ПОЛОЧАНЫ
В Полочаны я ехала со смешанным чувством. С одной стороны, хотелось показать друзьям один из самых крупных белорусских конзаводов. И потрясающих лошадей – пожалуй, самых качественный из всех, что разводят в нашей стране.
С другой... Именно отсюда я забирала Весту. Со скандалом. С какими-то непонятными танцами перед равнодушными к лошадиным жизням людьми. Даже вспоминать не хочется, как это было.
Небо хмурилось и нависало. И холодно было. И мысли преобладали все больше мрачные. А потом мне протянули чашку обжигающего чая с яблоком и корицей, и стало гораздо веселее. Замечали, как хорошо действует при плохом настроении корица? А уж когда пытаешься пить горячий чай на ухабистой дороге, то и вовсе посторонних мыслей не остается.
С первого раза в Полочаны мы не попали. Заблудились, выехали не на ту дорогу. Водитель мой уже было собрался повернуть назад, а я попросила ехать вперед – спросим как проехать объездными путями, все веселее, чем поворачивать.
Объездные пути нашлись и оказались такими... такими...
... Ровная широкая гравейная дорога. По обоим сторонам – холмистые поля. С сосновыми перелесками. Поля голые, а деревья все в инее. И сквозь серость сырого неба чуть-чуть пробивается розовый цвет. И кажется еще чуть-чуть, и появится солнце...И так двеннадцать километров. Ни машин, ни людей. Только поля, небо и дорога. И шлейф серой пыли сзади.
Доехали. Как раз к обеду, когда конюха только-только начали загонять табун.
Ах, какое это было зрелище!
Лошадей выпускали из левад по одной. Степенно, окуратно неся разбухшие животы, шли-перекатывались матки. А двухлетние кобылки, восторженные и беззаботные, неслись во всю прыть. А потом вдруг на всем скаку замирали. И задрав хвосты и раздувая ноздки смотрели озорно на нас и наш огромный джип.
-- Смотри! Нет, ты только смотри! – пихала я под бок Андрея. Хотя он и так стоял и смотрел.
Потом вышла тренер, махнула нам в рукой и мы не без сожаления оторвались от созерцания табуна и пошли в конюшни.
Там было прохладно, сыровато и очень резко пахло. Я заглянула в один из денников. Н-да. Диво ли что пахнет.
-- Конюхов не хватает, -- ответила на мой молчаливый вопрос тренер. Чем подстилать есть, а кому – нет. Кормить-выводить успевают, а убираем уже как получается.
И все же, несмотря на запах, идти по конюшне было приятно. Ах, какие стояли здесь лошади! Каждую вторую, если не каждую первую можно описывать с искренним восторгом – рослые, правильно сложенные, с правильными умными и внимательными глазами. С душой.
Сами мы приехали смотреть двух частных лошадок.
Первый – огромный вороной мерин. Действительно огромный. Точно за 180 в холке, очень мощный и широкогрудый. Шея бесконечная. Морда с две обычные лошадиные. Не конь – гора.
Но глаза... Не люблю я лошадей с маленькими поросячьими глазками. Особенно если смотрят они не с любопытством, а с подозрением.
Проверять вороной стал сразу. Толкнуть, пихнуть. Пошарить по корманам.
Лошадей я не боюсь, но здесь почувствовала себя неуютно. Подумалось, что этот пройдет насквозь. Собъет с ног и не заметит.
Еще не хватило мне в этом гиганте гармонии. Вроде бы все на месте. Шея, затылок просто чудесные, и пропорциональный. Но двигается совсем тяжело, что со всадником, что без него – словно трудно коню нести самого себя. И коротковат для своего роста. И язык перекидывает, высовывает в бок. И наливы, и пипгаки, и белые пятна на скакалках явно травматичного, а не естественного происхождения...
И еще стоял у меня перед глазами Рузский шайр. Тоже огромный, даже повыше будет. Но при этом гармоничный и изящный в своей огромности.
