Как я Зайцу покупала
Ее я искала долго. Собственно конечно не столько ее, сколько ярко-рыжего или игреневого мерина-жеребца совка или русского тяжика (на владимирских я тогда, да и сейчас, только слюнки пускала). Ездила по местным конезаводам, смотрела многих товарищей, да все они не трогали в моем сердце нужные струнки, что это МОЯ лошадь. Ну выводили их передо мной, ну восторгалась я объемами и массой, но вот ощущения того, что вот он, красавчик, вот он мой - такого не было. Я даже забыла на какое-то время про поиски и ходила дальше катала попу, помогала по конюшне и радовалась лошадкам. Мечтала: «о мне, да верхом на коне, да на рыжем жеребце и в зеленом поле...».
К тому времени, меня и мою подругу пригласили помочь на летнее время суток коноводом и конюхом. Наступала пора детских каникул и местные работники уже не справлялись с потоком желающих покатать своих чад на лошадках. Согласилась я сразу, лошади знакомые, работа тоже знакомая, но был огромный плюс, я могла теперь проводить не два -три часа в конюшне, а целый день. Каждый день были смены, дети, лошади, родители, дети... круговорот, + отбивка, кормление, поение и участие в массовых праздниках с лошадьми. Все слилось в единый поток... К концу мая мне уже ничего не хотелось. Никакую лошадь, никаких уздечек, никакой езды верхом и хождения рядом пешком... И именно в это распрекрасное время вдруг оказывается, что к нам едет новая лошадь. Какая она, что с ней, почему в прокат? Мне не могли ответить на эти вопросы. Я знала одно, что у нее кличка Глэдис, она вороная и занимались с ней якобы выездкой на малый приз. Оооо! Выездковая лошадь! Мне тогда сразу представилась высокая, статная кобыла, с гордым профилем, умными глазами, красивыми выпуклыми мышцами, энергичными - летящими движениями....
На два дня я уехала к родителям. Когда я приехала, я издалека еще заметила невысокую, «стройную» лошаденку с поникшей головой, коричнево-черного окраса, со звездочкой во лбу и перекинутым через трензель языком. Она плелась, ведомая под уздцы коноводом, а на ней сверху телепалась в седле девушка, судорожно вцепившись руками в луку седла. Я было подумала, что это наша выздоровевшая кобыла Кармен, но какая-то она странная... Как совсем не Кармен. Подойдя ближе я поняла, что это действительно новая лошадь. У меня и в мыслях даже не было, что вот эта кашлатка - это выездковая лошадь... Я так и спросила: «А эту вместе с Глэдис привезли в довесок?». Мне хихикая ответили, что ЭТО и есть она самая - Глэдис. Я не верила своим глазам. Рассматривая худую, поникшую клячу с потухшими глазами, я пыталась в ней разглядеть ту спортивную, гордую, мышцастую лошадь... и не могла ее там разглядеть. Когда я погладила ее по морде, скорее из жалости, чем из какого либо душевного порыва, меня вдруг стукнуло топором по голове... ЭТО МОЯ ЛОШАДЬ!!! Я не верила своим глазам, передо мной стояла МОЯ лошадь и изо всех сил пыталась выплюнуть изо рта трензель. Она настолько увлеклась этим процессом, пока мы стояли разговаривали, что все мысли по поводу трензеля, седла и всадницы были написаны на ее лице просто открытым текстом. Мда-а-а-а... «Хороша перспектива», - подумала я и пошла переодеваться. Вскоре выяснилось, что у «новенькой» отличнейший характер. Она скидывала, разносила, яростно сопротивлялась всаднику и при первой же удобной возможности сдирала его с себя об забор или об ветки. (Та девушка наверху была не в счет, видимо кобылу привезли накачанную транквилизаторами и она не совсем понимала, что с ней происходит.) Дальше больше, в денник к этой даме было практически не попасть, только если прикрывшись ведром с едой или сеном. На то, чтобы просто постоять рядом, пока она ест, и речи не было, ровно через 4-5 секунд раздавался визг и тебе в лоб вместе с ведром, сеном и опилками летели копыта и зубы. Тогда, видимо после очередного меткого попадания, я и попросилась ее выкупить. Я поняла, что без этой «идиотки» я себе уже жизнь не представляю. Кобыла ходила в прокат (за какие-то долги прошлой хозяйки), я каждый день наблюдала, как инструктор садился на нее по утрам несмотря на ее протесты и вопли при седловке, и фигачил на ней в поля до усталости, до пены по всему телу.... А затем упаханая и дрожащая в хлам кобыла катала прокат... Ни одно седло в конюшне ей не подходило, у нее была слишком проваленная спина, выступающий хребет и слишком высокая холка, поэтому никто особо не заморачивался и седлали на то седло, которое в данный момент было свободно. Раны не заживали, кобыла с каждым днем психовала все больше и больше. Она сильно перепала...
