиции чуть ли не среди ночи и предъявляете бредовые требования. Я буду вынужден сообщить в Соборное Княжество. Пусть там решают, насколько тот, кто позволяет себе такого рода хулиганские выходки, соответствует своей должности. Если же группе «Защиты» до сих пор неясно, что у ее руководства нет никакой власти и никаких полномочий в отношении инквизиции, я могу попросить главу Церкви дать отдельные разъяснения по этому поводу. У Вас есть ко мне еще какие-то вопросы на данный момент?
По-моему, речь такой продолжительности я слышу от инквизитора Эстасии впервые в жизни.
По-прежнему царит молчание, д’Ангиэра удовлетворенно кивает и говорит:
- Как только мы решим необходимые вопросы, связанные с курированием развития филиала «Защиты», Вы будете вызваны. Больше я никого не задерживаю, всего доброго.
Он поворачивается к ним спиной и, подойдя к моему столу, начинает просматривать бумаги. Миэльты неуверенно переглядываются и направляются к выходу. Я не успеваю возблагодарить Силы Света за наступление спокойствия, как раздается шум из коридора и прямо навстречу миэльтам, чуть не ударив по голове идущего первым Лионнета, падает дверь вместе с вырванным косяком и по ней в кабинет, грохоча конечностями и гудя что-то неразборчивое, косолапой походочкой входит гаргулья.
Миэльты застывают напротив нее. Д’Ангиэра оборачивается – и каменная морда гаргульи выглядит куда как дружелюбнее, чем окаменевшее в очередной раз лицо ректора. А гаргулья многозначительно гудит низким голосом:
- Добрый вечер! Кормить нечем; были крошки, да съели кошки.
Нарэн хохочет аж до слез и еле выговаривает сквозь смех:
- Это она у тетки Ники нахваталась. Отец Тиссан, - она сгибается от нового приступа смеха и кое-как выдавливает: - Пауков у Вас нет, надеюсь?
- Арвиаль, да идите уже наконец! – восклицаю я, предупреждая все вопросы остолбеневших миэльтов. – Без Вас забот достаточно.
На этот раз у Лионнета хватает здравого смысла не спорить. Миэльты бочком просачиваются мимо горгульи и уходят прочь. Гаргулья, на счастье, пока сидит смирно. С ужасом жду, что будет дальше. А дальше в кабинет влетает раскрасневшаяся Марта с растрепанными волосами, что уже само по себе событие из ряда вон выходящее, учитывая, насколько они обычно аккуратно уложены.
- Дуся! – восклицает она. – Бессовестная, кто тебе… - и осекается, заметив д’Ангиэру. Судорожным жестом приглаживает волосы и испуганно говорит: - Ой… Простите, Ваша экселенция.
Затянувшееся молчание д’Ангиэры меня уже пугает не на шутку.
- Дитя мое, - говорю я Марте. – Ты смерти моей хочешь?
- Отец Тиссан, извините… Дуся, ты как себя ведешь?
Поразительно – но гаргулья поворачивается к Марте и тянет в ответ басом:
- Дуся гуляла.
Она разумная, что ли?
- Какая, к чертям собачьим, Дуся? – цедит д’Ангиэра, обретший дар речи.
- Дульсинея… ну вот Дуся поэтому, - лепечет Марта.
- Нарэн, да что тут смешного! – рявкает ректор на Эвиэль, которая уже почти сползла по стене от хохота. Вот кого он раньше разорвет на части – гаргулью, Нарэн, Марту или меня как ответственного за происходящее в Академии? – Кэррин, я велел ликвидировать это безобразие, а не приручать! – И тут до него доходит, наконец, и, сбавив тон, он недоверчиво уточняет: - Она что, Вас понимает?
- Немножко начала, - отвечает робко Марта.
- Все, хватит с меня, - д’Ангиэра хлопает по столу ладонью, и мы вздрагиваем все, кроме гаргульи, которой гнев инквизитора что мертвому припарки. – Тиссан, разбирайтесь сами. С ведьмой своей, - он раздраженно кивает в сторону Марты, - с дверью, с... Дусей и с остальным идиотизмом.