Пока я размышляла и задавала вопросы, вороного поседлали. Нашим ковбойским седлом. Обычно это седло занимает чуть ли не всю спину лошади. А на вороном выглядело просто игрушечным. И Андрей, взгромоздившийся на мерина, как-то вдруг уменьшился в размерах. В прочем, хотя всадник по сравнению с лошадью выглядел маленьким, впечатления, что конь бежит легко, так и не возникло.
Поездили. Пообщались. Нам продемонстрировали пару трюков в исполнении вороного мерина. Пообещали если будем брать, отдать вместе с нимседло и уздечку. Мы в ответ дали слово подумать, и отправились смотреть вторую лошадь.
Вот она – гнедая голштинская Барселона – меня действительно впечатлила.
Невысокая, 164-165 в холке, но правильная, хоть эталон породы пиши! Великолепная сухая голова с большими умными глазами и аккуратными идеальной формы ушками. Лоб широкий, храп узкий. Шея просто жеребцовская. Длинная и рельефная. Корпус пропорциональный, спина крепкая и широкая, ноги – струнки. Все сухожилия словно вырисованы, и придраться не к чему.
Правда, двигалась лошадка для своего потрясающего экстерьера очень средненько. Переваливалась, как уточка. И ножки совсем вперед не тянула.
В прочем, в выездке Барселона никогда не была. На ней прыгали, и прыгали довольно высоко – до 130 сантиметров, причем не на местных междусобойчиках, а на вполне серьезных стартах. В том числе и международных.
Техника у нее, как и экстерьер, эталонная, но горячности через край – не для любителя лошадь. Но при этом честная и ответственная.
Вокруг Барселоны я ходила долго. И так смотрела, и эдак. Не для себя (хотя руки сразу зачесались. Хороша лошадь просто на удивление). Тренер попросила пофотографировать и вывесить в интернет – вдруг продастца. Цена за семилетнюю лошадь невысока – две с половиной тысячи долларов. За эти деньги еще и покроют любым жеребцом.
Жеребцов, кстати, тоже посмотрели.
По кличкам запомнился только один – вороной Граф. Как я поняла местного, полочановского разведения. Высокий, легкий, с красивой породной головой.
Другие два производителя привезены из Германии. Первый – гнедой и отметистый. Похож больше на чистокровку, чем на ганновера: тонкий-звонкий, глазки на выкате и белки видны. Но хорош!
Второй – серый в гречку. Пропорциональный, гармоничный. Не очень высокий, может, 168 в холке, но впечатление производит очень приятное.
После жеребцов прошлись по конюшне. Полюбовались на лошадей. Пожалели старую матку с ревматикой – в Полочанах обкормили лошадей непросушеным ячменем, ноги поотекали у всех, у многих гной вышел через свищи. А эта старушка два месяца лежала – пролежни на боках страшные. Теперь вот потихоньку встает. Но не ходит – больно ей. И глаза такие уставшие. Ей вот-вот жеребиться, поэтому пока держат. А потом... Хотя, может, оно и клучшему. Лошадь великолепная, породная, но больно ей жить.
... Обратно опять ехали с чаем. И опять по каким-то ухабам.
Делились впечатлениями. Их было много. И плохих, и хороших. Хороших все-таки больше.
Я все вспоминала бригадира. Ту самую, что помогла когда-то увезти Весту. В самом конце она подошла к нам, спросила – это же вы Вестфольду забирали?
Мы.
Я рассказала о Весте – видит – смогли вылечить -- живет на прекрасной конюшне, ест гранулированную «зеленку» и после прогулок нежится в солярии. Любимица хозяина конюшни.
Женщина заплакала. Попросила передать огромное спасибо людям, которые спасли ее Весту...
... А солнышко в самом конце таки выглянуло. Ненадолго. Но все равно съездили здорово.
А то он на меня то с ужасом, то с жалостью поглядывать стал 
