Когда нашла эту писанину, оказалось туда я еще добавила фото (это году эдак в 2007-8 все состоялось), видать они мне тогда показались уместными и создающими "атмосферу"... текст я редактировала (в читабельный вариант), а фото решила оставить страшными как есть)) Для истории - "пытка умирающей мыльницы"
)
Поехали!
Да. Раз я здесь, значит это снова сон…
Действия разворачиваются в городе. В нем все в серых тонах, но почти нет ни чистого черного, ни чистого белого цветов, словно туман все уровнял. Еще есть оттенки зеленого и синего – они еле заметны.
Во сне я, сначала простой наблюдатель. Смотрю. Мне печально и не по себе.
Действия разворачиваются в здании, очень похожем на мой дом. Задействованы 6-ой и 7-ой подъезды. Дом иногда схож со школой, типовой, пятиэтажной, то внутренне, то внешне.
И вот. Темные обшарпанные подъезды, глухие двери, окна грязные и с паутинкой трещин на стеклах. Даже в помещениях словно туман.
По подъездам, по двору и квартирам без замков ходят сущности. Они словно тюремщики. Они следят чтобы никто не вышел из квартиры и чтобы никого не вывели.
Тюремщиков почти невидно, они как тот-же туман… Иногда появляются, а сделаешь шаг в их сторону – словно и не было их.
Да, я там подолгу бродила. Сначала я вообще не понимала зачем я там. Но мне подсказали сами тюремщики.
Однажды я стала свидетельницей неудавшегося побега.
Один пожилой мужчина неведомым мне образом выбрался из подъезда и уже успел добраться до середины арки….. от свободы его отделяли каких-то 30-40 метров асфальта и газона! Но его заметили. Через мгновения его настигло несколько сущностей, к слову сказать, очень похожих на высохших оборванных стариков в лохмотьях и с почти истлевшей плотью, они словно призраки. Настигая свою жертву, сущности набрасывались на горе-беглеца, избивая его своими тощими кулаками. В этот момент они казались вполне материальными, и не только из-за силы их ударов, они проявлялись и переставали мерцать… Лица их искажала гримаса ярости, против обыденной гримасы злости. К счастью побои своей жертвы сущности продолжали не долго.
Я наблюдала за этой потасовкой с лестничной клетки 3-го этажа одного из подъездов близ арки. И мое пристальное внимание к происходящему оказалось замечено. Сущности крепко держа беглеца уставились в мою сторону. Мне не было страшно. Я их не боялась, они мне просто были противны. Хотя, на тот момент я ощущала себя в полной безопасности, как оказалось, была не права.
Почтив меня своими взглядами большинство сущностей вернулись во двор и по своим подъездам возобновив свое мерцание или совсем пропав с глаз. Другие же увели вновь обретенного пленника назад, скрипнула закрывшаяся подъездная дверь и вновь воцарилась тишина.
Да… Я совсем забыла упомянуть. Тишина…
Там повсюду была тишина. Она была вязкой, как густой туман и пропускала лишь пронзительные звуки, впрочем, которых не допускали тюремщики.
Чаще всего, находясь там, можно было услышать собственное дыхание, либо хруст стекла или песка на кафеле под ступнями – в подъездах, этот звук казался особенно громким. На улице, во дворе – это был звук капель, капель падающих с голых черных ветвей. Но это был редкий звук – ничто не смело потревожить мертвенность воздуха вокруг усеянных бусинами капель ветвей.
И еще, капли падая на землю издавали глухой звук. Земля забирала и влагу и звук. И снова смыкалась густая тишина...
Конечно были и другие звуки. Шепот. Шепот узников квартир. Громче говорить могли, но было страшно, хоть тюремщики и не могли войти в закрытую квартиру, но от этого смелости никому не прибавлялось. Так же, люди, не подходили к окнам. А если и осмеливались, то только украдкой, с опаской и недоверием.
Люди… Сплошь все напуганные и уже ни в чем не уверенные. Среди них не было детей. Дети не способны унывать как взрослые. Я не знаю почему их там нет. Может они все убежали? Или не выдержав окружения поступили как глубокие старцы – уснули и больше никогда не проснулись? Или просто их никогда здесь не было? А все это место устроено лишь для отчаявшихся людей? Или они приобретают эту степень отчаяния оказавшись здесь? Ответить на все эти вопросы мне так и не удалось, правда я особо и не старалась.
