S_Hara
Новичок
Re: Иноверец: ох уж эти мне! Весенние зарисовки с.20
У меня теперь племянник каждый день поет одну и ту же песню без шарманки. Называется она "Возьми меня с собой".
а тем временем
Вчера, после позавчерашней расчистки, мы бегали по манежу в свое удовольствие. По крыше шуршал дождь. Я планировала провести на конюшне совсем немного времени (вроде как по регламенту работа на корде должна укладываться в полчаса, а тут мы даже без корды, в свободном полете, считай).
Тем более, что конь уже отшаганный: завидев меня он начинает как заключенный мерить леваду – ее периметр, диагональ, и главное, ближнее ко мне основание - разве что копыта за спину не закладывает.
Затем прыгает в капцунг (по поводу того, что у нас вчера был ленивый день прыгал он в недоуздок), и нервно нарезает вокруг меня круги на чомбуре.
То есть он, конечно, хочет скорее поработать, а я его по бразильско-самарской системе кручу – как только сунулся вперед, иди кругом меня, раз уж тебе энергию девать некуда.
Забираемся в манеж, прошагиваем еще пару периметров, и я его отпускаю: принюхаться, прокакаться, и наконец, побегать. Конечно, галопом.
Мне кажется, что наша больная-прибольная лошадь только и умеет, что зажигать, сигать из левад, ходить в природном сборе, выстреливая ногами на рыси и подвисая, удирать из рук, демонстративно делать вид, что не слышит когда ее зовут, если у зовущего нет в руках моркови. Видимо, он готовится к соревнованиям в какой-то ей одной известной дисциплине. Наверное, в душе он троеборец, да. Или… оперный певец.
Я говорю ему на ухо – ну что ты из себя корчишь настоящую лошадь, когда ты у нас такой кривой?
Он посмотрел на меня выразительно слепым глазом, задрожал нижней губой, и пронзительно заржал.
У меня теперь племянник каждый день поет одну и ту же песню без шарманки. Называется она "Возьми меня с собой".
а тем временем
Вчера, после позавчерашней расчистки, мы бегали по манежу в свое удовольствие. По крыше шуршал дождь. Я планировала провести на конюшне совсем немного времени (вроде как по регламенту работа на корде должна укладываться в полчаса, а тут мы даже без корды, в свободном полете, считай).
Тем более, что конь уже отшаганный: завидев меня он начинает как заключенный мерить леваду – ее периметр, диагональ, и главное, ближнее ко мне основание - разве что копыта за спину не закладывает.
Затем прыгает в капцунг (по поводу того, что у нас вчера был ленивый день прыгал он в недоуздок), и нервно нарезает вокруг меня круги на чомбуре.
То есть он, конечно, хочет скорее поработать, а я его по бразильско-самарской системе кручу – как только сунулся вперед, иди кругом меня, раз уж тебе энергию девать некуда.
Забираемся в манеж, прошагиваем еще пару периметров, и я его отпускаю: принюхаться, прокакаться, и наконец, побегать. Конечно, галопом.
Мне кажется, что наша больная-прибольная лошадь только и умеет, что зажигать, сигать из левад, ходить в природном сборе, выстреливая ногами на рыси и подвисая, удирать из рук, демонстративно делать вид, что не слышит когда ее зовут, если у зовущего нет в руках моркови. Видимо, он готовится к соревнованиям в какой-то ей одной известной дисциплине. Наверное, в душе он троеборец, да. Или… оперный певец.
Я говорю ему на ухо – ну что ты из себя корчишь настоящую лошадь, когда ты у нас такой кривой?
Он посмотрел на меня выразительно слепым глазом, задрожал нижней губой, и пронзительно заржал.
