Идальго быстро поправился, сосал мамку, ел сено. Дважды в день в клинику ездили. По утрам Илга, проследить, помочь, чтобы капельницы студенты поставили, и хотя там и кормят, и чистят хорошо, все равно после операции то лишний раз самому все переделать не помешает. По вечерам мы либо вдвоем ездили, либо я или Илга, как получится. На животе Идально был только ровный шрам от разреза со швами, никаких повязок, бандажей. Ирбушкина наводила страх на персонал. Там днем студенты ветеринарного факультета сельхоз. академии работают, практика наверно. Вот она их и пугала свирепым выражением лица, да и из дежурного персонала не все осмеливались с ней общаться. Однажды мы приехали, и доктор вечером был. Заходит в бокс и смело втирается между Ирбе и жеребенком и лезет малышу животик смотреть. Ну ладно, что он спиной к Ирбе был, ее озвериную физиономию не видел. Я так точно, ни до, ни после этого такой крысы от нее не видела - уши так заложены, что не видно откуда растут, глаза по-китайски прищурены, а зуубы. Ну дракон огнедышащий. Я хотела сказать или сделать что-то, но так и приросла к земле. А доктор не подозревая ничего, повозился с малышом. Хлопнул Ирбуху по шее не глядя и вышел. Он и не знал, что только что чудом спасся. Сказал, что все в лучшем виде складывается, чего он даже не ожидал. Со следующего дня после операции уже ходили гулять на улицу. На большую поляну перед клиникой. Там еще жили постоянные жильцы - 2 лошади гнедые со звездочками во лбу, очень симпатичные, тоже мама с сыночком. Тех приходилось предварительно запирать в левадку или заводить в боксы, а то очень любопытные, все хотели познакомится. Вроде как все было хорошо, только малыш как-то скованно ходил. А потом все хуже. Видно, что что-то не так. Как будто стоять больно. Мы думали, может ламинит, от всего этого - колик, лекарств. Но доктор сказал, что в принципе у жеребят ламинита не бывает. Сделали рентгены - ничего. Ходить как будо лучше стал. А так в остальном, все отлично, кушал хорошо. Илга до сих пор каждый день прикладывает ухо к его боку, чтобы убедиться что урчит и все в порядке. Так мы примерно, через две недели с хвостиком выписались и явились народную конюшню. Только с ножками становилось хуже. В памяти выходной день один остался. Выпал снежок. Я вывела на поле погулять Ирбе с Идальго.. Можно было отпускать на неогороженное поле. Никуда не уходили. Паслись, жевали сухие стебли. А малыш ,как тапирчик, верхней губой расчищал полосочку травы от снега, только начинал есть, приходила мамашка и сама съедала зеленую травку. Только вот ножки. Вроде и ходил, не хромал, но как-то скованно. Мы шли обратно, в леваде бегала подружка Кабернэ, увидев Идальго, так радостно ржала и просовывалась, сквозь ограждение, а он понуро брел и даже не посмотрел в ее сторону. Стали подкладывать подушечки под копыта - пачку узкого бинта прикрепляли изоленкой водостойкой. Так в клинике тоже ему делали. А тут вечером позвонила Сигита и сказала - лежит с открытыми глазами. Прилетели. Уже встал, поел. Вроде ничего. А на следующий день захромал. Опять поехали в клинику искать причину. И оказалось у жеребенка септический артрит, именуемый еще суставолом. В коленном суставе право задней ножки. Я об этом совсем ничего не знала и как-то найти не могла. Спасибо всем, кто отозвался на ветеринарном форуме - Yennifer, рыжему венику, который на самом деле ветврач, и еще zainteresovannyi. (Я когда спрашивала, сено-солому перепутала, написала – левой)
Кололи антбиотики , лучше не становилось. Выраженно хромал на правую заднюю. Научился ловко скакать галопом на трех ножках за своей оголтелой мамашкой по территории клиники (если ей приспичит поноситься удержать ее никто не может). Сказали, что надо делать операцию - промывать сустав, вводить антибиотики. Оперцию назначили на 20 ноября (ему шесть месяцев в тот день исполнялось). Опять с общим наркозом. Сердце у меня сжималось от тревожных предчувствий. Его еще на мобильник сфотографировала, на память. Но выхода другого нет. Пока еще нет повреждений сустава, только в суставной жидкости стаффилококк , надо оперировать. Эта зараза такая, что повреждает кость и тогда, либо усыплять, либо в лучшем случае, если процесс остановить получится - хромота на всю жизнь. Бывает обычно у новорожденных жеребят и до 3 месяцев, когда инфекция заносится через пуповину. Откуда у нас, кто знает, может с рождения затаилась. Нас обнадеживала одна из работниц клиники, одна из тех, кого Ирбуха запугать не могла. У нее тоже жеребенок, одного возраста с нашим. Только заболел недельки в три и ей сказали усыплять, но она колола антибиотики и еще к бабушке одной целительнице ездила, та дала тряпочки, которыми ножки обматывать. Месяц так лечила и вылечила своего жеребенка и бегает мелкий, не хромает.