Как я уже упоминала, я спокойно могла ходить где угодно, в отличии от тюремщиков и самих людей, ограниченных закрытыми дверьми и страхом.
Я ходила по квартирам наблюдая за людьми. Они меня не замечали, впрочем как и своих стражей, до поры, до времени. Но о сущностях люди были уведомлены, о обо мне и не подозревали. Сущности же зорче людей, они замечали меня, правда далеко не сразу. Видимо, я для них, также мерцала, как и они для меня.
Некоторые чувствительные люди, либо пожилые и особенно одинокие – чуяли меня. Оборачивались в мою сторону, если я передвигалась по комнате, но стоило мне замереть на месте и они словно теряли фокусировку на мне, начинали озираться и старались дольше не оставаться со мной один на один. В такие моменты я отчетливо слышала их судорожное дыхание и частое нервное их сердцебиение. Я не желала их пугать более того, что уже причинила и добавлять сверх того страха который они впускали в себя ежедневно.
Да. День. День как понятие здесь отсутствовало. Здесь вечны сумерки. Люди здесь не спят, а забываются тревожной дрёмой. (Может еще и от этого здесь нет детей? Они ведь спят, и спят долго и крепко, а это в таких условиях, пожалуй невозможно.) Люди ничем не занимались, редко шептались, и словно чего-то вечно ждали. Вздрагивая от любого звука, будь то упавшая с мертвой ветки капля, либо неверный шаг.
Когда я осознала насколько они хорошо слышат в таком тревожном состоянии, мне сразу захотелось научиться летать, чтобы не издавать лишних звуков. Ведь от моих шагов вздрагивали сотни людей вокруг!
Я ходила по разным квартирам. Но старалась избегать стариков. Почему? Из жалости. Пожилые люди чаще живут по одиночке, потеряв свою половину, и от этого их чувства особенно обострены, а мое появление кроме жуткого страха для них ничего не сулило. Они сначала застывали там где я их заставала, потом, аккуратно обходя меня шли проверять окна и двери – закрыты ли. И если после этого я не уходила они закрывались в своих комнатках и плакали. Им было страшно и горько от одиночества. Им было труднее, ведь к страху все чаще и чаще прибавлялось гнетущее чувство одиночества…
Но со временем я научилась не пугать людей. Я показывалась. Они, конечно, сначала пугались меня, но вскоре понимали зачем я здесь.
По их мнению я была проводником. Они всегда узнавали его во мне. Они считали, что я та, кто может провести их мимо стражей, помочь им бежать от сюда.
Это было совсем не так, но я могла и могу это сделать. Как я позже, много позже, узнала, способность покинуть эти стены была не столько во мне сколько в самих узниках. Похоронили ли они себя в этом доме или еще нет. К слову, еще одна причина моего максимального удаления от стариков, они – почти мертвы в своих комнатушках, они в них останутся на всегда. Как не прискорбно осознавать, но привычку бояться, почти невозможно искоренить.
Та моя первая пара спасенных помогла мне больше, чем я им. Я, по неопытности, не зная о многом, показалась им – проявилась раньше времени, и это ограничило меня в возможностях к которым я уже успела привыкнуть. Я стала почти как люди. Стены стали моей преградой, высота стала опасна и стражи стали меня видеть, не хуже чем людей – своих узников.
Освободила я эту, первую, пару просто подгадав момент и уповая на скорость и ловкость наших ног. Эти двое жили на втором этаже, недалеко от арки. Когда мы выскочили из арки, на наших лицах уже играла улыбка, хоть нас почти хватали за пятки стражи. Мы целыми и невредимыми проскочили барьер, а по инерции и зону отчуждения. Я была ужасно счастлива, что они теперь были свободны и я больше, как и они, не ощущала гнета того ужасного места. Но меня впереди ждало еще много сюрпризов.
Люди освободившись и пройдя зону отчуждения теряли меня. Позже, с опытом, я поняла что могу посещать во снах своих спасенных и советовать им как поступить дальше. Но в тот первый раз я не подозревала о том.
