На крыше конюшенной кто-то тайком
Поджёг сеновал и смотался,
И дым грязно-серым пушистым котом
Сквозь щели в конюшню забрался.
Забили копыта об пол вразнобой,
Забились в углы жеребята,
А огненный зверь наслаждался игрой,
Для пламени вряд ли, что свято.
Как жаль, этой ночью никто из людей
Не глянул случайно в окошко,
А там жеребята, которым пять дней
Шатались на тоненьких ножках.
Там грудью бросались на дверь жеребцы,
Всей кожей дрожали кобылы.
Там, колоколами звоня,бубенцы,
Тревогу смертельную били.
Ещё о спасенье кричали глаза,
Что так глубоки, словно пропасть.
Как дико вращалась, как быстро росла
Дробившая лёгкие, лопасть.
Конюшню окутал чернеющий дым,
И стены в бессилии взвыли.
Как хищник, огонь языком золотым
Лизал их тела неживые...
Осталось скорбить и сгорать от тоски,
Убийцу никто не накажет.
И некому больше брать сахар с руки,
И ржаньем луга будоражить.
(Елена Кепплин)
Зеленых лугов...
Хозяевам силы пережить
