shade
Pro
АПРЕЛЬ
Сумерки наводят на размышления.
«Бессонница» произвела на меня сильное впечатление, ответив на один из основных вопросов с откровением «Далёкой Радуги». Это первая книга после «Блистающего мира», меняющая не мировозхрение – отношение.
И, может быть, впервые пасуют мои герои из суровых вестернов, родом из детства. Я смотрела на Троицкую – ну она же натуральный шаман. Ни больше, ни меньше. Зная Мухину и Новикова, Угрюмова и Папуша, НЯ и других... профессионалов. Читая биографии и автобиографии, ощущая улыбку тончайшим послевкусием любой настоящей книги и мысли в их устах, начинаешь по-другому не оценивать – скорое ощущать. Такая же прививка от мшистой плесени мещанства и подвигов воспетых героев… создание героя – удобный способ ощущать отличие от него по целому ряду характеристик, тогда как понимание сути силы души обнаруживает это малодушие в себе, стирая защитный слой сказки, лоснящееся обаяние легенды сводит к к душевной лени. И лишь поиск этой улыбки в себе наталкивает на горы угрюмого хлама в закромах и задворках сознания.
Нужны такие книги. Такие люди. Такие встречи. Потоком света они стирают пошлость. Максимализм и посредственность, оголяя стороны души, не отражающие свет.
"Я сказал "собраться с мыслями". Вернее было бы сказать "разобраться в своих ощущениях". Ощущение у меня было двойственное. В самом грубом приближении я определил бы его так: произошло нечто очень значительное. И в то же время ничего не произошло. Было бы наивно предположить, что в нашем открытом всем вихрям мире произойдут хотя бы крошечные изменения от того, что в снятом на два дня буржуазном особняке собралась сотня разномастных интеллигентов, в большинстве своем несомненно незаурядных и порядочных, проникнутых искренним стремлением понять друг друга и подняться над социальным и национальным эгоизмом, но практически разобщенных, организационно бессильных, не обладающих даже минимальной властью что-либо предписать. А с другой стороны — я присутствовал при зарождении мысли, а мысль не есть нечто нематериальное, подобно квантам света она не имеет массы покоя, но будучи приведена в движение и овладевая умами, превращается в могущественную силу. Маркс говорил это об идеях, и история подтвердила его правоту. Похоже на то, что мы вступаем в эру, когда такой же материальной силой, производительной и разрушительной, становится знание". Кронн
И Кронн, и Грин, и Стругацкие говорят об одном. Но по-разному и в этих отличиях оттенков заключается какой-то особый смысл, аромат, связывающий настоящее с прошлым и, во многом, объясяющее, предвосхищая будущее.
А ведь тысячи людей проживают жизнь обывателями. Ничего не меняя, ни во что особо не веря и меряя мир убогостью своих мыслей. И, чём-то я поступала так же. Бесконечность изменений и поисков, но есть какая-то центральная нить, центральное равновесие то, что Кронн называет, словами Успенского внутренней лампочкой, а Грин – умением летать. И так важно ловить это в воздухе. Зажигать в своей душе и потому – в душах других людей.
"Мир не есть мысль, как думаю философы.
Мир есть страсть.
Охлаждение страсти даёт обыденность"
Бердяев
Может быть, и страсть – лишь способ выживания… А может быть, может быть, за этим будущее и сохранять это в детях – смысл того, что мы постигли сами. И тогда не верно мы понимали всю педагогику. "Важно то, что мы зажгли в учениках, а не то, чему мы научили". Каждый понимает всё в меру своей глубины, широты взглядов и способности мыслить.
Научиться бы этому – пребыванию в реальности. Яркому, ясному, страстному или лёгкому – а остальное – остальное – реализуется. А вот это – вот это задача.
Педагогика и физиология, эзотерика и психология, социология и эстетика, все, кто на самом деле что-то понял – поняли это. Может быть, поэтому все они и похожи.
Что-же попробуем. Поробуем сменить парадигму.
Это будет интересно. Легче, гораздо легче стать. Просто – легче. И, вместе с тем, чётче. Чётче.
