Я люблю осень. Как Пушкин.
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет. Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной,
В ней много доброго; любовник не тщеславный,
Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.
Я вообще часто люблю то, что другие бранят. Другие осенью заворачиваются в пледик, берут чашечку кофе и сидят на окошке. А мы с Жасмином идём гулять по парку.
Там величавые сосны стоят зелёными великанами. Вороны в их ветвях громко и сердито переговариваются, о чём-то споря. Жёлто-зелёные берёзки роняют листочки от малейшего дуновения ветерка. С ними вместе в осеннем вальсе кружатся крупные ярко алые кленовые листья.
Один из них медленно и степенно опускается на голову лошади. Жас теребит ушами, встряхивает головой и лист продолжает своё падение, скользя по белой ноге. Хлюп. Конь вынимает ногу из очередной лужи, где нашёл своё последнее пристанище кусочек яркой осени.
Лиственничная аллея как всегда прекрасно песчана. Ей цветом вторят начинающие желтеть деревья. Одинокие иголочки уже невесомо кружат в воздухе, застилая перед нами мягкий ковёр.
Конь, радуясь последним тёплым денькам в охотку поднимается в лёгкую рысь.
Муууууу! - раздаётся вдалеке. Муууууу! - вторит ему чуть левее. Это пастухи собирают по лугам, ставшим этой осенью заливными, колхозное стадо. Решаем, что нам надо туда и переходим в галоп.
Чёрно-белые волны накатывают на дорогу, пытаясь хоть как-то собраться. Охрипший пеший пастух просто и молча постукивает палкой о резиновый сапог. Плотные комки грязи, полностью отхватившие обувку заглушают даже эти возможные звуки. Коровы идут не от звука, они идут домой. Тяжёлые полные вымена щекочет ещё зелёная трава. Соблазняя, она заставляет то и дело останавливаться, ухватывая былинку.
Останавливаемся на пригорочке и мы. Такие пейзажи нельзя фотографировать, их надо рисовать. Ярко голубое, пронзительное небо местами перекрывается сизыми, низкими облаками. Вдали шумит сосновый бор, как изумруд, оправленный в золото берёз. Зелень травы мешается с пестрым стадом.
Вдруг пастух машет нам. Показывает куда-то правее.
Ах, ты, горемычный!
На таком же пригорке, в самой гуще стада стоит молодой рыжий конь. Отбился от одного из местных табунов. Обиженно он оглядывает равнодушных коров, не решаясь ступить в рогатое море.
Жас тоже замечает коня. Тоненько ржет ему. Рыжий отвечает. Приободряется, спускается с пригорочка и пытается пролезть через стадо к нам. Но не тут то было: огромная уставшая рыжая корова исподлобья смотрит на него и громко протяжно мычит прямо в лицо. Конь тушуется и возвращается в убежище.
Эх, ты, горемычный... Трогаю Жасмина шенкелем за бока и мы начинаем спускаться в пёстрое море. Коровы, привыкшие к конным пастухам, безропотно расступаются перед всадником, тут же смыкаясь сзади. Толстые попы трутся о ноги в стременах, особо неповоротливых подгоняю хлыстиком.
Рыжий конь нетерпеливо переступает с ноги на ногу, неотрывно следит за нашим продвижением. И как ребёнок радуется, когда зовём его с собой. Уткнувшись носом в хвост Жаса, он боязливо косится по сторонам, отодвигая свою попу подальше от острых рогов.
Дорогу преграждает абсолютно белоснежная явно молодая коровка с маленьким чёрным пятнышком на боку. Диво-дивное! Я замираю любуясь. Она тоже замирает, с не меньшим любопытством рассматривая нашу компанию. Грозный окрик пастуха возвращает всех нас на землю.
Жасмин заправски лавирует в волнах стада и скоро выбирается на свободу. Оглядываюсь, пытаясь разглядеть волшебную корову. Она стоит волнорезом среди товарок и неотрывно смотрит на нас. Машу ей рукой. Глупо. Белоснежная корова вздыхает и пускается в путь.
В руку утыкается бархатный нос. Ну что, рыжий, пошли домой отведу.