***
Из ее прошлого я знала только одно, что с ней работала девушка (женщина) и работала очень жестко. Только потом, по крупице собирая информацию воедино от разных людей, я восстановила кобылино прошлое практически полностью. В четыре года ее забрали из родного табуна, что в одном из ульяновских хозяйств и привезли к нам в Тольятти. Приметная вороная в загаре красавица с характером и харизмой приглянулась девушке, занимавшейся тогда выездкой и мечтавшей воспитать собственную лошадь и выигрывать на ней соревнования. Девушка ее купила. И начались у них совместные тренировки. Результатом этих тренировок стало то, что чем больше кобыла сопротивлялась, тем больше ей напихивали в рот железа и тем жестче становился хлыст и руки у всадницы. Через полгода Всадница вместе с кобылой летали по уличному плацу: у кобылы во рту был полный комплект мундштука с трензелем с лопаткой, на морде цепочки, выездковое оголовье с дополнительными ремнями, капсюль с соплей, и мертвый мартингал. Но это ей не мешало задирать морду кверху и носиться выпучив глаза не обращая внимания ни на хлыст, ни на окрики и шенкеля, ни на пилежку своей всадницы... Затем Всаднице что-то не понравилось в разговорах своего тренера быть помягче, она перевела кобылу в другую конюшню и сдала в прокат за постой, где навещала ее редко, но метко. В очередной раз, приехав к кобыле через месяц, она возмутилась тем, что лошадь не делает принимания... когда ей попытались возразить, что кобыла только-только начала нормально ходить прямо, не задирая голову... Всадница тут же переставила кобылу в третье место. Там они продолжили свои «тренировки», и очередной «успех» этой пары заключался в том, что кобыла попросту хлопнулась на свою Всадницу со свечки и немножко ее раздавила... В таком состоянии лошадь привезли на ту конюшню, где был прокат и работала я.
***
К тому времени, как я ее выкупила, я уже не работала. Детские смены кончились, напряженка с кадрами отвалилась сама собой и я приходила просто ради нее... Страшно переживала за ее раны, пыталась найти общий язык и хоть как-то заслужить ее внимание. Но всегда получала либо отрешенный взгляд из-за прутьев денника или холодный и полный ненависти ко всем двуногим существам. Я пыталась разговаривать с руководством, чтобы ее хоть чуть-чуть оставили в покое. Тогда я была похожа ..ммм.. как это назвать – на жалостливую конюшенную девочку, которой было жалко лошадку. Все мои просьбы ограничивались тем, что ее привязывали за недоуздок к решетке, седлали и выезжали... Когда ставили ее в денник, она отрешенно стояла мордой в углу и на любые попытки подойти к двери денника отбивала задом.
Сбитая до кровавого мяса холка, заподпруживание, на коже возле подпруги кровавые волдыри и натертости, отекшие зада, и так уже сорванная в прошлом психика сорвалась в хлам... Кобыла обезумела окончательно. Теперь она даже в денник никого не впускала, если видела в руках уздечку, недоуздок или щетки... Только ведро и только с едой. Элементарно вывести ее на прогулку не представлялась возможности, лошадь сметала все на своем пути, а выскочив в леваду, долго не давала себя поймать. Когда же ее наконец ловили, она с явным злым удовольствием прыгала всеми четырьмя копытами по ногам, сталкивала грудью с пути и если кто-то за ней еще волочился, она со злостью от него отбивалась... Что делать с этим четвероногим черным чертом, мои неопытные мозги не знали. Чистила я ее из-за прутьев длинным веником... в денник входила по-стеночке и тут же вылетала обратно под мрачным взором темных потускневших глаз. Ходить рядом с человеком она отказывалась категорически и если ее куда-то вели она ходила все время боком перпендикулярно движению, высунув язык и то и дело взмахивала вверх головой, выдирая из рук повод. Если оказывались в узком пространстве, кобыла делала все, чтобы освободиться от человека, в ход шли все приемы от топтания по ногам, до размазывания по стенке... О мало-мальской работе не могло быть и речи, даже в поводу, даже на корде. Лошадь, видя кордового, без предупреждения бросалась на него и стаптывала в пыль, если не тот не успевал залезть на забор или убежать за ограду. В трансе от того что я ЭТО купила, я залезла в интернет, и нашла там Наташку Ольмек, к которой в день своего рождения (чтобы она мне уже не смогла, значит, отказать в приезде) я поперлась и плакалась у нее в жилетке долго и упорно...