Парень с девушкой преодолели барьер и зону крепко держась за руки, я бежала позади, служа живым щитом от сущностей. Пара ощущая обретенную свободу по инерции пробежались по мягкой росистой траве туманного, предрассветного луга, обернулись. Но увидели лишь 2 тропинки следов на траве. Третьей тропинки не было, и быть там не могло.
Они перепугались. Звали меня, возвращались по следам. К счастью, здравый смысл не дал им вернуться в распростертые лапы сущностей. Которые, стоя на самой кромке своего мира тянули свои костлявые руки в полосу отчуждения. Они чуяли, и даже смутно видели силуэты людей входящих в эту зону.
Я больше чем уверена, что сущности затягивали бы многих обратно, не будь этой прослойки меж двух миров.
Я сразу заметила и то, что пройдя в свободный мир я вновь становилась недосягаема для сущностей, я словно теряла свое тело вновь и вновь. Одна спасенная жизнь – одно мое развоплощение. Мне в такие моменты было и радостно и грустно.
После этого первого случая освобождения мной людей, сущности невзлюбили меня. Словно раньше они не могли определиться, как ко мне относиться. То теперь стали преследовать, собираясь группами. Это угнетало меня и особенно пугало людей, они чуяли их за своей дверью, да еще и я подливала масла в огонь своим невидимым присутствием. Люди переставали бояться, страх в их глазах и словах сменялся ужасом. Таких людей я еще долго не посещала, это было бессмысленно, люди начинали хоронить себя раньше времени…
Конечно мне сильно помогало мое мерцание, я успевала скрыться от сущностей и они теряли меня. Но тут моим противником было их количество – чем их больше собиралось, тем дальше они меня чуяли. По крайней мере так это работало с проводниками, а я не проводник, я ведь могла уйти от них сквозь стены в другие подъезды или вообще выти на высоту… Позже, я научилась их еще и отпугивать создавая себе фору, но это уже было после знакомства с истинными проводниками.
Но если я не была проводником, то кем я была? И кто такие настоящие проводники? На каких-то из своих вопросов я нашла ответы, но не на все. Я приблизилась к истине ответа, возможно в один из моментов я и открою ее для себя, но не сейчас, сейчас я шла за следующими мной избранными счастливчиками.
Я не вижу смысла рассказывать о всех спасенных, это муторно, ибо мой путь поиска ответов на мои вопросы был долог, а искала я их в моих спасенных. Хотя говоря о длине пути – это субъективно, мне не с кем сравнивать.
Расскажу я Вам о тех случаях, которые мне врезались в память и останутся со моей на века, это случаи моих ошибок.
Хоть я Вам уже и рассказала об отсутствии детей в этом мире, но мне удалось найти супружескую пару с тремя приемными детьми 13 - 14-ти лет. Ни раньше, ни позже, я столь молодых узников не встречала. К моменту, когда я обнаружив это семейство решила им помочь, я уже была знакома с одним проводником. Мы пока присматривались друг к другу и общих дел пока не имели.
Любой проводник, пускай даже самый опытный и бывалый, не может увести больше трех человек за 1 раз, это относилось и ко мне. Но я понаблюдав за этой семьей не могла оставить гнить их здесь. Я была просто обязана их отсюда вытащить. Но вот в чем была проблема, разделить семью было нельзя, так как раз открытая дверь больше никогда не замыкалась на замок. И толпы сущностей тянуло на освоение новой территории. Пока я обдумывала варианты, я не являлась семье, дабы не ограничивать себя в передвижениях, и так не самых простых, и не вселять раньше времени надежду сбыться которой могло помешать что угодно. Проявиться я решилась при 100% уверенности в моем плане, как мне тогда казалось.
Вот и пришло время мне и истинному проводнику довериться друг другу.
Немного о проводнике. Это был замечательный парень. Обаятельный и тем самым легко располагающий к себе людей, они быстро ему доверялись. Мне, в свою очередь, люди верили, но не все и не безоговорочно, что вносило некоторые затруднения.
И вот тот пробный совместный побег.
