20.02.2016
Первая резекция передних копыт
ЦМИ
Ну вот мы и подошли к «кровавым» подробностям Рониного лечения в ЦМИ. И как обычно пишут в таких ситуациях: «Детям, особо впечатлительным людям и беременным женщинам – не смотреть».
Через несколько дней после переезда, Рон был отрентгенен и подготовлен к чистке копыт. В этот день собралось много людей, поскольку дело это трудоемкое. И, конечно, я.
Перед началом
Надо сказать, что еще недавно, от вида крови я впадала в предобморочное состояние, но лечение моих животных (еще до лошадей, может быть, как-нибудь расскажу и о них) постепенно приучило меня хотя бы твердо держаться на ногах.
Рон был без наркоза (в наркозе врачи видели бОльшую опасность для его желудка и внутренних органов, поскольку в крови уже и так накапливался «коктейль» из антибиотиков и прочих препаратов), но под большим количеством обезболивающих. В целом, вплоть до конца операции, которая в итоге длилась почти 4 часа, он не проявлял большого беспокойства.
И мы начали вскрывать копыта. Сначала не глубоко. Теперь я точно знаю, как выглядят поврежденные «внутренности» копыта. Это напоминает, если говорить образно, трухлявую древесину. Эти поврежденные области были очень четко видны и отличимы от еще здоровых тканей.
Правая нога нас не особо впечатлила – внутри было примерно то, что и ожидалось увидеть. Поврежденную ткань шаг за шагом вырезали, вычищали и убирали.
А вот левое… Поначалу оно «прикидывалось» таким же, как и правое, набор поврежденных тканей. Но это ровно до тех пор, пока врачи не зашли глубже, убирая «трухлю». А внутри… внутри оказалась каша. Настоящая каша. Я видела, как у врачей вытягивались лица, такого не ожидал никто. Эта каша вываливалась кусками, ее убирали, буквально, ложкой. Не столовой, конечно, а медицинской, но идея от этого не меняется.
Пилили, , чистили, убирали кашу, пилили, убирали… Это казалось бесконечным, каким-то нереальным. От копыта осталась только часть боковых стенок, на которые надо было как-то прикрепить подкову. Иначе коню не на чем было бы стоять, пришлось бы подвешивать… (верхние фото - это еще середина процесса. Дальше, судя по всему, я перестала фотографировать...)
К моменту прикрепления подковы терпежу Рона пришел конец, обезболивающие отпускали, и хотя их добавили вновь, он показывал, что ему сложно стоять на одной ноге, а вбить хоть и маленький понячий, но все-таки гвоздь, было делом совсем сложным.
Я положила его шею себе на плечо, чтобы он облокотился и перенес вес. Тогда я ничего не чувствовала, лишь потом несколько недель я точно знала, на каком именно позвонке он лежал. Я обнимала его и пела ему какую-то песенку. Подумав (как всегда, невовремя включился мозг), что, наверное, это не совсем нормально, петь лошади, я замолчала. И тут все вокруг: «Только не переставайте, пойте ему! Иначе мы никогда не прибьем эту подкову».
Так мы и стояли, Рон у меня на плече, а я ему пела песенку. И плакала…