Эвиэль опять фыркает, зажимая рот костяшками пальцев. А я понимаю, что, кажется, последние события вымотали ректора настолько, что на гаргулью ему уже наплевать. Оно и к лучшему, слава Силам Света. А дверь уж как-нибудь починим.
Никанора Кайс
Вот же неймется здесь всем – ни минуты покоя. Бабка моя не зря говорила – не место ведьме на людях. Только бабка-то по старинке боялась, что за дар этот прибить могут, вот и скрывала всю жизнь, лекаркой-травницей прикидывалась. Хотя свои деревенские-то догадывались, что не так все просто. Один и попу жаловаться пытался – помню, я девчонкой тогда малой была. Да только попы и тогда уже продвинутые были – соседу сказали, нечего народ суевериями смущать. Опять же и бабка на церковь жертвовала исправно, а хороший жертвователь разве может ведьмой быть. Ну и мужички местные вечерком после службы соседа от суеверий тумаками полечили. И сказали – мол, не перестанешь суевериями грешить, так Силы Света и пожаром покарать могут. Бабка-то не в пример меньше просила, чем доктор за лекарства. А урожай бы и доктор не спас. Да и с попом ладила – тот роды не принимал и над картошкой не молился, а бабка не венчала и не отпевала. Душа в душу жили, можно сказать.
Вот расскажи кто бабке про то, как ведьму инквизиторы на работу наймут, да бегающие гаргульи одолевать будут – покойница сама бы такого рассказчика к доктору отправила.
Потащил он меня сперва под Ардор к тому старому разлому. Я ему сразу сказала – ты бы, ваша экселенция, еще бы в следующем веке спохватился. Что я тебе там найду-то? Ну так ведь с ним спорить – что мороженую курицу летать учить. Съездили. Как поехали – так и вернулись. И чего хотел-то, так я и не поняла. Ну ладно, думаю, теперь в покое оставит. Куда там! Приходит потом – говорит, в Соборное Княжество собирайся. Что, спрашиваю, никак Верховный Князь по мне соскучился? Он как зыркнул – все шутки в горле застряли и вопросы пропали. У кого угодно бы пропали, а я в герои не стремлюсь. Да и, по правде говоря, на Светлую-то посмотреть хотелось – не была я там ни разу. Кто их только кормить-то будет без меня? У меня тут скатерти-самобранки не припасено, и на неделю вперед я на всю ораву не наготовлю. Не твоя забота, сказал.
Только не выпала мне Светлая.
Только здесь я его учуяла - да так, что аж дыхалку перехватило.
Перекресток. Темный перекресток.
Эля Нарэн
Наверное, я зря задремала днем. В очень страшный я попала сон. Сквозь толщу тумана - то голоса, то багровые вспышки. Кто-то раскинул сеть над Эстассией. Сеть добирается до меня, скручивает до рези и удушья.
Сон переходит в полуявь, где мне выламывает каждый хрящик от невозможности оставаться здесь, в пределах этих стен, мне нужно отсюда на воздух. Я задохнусь, не дойдя до двери - но и окно отбрасывает меня, больно. Неужели это мой визг режет мне уши?
Арвиаль Лионнет
Силы Света знают, что здесь у них происходит. Это же не инквизиция - это, как местная кухарка тут высказалась, бордель нелицензированный.
Я сперва, заходя в кабинет Лианта, ждал новой порции припадков д'Ангиэры. Но блеснуть во всей красе на этот раз инквизитор Эстассии не успел.
Дверь, которую кое-как успели починить, распахивается - хоть не падая на этот раз, и внутрь вбегает студентка-эльтен. С залитым слезами лицом.
- Мира? - вопросительно смотрит на нее декан.
Она сбивчиво бормочет сквозь всхлипы, и я разбираю только "Эля" и "камни". Вот только д'Ангиэра срывается с места раньше, чем кто-то успевает переспросить у взволнованной девушки, что стряслось. И несется так, словно наконец ему на пятки наступают все демоны, которым он задолжал душу.