Я тогда вела детей всех троих, а проводник их приемных родителей. Все было продуманно. Мы прошли весь наш маршрут скорым шагом (так выходит тише, чем бегом, лишь в спринте стоит делать упор на скорость). Но мы не учли одного, стражи берут количеством не только в желании наступить на хвост проводнику, но и при контроле некоторых квартир.
И вот, мы только вышли из арки, как попали в засаду, как нам тогда показалось. Стражи усиленно патрулировали местность от дома до границы миров, и в этот момент мы семеро вышли на них.
Конечно мы не ожидали, и ломая ряды кинулись к барьеру, на встречу свободе. В этой суматохе случилось так, что я с детьми оказалась позади. Скажу на перед, все семейство в целостности и сохранности было переправлено через барьер в свободный мир, но вот какой ценой, это другой разговор.
С каждым освобожденным я открывала все новые и новые тонкости этого процесса. На пример, существует такая закономерность, что чем моложе узник тем сложнее ему преодолеть барьер.
Вот еще один промах в этом деле.
Так как я бежала последняя и была ни человеком, ни проводником, одним словом и так была в самом невыгодном положении, меня тянуло в зону отчуждения сильнее всех. Но детей мною ведомых – наоборот. Поэтому у меня был один вариант, чтобы не потерять скорость, я должна была схватив детей в охапку, в последний момент развернувшись вместе с ними на ходу спиной вперед запрыгнуть в зону отчуждения. Как бы раздвинув собою барьер для детей. Но было одно большое «но», прыгая спиной вперед я почти наверняка отдала бы детей прямо в руки стражам… Поэтому я решила с детьми идти на пролом, хоть это и было в три, а то и большее количество раз сложнее, чем провести взрослого человека.
Хочу заметить, что все это появилось в моем плане за секунды до преодоления барьера, а в сумбуре паники плохо соображается и я ошиблась, откинув единственно верный вариант, решила «пробить стену головой».
Больше никогда и ни в каких обстоятельствах я не поступала так, к счастью мне вполне хватило одного раза наступить на грабли.
Я в последний момент схватив детей в охапку буквально внесла их в руки родителей и проводника, но сама окончательно утратив импульс на мгновенье задержалась на самой кроме за барьером, чего вполне хватило для сущностей и они поймали меня до конца не развопрлощенную…
До того случая я никогда не задумывалась о том, что же ощущают попавшиеся на бегстве узники. Уж точно не то, что ощутила я.
Меня схватили десятки рук и в миг вернули в свой мир. Нет, ни какой боли, побоев, укусов и тому подобного я не ощутила, но ледяной ужас сковал мое тело. Я и успела только выдохнуть, мне тогда казалось, что это последний раз в жизни, что я вот-вот и умру, растаю, пропаду...
Сейчас я почти ничего не помню, но от одной мысли о случившемся меня бросает в дрожь, которую мне до сих пор трудно контролировать.
Как я выбралась из лап стражей, как добралась до зоны отчуждения? Тайна для всех и по сей день. Я знаю лишь о том, что мне рассказал проводник, когда я пришла в себя.
«…мы проскочив барьер поняли, вы отстали. Мы уже были готовы к худшему, когда вы появились, неважно, что мы попали в зону отчуждения секундой раньше, страх он есть всегда. Но насколько был ужасен следующий миг! Я с родителями схватил детей из твоих рук, тогда я и не подумал что спасать нужно тебя, а не их. И тут я увидел твою смерть, как мне тогда показалось.»
Тогда он был уверен в моей смерти, когда-то именно так на глазах у него погиб его друг-проводник. Именно поэтому он так осторожно и присматривался ко мне перед этим совместным делом, боялся.
«…я успел себя проклясть. Я метался и уже был готов броситься в лапы стражей лишь бы попробовать отбить хоть тебя. Но от роковой ошибки, впрочем как и в тот раз, спасли меня спасенные мной люди, они задали лишь один вопрос:
- Она выживет?
- Нет, это невозможно. – ответил я и ошибся.
Я еще немного постоял у барьера, тебя не было видно в толпе этих копошащихся тварей, и я ушел закончить начатое – отвести людей в безопасное место и дать им инструктаж.