Получила похвалу за то что выкупила Зайцу, пару пинков за то, что веду себя неадекватно поведению кобылы и понеслась... После такого проникновенного разговора с демонстрацией Белого Зайца (ух, какая же она мне тогда показалась страшная и агрессивная...) я поняла, что все, мой Черный Заяц теперь уже не отвертится... Если сразу не убьет, значит иду верным путем. Пришла, на следующий день к кобыле с кучей сухариков, морковки и огурцов, зашла в денник с пакетом, смотрю: кобыль уже нацелилась на меня своей попой, вся такая в стену вжалась, прям ужас был с горящщими глазьями и стоит. Я смело к ней прохожу, думаю, ну нет, милочка, с сегодняшнего дня фиг тебе, будешь плясать под мою дудку. Ну она сначала жутко удивилась, когда я так смело подошла к ней и за гриву взялась, потом она жутко удивилась, что в руках у меня пакет вместо уздечки.
В третий раз она удивилась, когда я села у нее в деннике и начала есть из ЕЕ пакета вкусности, она от возмущения аж наложила кучищщу в углу. Вся такая злая стоит, ажно трясет ее всю от злости. Но сухарь схрупала. Ну думаю, все.. поперло…Не убила – и то хорошо. Оставила ее наедине со своими мыслями и ушла из денника до следующего дня. На следующий день пришла опять с пакетом, опять прошла села и стала кушать да причмокивать. В итоге лошадь сама (! ох, какой же это был первый шаг навстречу человеку, вся ее сущность боролась и протестовала каждой своей клеточкой, но все-таки жадность победила) подошла и взяла сухарь, правда при этом сделав вид что если я щас двинусь с места она меня вот этим вот, ага, правым копытом приложит к стеночке и сядет сверху попой. Когда она начала мне доверять? Трудно сказать... Это произошло очень резко, еще вчера она мне не доверяла, а сегодня уже встретила тихим хрюканьем из своего угла. После того как я начала с ней заниматься, лошадь немного успокоилась и первым нашим успехом было то, что она вышла со мной в леваду никого не снеся и никому не оттоптав ноги. Боже, я ликовала, радовалась и прыгала по леваде вместе с лошадью. Через месяц упражнений на успокоение, кобылу было не узнать. Параллельно с упражнениями я лечила ее содранную спину, бока и прочие дырки в теле.Она давала себя чистить и мыть во всех местах, приветственно ржала мне, когда я только появлялась на территории конюшни... Но, видя то что кобыла успокоилась, ее без моего ведома начали опять седлать...Куда-куда в прокат (!), и не важно что это твоя лошадь, было мне отвечено, она стоит у нас - значит должна работать! Я тогда не могла понять почему все наше достигнутое пошло прахом.. Когда я приехала раньше своего обычного времени появления я застала очаровательную картину, на моей лошади, которая была вся в мыле и пене сидело Нечто трудно-называемое мужчиной... Это была туша жира и мяса килограмм под 120-130, кобыла тяжело дышала (они только что вернулись из полей) и дрожала.. Бесцеремонно (хотя мне тогда было всего 20 лет) я с матюками стащила этого жиртреста с лошади, скинула седло... Холка снова была сбита в кровь, на подпруге кровавые пятна, кобыла дичится и пытается встать на свечку... еле успокаиваю. Разражается скандал, в котором я слышу что моя кобыла должна работать потому что она стоит у них, что ее седлают потому что она должна работать, потому что она стоит у них, что я вообще тут никто и звать меня никак, и не имею права вааще с этого момента приближаться к моей (!) лошади... Одев кобылу в недоуздок и взяв ее на корду, я ушла... куда? В НОЧЬ! На другую конюшню, за 15 км от нынешней. Шли мы 4 часа с перерывами на успокоения, на попастись и на поговорить... С тех пор мы не расстаемся.
Зай после полутора месяцев выкупа.. На боку еще не зажившие коросты, про холку и спину ваще ниче говорить не хочу...
Зай после трех с хвосиком лет владения
Совсем не рай 
это просто великолепно. Я растрогалась от теплоты ваших слов. СПАСИБО ВАМ ОГРОМНОЕ, ЧТО ПОМНИТЕ НАТАШКУ - БЕСТИЮ и НЕ ЗАБЫВАЕТЕ!