Операция. Поскольку Илга много времени проводила в клинике, сдружилась с врачами и ей разрешили участвовать в операции и даже дело доверили нехитрое, но ответственное, типа рычажок приводить в движение по команде. Сустав был зафиксирован и нужно было, чтобы механизм его сгибал-разгибал, Ну как-то так. Знающие товарищи, не смейтесь, что помню то и пою. (а память у меня в последнее время ...).
Не зря меня предчувствия мучали. Во время операции у малыша остановилось дыхание. Все знают как делают искусственное дыхание людям. Лошади ладошкой не понажимаешь. Поэтому доктор это делал коленями. В это время стала биться в истерике стоявшая в боксе Ирбе, которая обычно спокойно отпускала малыша на процедуры. Она метались по боксу, разбила себе голову в кровь. Исхитрились как то уколоть ей транквилизатор, но не подействовал. (Потом еще сделали анализ на магний. В норме оказался). Я думаю она почувствовала, что малыш умирает, хотя и операционная довольно далеко от боксов, за несколькими дверями и коридорами. К счастью, дыхание Идальго восстановили и дальше операция протекала без осложнений. Раны от операции были совсем небольшие в четырех отдельных местах шовчики от вставленных во время операции в сустав металлических трубок. Теоретически малыш должен был перестать хромать сразу. Но не перестал. Шли дни, прошли две недели. По прежнему. Малыш бодро скакал галопчиком на 3 ножках. Врачи стали говорить, что надо делать еще одну операцию, опять промывать сустав. Анализы плохие. Мы тянули с ответом, мне казалось - не вынесет.
По прежнему ездили 2 раза в день в Елгаву, в клинику. По выходным правда один раз, но наподольше. Так как туда обычно ехали через конюшню, то маршрут пролегал по Калнциемской дороге. И сворачивая с лиепайского шоссе на Калнциемс всегда голосовали тетеньки, по которым видно, по одежде, что люди верующие, еще обычно со всякими котомками, с посудой для святой водички. Дело в том, что примерно на полпути к Елгаве находится православный монастырь, с церковью и известным в народе батюшкой, и туда каждую субботу едет народ, а автобус редко ходит. И я этих тетушек стала подвозить. И вот одну субботу я немного задержалась с выездом и голосовала только одна женщина, закутанная в десять одежек. По пути мы разговорились, едет человек на всенощную службу, праздник какой церковный был, я уже запамятовала. Женщина та рассказала, что здоровье плохонькое, после перенесенной операции на сердце был сепсис, зрение настолько ухудшилось, что еле видит. Я рассказала, что жеребенок больной и показала, не подумав, фотку на мобильнике. Она достала лупу и рассмотрела. Отвезла ее до самого монастыря. В очень красивом месте, на лесной поляне, на холмах. Как то мне даже от места этого одного полегчало. Мы попрощались, она еще пожалела скотинку божью – лошаденка больного. К чему я это рассказываю. К тому, что внезапно в понедельник он перестал хромать. Взяли суставную жидкость на анализ – в норме. Еще неделю мы пробыли в клинике, все анализы, рентгены сделали. Все в порядке. Во вторник 11 декабря, после полутора месяцев борьбы за жизньй, приехал малыш Идальго с мамой домой. Встречали сахарком. Сами шампанского за здоровье малыша выпили.
Вот так добралась до наших дней. Идальго растет. Только стриженые бок и нога напоминают о перенесенных операциях. Почему то очень медленно шерсть отрастает, ведь уже на сегодня прошло с первой операции три с половиной месяца и со второй почти три.