Лиант со студенткой идут за ним, и я присоединяюсь, пытаясь понять, от чего мне предстоит защищать эльтена в этой вотчине садиста.
Но, поднявшись следом за остальными наверх, с облегчением понимаю, что дело не в этом.
Впрочем, увиденная картина оптимизма тоже не внушает. В одной из комнат - обгорелые стены, исчезшее окно и тело Нарэн в груде камней. Подобных тем, что она оставила на память о своем присутствии в нашем мире. Темной магией несет до тошноты - от скорченного тела, от лица с уродливой гримасой, от черных осколков, от обуглившегося края изголовья кровати.
Секундой позже я понимаю, что сбивает меня с толку. Инквизитор Эстассии, стоящий на коленях и проверяющий пульс лежащей.
Кто-то уже успел позвать лекаря, и появление темного эльфа в комнате становится лишь еще одним неприятным штрихом.
Он долго сидит над кажущейся почти бездыханной ведьмой, и после ряда каких-то непонятных мне манипуляций качает головой. Блекло говоря д'Ангиэре:
- Я не смогу. Это...
Его перебивает женский сварливый голос от дверей:
- Перекресток, твоя экселенция.
- Что ты... - начинает инквизитор, но она не дает ему и рта открыть, перебивая:
- Не знаю ничего пока, всемогущую нашел.
Поражаюсь тому, что д'Ангиэра и слова в ответ не говорит. Только буравит взглядом, в котором не понять, что кроется.
- Мирка! - командует кухарка. - Ну-ка, мухой давай в подсобку мою, объясню, что принести. И этого возьми, одна не дотащишь.
И я даже не сразу понимаю, что "этот" - это я.
Тащу вместе с эльтеном ведьмин сундук вверх по лестнице, удивляясь нелепости и непонятности происходящего.
Потом в соседней комнате Мираэль заваривает чай мне и декану еще дрожащими после переноса тяжести руками. Мы смотрим через дверной проем, как кухарка что-то колдует, бормочет, гремит и стучит непонятными предметами, один из которых подозрительно напоминает сушеную лапу какого-то животного. Надеюсь, что только напоминает.
А потом я расплескиваю от неожиданности остатки остывшего чая себе на колени, когда она вдруг отскакивает, как ударенная током, пятится к двери спиной на нас, и в изменившемся до хрипа голосе слышен ужас: "Кто твоя ведьма, инквизитор?"
Секунда мертвой тишины.
И спустя секунду Д'Ангиэра пытается выгнать всех прочь, но кухарка ему не дает.
- Защиту пусть держат. Я одна все не вытяну, твоя экселенция.
Время тянется бесконечно долго. А потом она говорит инквизитору:
- Не на что мне ее вытащить. В мороке она. Зов тут, - и качает головой на незаданный вопрос: - Нет, не ее самой. Если б ее - уже бы... На кровь тут, на магию. На кровь и вытаскивать, так ведь нет тут близких у нее. Не то что кровных, да и мужа нет. Может, и сошел бы на худой конец, все близкая плоть. Мать далеко, не успеете, отойдет девка.
Я наконец понимаю, о чем она говорит, не выдерживаю:
-Так кого со схожей магией позовите! У вас тут магов Огня десятки, что за проблема?
Лиант со вздохом качает головой. А ведовка поднимает на меня слезящиеся от напряжения глаза и говорит тяжело, с непонятной усмешкой:
- Нет здесь схожей магии, милый мой.
Я пытаюсь найти какой-то смысл в услышанном - и не понимаю. "Кто твоя ведьма, инквизитор..." Происходящее все больше похоже на бред.
А через мгновение происходит то, что ввергает в остолбенение не только меня, но и всегда сдержанного Лианта, до сих пор сохранявшего полную невозмутимость. На чьем лице я впервые за все время знакомства вижу выражение крайнего изумления.
После того, как д'Ангиэра, задрав рукав сутаны, протягивает ведовке руку. Та только моргает, беззвучно открыв рот.
- Бери, - сипит инквизитор. - Делай, что сказано.
В плошку стекает кажущаяся черной кровь. Давлю тошноту.
Ура!
Пожа-а-алуйста!