Тогда мы решили перед отходом оставить о тебе память, и сложили горочку из камней под одним из кленов растущих неподалеку. И попрощавшись пошли в свободный мир. Честно сказать, у меня на душе было так скверно, что я подумывал уйти с людьми, а я ведь мог, но меня что-то удержало. Я остановился и последний раз оглянулся. И услышал то на что и не надеялся. Это был голос, человеческий голос со стороны отчуждения. Я не раздумывая бросился туда, а семья за мной. Я увидел тебя, ты буквально упала в зону отчуждения, ты что-то бормотала, какие-то несвязные слова, снова поднялась на ноги, замерцала и пропала… Я встал как вкопанный. А за барьером бесновались смутные тени, они рычали и лязгали зубами.
Только что я считал тебя погибшей. Я скорбел. Но не проронил ни слезинки. А теперь, осознав что ты вырвалась из лап смотрителей и только на свободе развоплотилась…я зарыдал. Я был горд за тебя, что ты от них сбежала и что ты свободна!
Я проводил семью. Уверив их, что твоя смерть была не напрасной, и что твоя душа в миру и она на досталась смотрителям.
Проводив семью я решил еще не раз, последний, обвести вокруг пальца сущностей и вернулся к границе.
Спустя несколько дней (в свободном мире есть и дни и ночи) я вернулся к месту нашего «прорыва» и поклонившись камням в твою память я решил возвращаться. По ту сторону было тихо. Я хорошенько огляделся, в зоне отчуждения – никого. Ни одной сущности. Я сделал шаг и тут-то мои волосы встали дыбом. У меня ха спиной кто-то что-то просипел. Мой мир чуть не рухнул, от мысли, что сущности научились проникать за барьер.
Я невероятным усилием воли вывел себя из ступора и постыдно дал деру в лучший мир. Но вокруг ни души… И только тут я наконец заметил шевеление травы на границе зоны отчуждения с о свободным миром. Но в высокой траве опять никого не оказалось. Я был в замешательстве. Я услышал твой голос! Но только не мог понять как? Как вообще такое возможно? Ты не представляешь что я тогда ощутил!
После не сложных умозаключений я понял что ты развоплотилась, но не до конца(?). Я стал присматриваться к тому месту откуда шел голос, спустя какое-то время ты мигнула и проявилась! Не на долго, продолжая мерцать, но это точно была ты! Когда я смог к тебе прикоснуться (ты перестала мерцать ежесекундно) я взял тебя и отнес подальше от барьера. Ты бредила. А спустя несколько минут снова исчезла, но твой голос я продолжал слышать. В этот же день ты снова появилась, часа через три, потом опять исчезла. Срок на который ты пропадала постепенно становился все длиннее, а периоды видимости сокращались. Твой шепот становился все тише и звучал все реже, я почти престал его различать за шелестом травы и листьев. Я бдил сколько мог, звал тебя, но тщетно, на седьмую ночь я забылся глубоким сном. Усталость взяла свое.
Во сне я увидел тебя, ты звала меня в мир сущностей, говорила не горевать по мне, и еще о чем-то мне рассказывала, я не запомнил.
Очнувшись с утра и вспомнив сон мне стало страшно, ты звала меня за барьер…а так делают только смотрители…
Я просидел несколько часов зовя тебя, но ты больше не являлась и голоса твоего я не слышал. После моего сна я опасался мира тюремщиков, но все таки решился.»
Да. Не простое испытание выпало на долю этому славному проводнику.
Только благодаря его настойчивому зову я нашла себя, особенно тяжело было после первых дней, когда я блуждала незнамо где.
Полностью придя в себя и восстановив силы я пришла в сон к моему спасителю. После чего вернулась в мир тюремщиков и из окон дома стало следить за зоной отчуждения. Спустя сутки он появился, усталый, осунувшийся, но с уверенностью в глазах.
Я выследила его и показалась ему в одной из пустых квартир, наших убежищ от докучливых сущностей.
Я не буду описывать тот испуг, шок, страх, недоверие и наконец принятие проводником моего существования ибо это не столь важно, интереснее то, что мы вынесли из произошедшего:
Первое: Я точно не проводник
Второе: Я точно не человек ...