Сумерки наводят на размышления.
«Бессонница» произвела на меня сильное впечатление, ответив на один из основных вопросов с откровением «Далёкой Радуги». Это первая книга после «Блистающего мира», меняющая не мировозхрение – отношение.
И, может быть, впервые пасуют мои герои из суровых вестернов, родом из детства. Я смотрела на Троицкую – ну она же натуральный шаман. Ни больше, ни меньше. Зная Мухину и Новикова, Угрюмова и Папуша, НЯ и других... профессионалов. Читая биографии и автобиографии, ощущая улыбку тончайшим послевкусием любой настоящей книги и мысли в их устах, начинаешь по-другому не оценивать – скорое ощущать. Такая же прививка от мшистой плесени мещанства и подвигов воспетых героев… создание героя – удобный способ ощущать отличие от него по целому ряду характеристик, тогда как понимание сути силы души обнаруживает это малодушие в себе, стирая защитный слой сказки, лоснящееся обаяние легенды сводит к к душевной лени. И лишь поиск этой улыбки в себе наталкивает на горы угрюмого хлама в закромах и задворках сознания.
Нужны такие книги. Такие люди. Такие встречи. Потоком света они стирают пошлость. Максимализм и посредственность, оголяя стороны души, не отражающие свет.
"Я сказал "собраться с мыслями". Вернее было бы сказать "разобраться в своих ощущениях". Ощущение у меня было двойственное. В самом грубом приближении я определил бы его так: произошло нечто очень значительное. И в то же время ничего не произошло. Было бы наивно предположить, что в нашем открытом всем вихрям мире произойдут хотя бы крошечные изменения от того, что в снятом на два дня буржуазном особняке собралась сотня разномастных интеллигентов, в большинстве своем несомненно незаурядных и порядочных, проникнутых искренним стремлением понять друг друга и подняться над социальным и национальным эгоизмом, но практически разобщенных, организационно бессильных, не обладающих даже минимальной властью что-либо предписать. А с другой стороны — я присутствовал при зарождении мысли, а мысль не есть нечто нематериальное, подобно квантам света она не имеет массы покоя, но будучи приведена в движение и овладевая умами, превращается в могущественную силу. Маркс говорил это об идеях, и история подтвердила его правоту. Похоже на то, что мы вступаем в эру, когда такой же материальной силой, производительной и разрушительной, становится знание". Кронн
И Кронн, и Грин, и Стругацкие говорят об одном. Но по-разному и в этих отличиях оттенков заключается какой-то особый смысл, аромат, связывающий настоящее с прошлым и, во многом, объясяющее, предвосхищая будущее.
А ведь тысячи людей проживают жизнь обывателями. Ничего не меняя, ни во что особо не веря и меряя мир убогостью своих мыслей. И, чём-то я поступала так же. Бесконечность изменений и поисков, но есть какая-то центральная нить, центральное равновесие то, что Кронн называет, словами Успенского внутренней лампочкой, а Грин – умением летать. И так важно ловить это в воздухе. Зажигать в своей душе и потому – в душах других людей.
"Мир не есть мысль, как думаю философы.
Мир есть страсть.
Охлаждение страсти даёт обыденность"
Бердяев
Может быть, и страсть – лишь способ выживания… А может быть, может быть, за этим будущее и сохранять это в детях – смысл того, что мы постигли сами. И тогда не верно мы понимали всю педагогику. "Важно то, что мы зажгли в учениках, а не то, чему мы научили". Каждый понимает всё в меру своей глубины, широты взглядов и способности мыслить.
Научиться бы этому – пребыванию в реальности. Яркому, ясному, страстному или лёгкому – а остальное – остальное – реализуется. А вот это – вот это задача.
Педагогика и физиология, эзотерика и психология, социология и эстетика, все, кто на самом деле что-то понял – поняли это. Может быть, поэтому все они и похожи.
Что-же попробуем. Поробуем сменить парадигму.
Это будет интересно. Легче, гораздо легче стать. Просто – легче. И, вместе с тем, чётче. Чётче.
Последнее редактирование:
