Re: Навстречу ветру
c.d.
II
Встретиться им довелось нескоро: Анна была почти всегда занята. А пока Кета решила подтянуть грамотность: делала упражнения и отсылала их по электронной почте, Анна проверяла.
И вот долгожданная встреча. Накануне Кета долго колдовала над прической и нарядилась в самое лучшее, что у нее было. Из толпы в метро выделилась молодая женщина и подошла к Кете.
Это Анна? Просто не верится!
Она оказалась ровесницей Кеты. Смуглое лицо, кажется, никогда не знало косметики. Жиденькая косичка из непослушных волос растрепалась и была похожа на лохматый пеньковый канат. На Анне были линялые шорты и темная футболка, висевшая мешком и заставлявшая лишь догадываться об очертаниях груди. В простеньком рюкзачке, с какими по выходным ходят школьницы, было что-то тяжелое – как потом оказалось, книга какого-то писателя на "Д", чье имя Кета не запомнила. Машину Анна, оказывается, не водила. Немногое, что совпадало с картинкой, которую рисовала себе Кета, - это запах дорогих духов и золотые кольца на руках, ослепительно сверкавшие небольшими камнями. Они странно смотрелись на фоне выцветшей ткани, когда их обладательница складывала руки на коленях. И очки: какой же образованный и начитанный человек без очков?
Они вышли на улицу, посидели на скамейке, сыграли пару партий в шахматы (Кета проиграла), поговорили о том, о сем. На прощание Кета вручила знакомой свою любимую книгу ("почитать – а если хочешь, забирай совсем") и тетрадь со стихами своего сочинения.
От радостного возбуждения Кета с трудом заснула. От нее, правда, ускользнула досада Анны, что партнерша так быстро растеряла свое шахматное войско, хотя сама Анна не могла похвастаться каким-то необыкновенным мастерством в этой игре. Не заметила Кета и незначительную перемену в лице собеседницы, когда та увидела обложку предложенной книги.
В маленькой прихожей тесно, и Анна, входя, сослепу споткнулась о собственные кроссовки.
Белье уже высохло, можно убрать из кухни сушилку. Полотенца и простыни свалены на кресло: пожалуй, она погладит их на выходных. А сегодня сил просто нет: уже десять вечера, и самое позднее через час ей нужно засесть за ночную работу, иначе не успеет закончить в срок.
Анна привыкла читать за ужином: так экономится время. Из кучи книг на столе в комнате (разобрать на выходных) она вынула две – по археологии Индостана и роман Стейнбека. С минуту думала, какой из них отдать предпочтение, потом взяла под мышку обе, добавила к ним Кетину книгу и отправилась на кухню.
Через час вернувшийся с работы муж застал Анну за компьютером. Раздевшись, он уже пошел ужинать, когда его остановил голос жены:
- Ва-а-ась, - позвала она.
- Что?
- Да вот… по поводу книги…
- Какой книги?
- Которую дала мне Кета.
- М?
Жена обернулась, увидела в дверях комнаты привычную невысокую, полную фигуру, и понизила голос почти до шепота:
- Это не литература. Это мусор.
Они сидели на скамейке и смотрели на крошечный пруд.
- Как тебе мои стихи? – спросила Кета.
Анна сделала едва заметное мимическое движение, будто хотела наморщить нос.
- Ну, так… душевно… Хотя, честно говоря, меня не зацепило. Тривиально.
- Я не знаю, что такое "тривиально"…, - на лице Кеты был страх.
- "Тривиально" значит "банально".
- "Банально" – это как? – еле слышно прошептала девушка.
- Обыкновенно, ничего нового, затасканно, повтор, - Анна удивилась, что Кета не знает этих слов, но вслух ничего не сказала.
Помолчали.
- Я давно хотела спросить тебя, - начала Анна, - чем ты увлекаешься?
Кета искоса посмотрела на нее и приподняла плечи.
- А… что?
- Просто интересно: чем ты увлекаешься?
- А это так важно? – и Кета опустила глаза.
Анна пожала плечами.
- У всех есть увлечения. У меня, например, рисование и археология. Мне вообще много что интересно. Я всегда спрашиваю об увлечениях своих знакомых – что в этом странного? С людьми я предпочитаю говорить о том, что интересно им, а не мне. Так чем ты увлекаешься?
Кета заерзала.
- А можно я не буду отвечать на этот вопрос?
- Ну, как твоя новая знакомая? – спросил Василий за ночным чаем.
- Не знаю, - жена отвернулась и принялась разглядывать цепочку рыжих фонарей, уходившую за дома. – Странная какая-то, очень странная. Вся какая-то покинутая. Жалко ее. Образования нет, профессии нет. Спросила ее сегодня об увлечениях – занервничала, завозилась, ушла от ответа. Чего она стесняется? Вряд ли увлечения бывают неприличными…
- Вряд ли.
- Вот-вот. Боюсь, причина простая: у нее просто нет никаких увлечений. Вообще.
- Как такое может быть?
- Вот и я раньше думала, что такого быть не может, а теперь вижу, что бывает, очень даже.
Анна встала и принялась расхаживать по кухне.
- Все мои друзья и знакомые чем-то увлекаются, - продолжала она. – Маша – поэзией скальдов, Женя – японской культурой, Даша – театром, Галя – рукоделием… Если человек ничем не увлекается, чем ему вообще заниматься? Есть, пить, ходить в туалет? И все?
- Она работает?
- В том-то и дело, что нет. Свободного времени у девки вагон. На что она его тратит? Школу она закончила… когда же? Лет в семнадцать, да.
- То есть уже лет восемь как она не занимается ничем определенным?
- Угу.
- Плохо дело, - Василий откусил кусок печенья. – Но ты-то сама чего хочешь?
- Помочь ей хочу, а как, не знаю. Хорошо хоть мы стали заниматься русским: она делает упражнения, я проверяю. Все же не будет стоять на месте.
Увлечения… сдались же Анне эти увлечения! Это что, самое главное в жизни? Кете, например, совершенно все равно, какие у той увлечения и есть ли они вообще.
Но Кете тут же нарисовалась Анна – в окружении своих друзей. Вот они все вместе сидят с мольбертами в тени деревьев и пишут маслом. Вот они дружными рядами, один за другим, идут в библиотеку. Вот они, вооружившись разными музыкальными инструментами, музицируют все вместе (Анна водит смычком по скрипке). А что, романтично.
Привет, Анна!
Меня поставил в тупик твой вопрос об увлечениях. Я думала и решила сказать тебе правду: у меня их нет. Вообще. Я не знаю, что мне делать.
Кета.
Привет, Кета!
Это хорошо, что ты осознаешь свою проблему: это первый шаг к ее решению.
Но увлечение не падает на голову с неба, его нужно искать. Осмотрись кругом и загляни в себя: что тебе интереснее всего? Это и будет твоим увлечением.
Потом начинай работать в этом направлении. Увлечение лишь тогда настоящее, когда человек захвачен им. Нельзя стоять на месте, нужно развивать самого себя, и в этом увлечение должно помогать тебе.
Анна.
Кета оторвалась от компьютера и осмотрелась. Из шкафа выглядывали морды мягких игрушек. Если их коллекционировать, шкафа, пожалуй, не хватит, да и денег уйдет много. Шить игрушки самой? Шить Кета не умела, а воспоминания об уроках труда в школе навсегда отбили желание без крайней необходимости брать в руки иголку.
На другой полке помещалась ее библиотека. Да, читать Кета любит, особенно ту книжку, которая, к сожалению, не понравилась Анне. А еще – писать стихи, о которых та тоже была невысокого мнения. Пожалуй, не стоит говорить ей об этом.
На столе рядом с ноутбуком красовался маленький домик из спичек. Да, о домике Кета как-то не подумала…
- Ой, домик! – воскликнула Кета, проходя мимо витрины с игрушками. Внутри красовался розовый кукольный дом с аэростатом на крыше.
- Тебе нравятся игрушки? – спросила Анна.
- Нет, я люблю домики.
Анна просияла:
- Это хорошо. А говорила, будто у тебя нет увлечений. И давно ты этим увлекаешься?
- Не знаю… кажется, всегда.
- Тебе интересна архитектура?
- Мм… нет.
- История строительства?
- Нет.
- Может, ландшафтный дизайн?
- Что-что? Я не понимаю…, - и лицо Кеты снова стало испуганным.
- Обустройством территории. Как разбивать клумбы и робатки, - пояснила Анна.
- Нет…
Кета сникла.
- Видишь ли, - начала она, - мне неинтересно то, чем обычно интересуются – архитектурой и всем таким.
- Тогда что тебе вообще интересно?
- Домики.
- Просто домики?
- Да. Просто домики.
Анна хотела спросить, как это, но оставила вопрос при себе. Они еще помолчали.
- Кета, у тебя есть мечта?
- Есть.
- Какая?
- Хочу иметь собственный дом, настоящий: двухэтажный, с верандой, на крыше чтоб была черепица, во дворе клумба.
Мечта – это уже хорошо, подумала Анна.
Привет, Анна!
Мне нужна твоя помощь. У меня депрессия. Меня ничто не радует. Что делать?
Кета.
Привет, Кета!
У меня тоже когда-то была депрессия. Иногда и сейчас накатывает. Но мне кажется, что у каждого способ борьбы с ней свой. Когда мне тоскливо, я декламирую вслух или про себя стихи Волошина или перечитываю книгу о сокровищах Бактрии. Но мне кажется, что это методы не для всех: не все любят Волошина, не всем интересна археология.
Но это частности, дело в другом. Главное, что я занимаюсь любимым делом. Если у тебя депрессия, займись тем, что тебе нравится.
Оторвавшись от ноутбука, Кета придвинула к себе тетрадь с пятнистым котенком на обложке и принялась писать. Она давно задумала поэму, главным героем которой будет волшебный красный лебедь. Она напишет поэму и обязательно покажет ее Анне – и та убедится, что была неправа и что у Кеты есть талант.
Разве человек без таланта может писать? Разве человека без таланта тянет писать? Разве может не быть таланта у человека, который несчастлив и столько страдал? У счастливых, конечно, таланты тоже бывают – Анна тому яркий пример. У нее богатый, любящий муж, который покупает ей все, что она захочет; у нее интересная работа, которая приносит ей много денег (сколько именно, Кета не знала, да и, впрочем, никогда не спрашивала, но это не мешало ей пребывать в уверенности, что все именно так, как она думает); у нее образование, ум талантов целая куча. Вообще она везучая, эта Анна.
Итак, на чем мы остановились?
"О, мой прекрасный красный лебедь!
Ты летишь быстрее ветра,
Ты плывешь быстрее реки.
Твои пурпурные перья развеваются, как флаги…"
- Ну, как тебе моя поэма? – спросила Кета, замирая от волнения.
- Кета, я конечно, не критик и не писатель, но мне кажется, что поэма твоя плоховата. Нет мыслей, нет образов, не берет за душу, не запоминается, вот и все.
- Ты хочешь сказать, что у меня нет таланта? – Кета опустила голову и горестно закусила губы.
Анна нахмурилась. Она чувствовала, на какой ответ изначально рассчитывала Кета, и ясно видела, что сказать все, что у нее на душе, значит обидеть девушку, и без того несчастную. Но можно ли лгать? И нужно ли лгать? Сделает ли ложь счастливой эту девушку? Ведь она уже давно не ребенок и должна понимать, что на правду обижаться не стоит. Подавив вздох, Анна ответила:
- Да, я не вижу в твоих стихах ничего по-настоящему литературного.
- Но подруга, когда я ей это прочитала, сказала, что у меня есть дар…
- Я боюсь, она просто боялась тебя обидеть.
Анна не стала говорить, что похожие стихи она сама писала лет в двенадцать, а такая твердая уверенность в своем таланте при таких результатах – признак того, что автор не знает, что такое настоящая литература. Но Кета даже не подозревала об этих мыслях, а потому пришла к выводу, что Анна, оказывается, очень бестактный человек. Человек тактичный, безусловно, не стал бы говорить, что у нее нет таланта.
Слезы заблестели на глазах Кеты, и дрожащими губами она выговорила:
- Анна, пожалуйста, скажи мне, что у меня есть талант! Пусть я буду знать, что это неправда, но скажи мне это, пожалуйста!
Та изумленно уставилась на собеседницу и с минуту не знала, что ответить. Потом собралась с мыслями и твердым голосом заговорила:
- Нет, Кета, не проси меня об этом. Ты просишь меня о лжи – разве это хорошо? Да и зачем тебе слышать то, что, как ты сама же прекрасно знаешь, неправда?
- Мне будет приятно это слышать…
- И ради этого ты просишь меня солгать? Я лгать не хочу, тем более не хочу давать тебе опасную иллюзию. Иллюзию того, что у тебя есть то, чего на самом деле нет. Ты знаешь, к чему это приведет тебя? Ты станешь развивать в себе то, в чем у тебя нет перспектив, и забудешь о тех способностях, которые действительно стоит развивать.
- Значит, говорить правду – твой принцип?
- Да, один из моих принципов.
- Анна, прошу тебя, поступись этим принципом ради меня! Ну, хотя бы один раз! Что они тебе, эти твои принципы, что они тебе главнее подруги?
Слово "подруга" покоробило Анну, но она решила не заострять на этом внимание в этот раз.
- Кета, ты не понимаешь, чего ты просишь. Принципы – это не какое-то правило, которое, что дышло, можно вертеть туда-сюда. Это часть меня. Часть моей личности. Принципы – это результат моего жизненного опыта и размышлений. Ты хочешь, чтобы я поступилась ими – то есть просишь меня все это перечеркнуть? Перечеркнуть мои ошибки, расплату за них и даже какие-то достижения?
- Ошибки? У тебя не бывает ошибок… не верю…, - ошеломленно пробормотала Кета.
- Ошибаешься, еще как бывают. Ни один человек не может быть Богом. Что ты можешь предложить мне взамен утраченных принципов? Что мне останется, когда я через них перешагну?
Кета не отвечала – ей хотелось возразить, она была все равно не согласна, но молчала. Аргументов у нее не было.
- Впрочем, ладно об этом, - и Анна перевела разговор на другую тему. – Я много думала о тебе и вот к чему пришла. Человек создан для счастья, как птица для полета, это еще Короленко сказал…
- Кто это? Я не знаю…
- Писатель. Так вот. Счастье – это исполнение мечты. Ты мечтаешь о большом доме. Но это дорогое удовольствие, на него нужно много зарабатывать. Значит, нужна хорошая, стабильная работа. Но такую работу можно получить только при наличии высшего образования. Понимаешь, о чем я?
- Нет…
- Я хочу сказать, что если ты по-настоящему хочешь иметь свой дом, тебе нужно получить высшее образование.
Кета была поражена. Мечтая о доме, она никогда не задумывалась о том, а что, собственно, нужно делать, чтобы этот самый дом у нее появился. В мечтах ей рисовались балясины веранды, окрашенные закатом в ярко-розовый цвет, плющ, подбирающийся к белой гипсовой раковине на крыше, да широкая лестница в гостиной – а вот построить этот дом, как войти в него, где взять часы для каминной полки, как повесить поглаженную собственными руками занавеску, она не думала.
Идея Анны была, что ни говори, интересная. Чтобы она, Кета, закончила университет… сидела на лекциях… а потом в ящике ее стола лежала книжица в твердом пурпурном переплете с гербом… Одноклассницы, встречаясь, будут говорить: "А вы слышали новость? Наша Кета, оказывается, университет закончила! На "отлично"! А ведь была двоечница! Она много зарабатывает и даже свой дом купила, как миллионерша!"
По дороге домой Кета купила справочник для поступающих. Глянцевая бумага пахла краской и сияла яркими цветами, но открыв его, девушка заблудилась в мелкий буквах. Немногие слова были ей понятны. Психология, экономика, лингвистика – что выбрать? куда идти?
Технические специальности отпадали – точные науки Кете всегда давались с трудом. Лингвистика… нет, немецкий она уже почти забыла и экзамен по иностранному языку точно не сдаст. Литинститут? Это должно быть интересно. Там наверняка научат писать стихи. Но узнав, что для творческого конкурса нужно не менее пятнадцати страниц сочинений, Кете пришлось отказаться и от этой идеи: у меня, подумала она, написано пока еще слишком мало. Подумав еще, Кета наконец решила остановиться на юриспруденции.
Прошел месяц. Кета, сперва усердно занимавшаяся, почувствовала, что ее энтузиазм на исходе. В русском языке, которым она продолжала заниматься с Анной, ошибок стало меньше, наставница даже стала иногда хвалить ее сочинения, написанные по прочитанным книгам. Но в остальных предметах успехов не было. За месяц штудирования английской грамматики девушка так и не научилась правильно составлять хотя бы самые простые фразы и читала с ошибками. После прочтения нескольких параграфов учебника истории в голове осталась лишь путаница из Владимиров-Святославов-Изяславов (вперемешку с четырехзначными числами), разрешить которую нечего было и пытаться – оставалось только выстричь, как безнадежный колтун. Обществознание оказалось вообще непреодолимым препятствием – и как еще такое изучают в школе?
Кета честно, как могла, боролась еще пару недель – а потом сложила учебники в стопку, поставила ее на полку и, пару дней посвятив размышлениям, все-таки решилась написать Анне письмо.
Привет, Анна!
Я долго не решалась написать тебе одну вещь, которая меня беспокоит. Я тут подумала и решила спросить: ты не будешь на меня сердиться, если я так никуда и не поступлю?
c.d.n.
... С трудом представляю девицу, похожую на рыбу 
