Это добыча смолы из сосны, раньше использовалось для производства каучука и еще чего-то.
В промышленных масштабах. Снимается кора (все слои) до сердцевины ствола, на ширину сантиметров 20-30, делаются зарубки косые (видно в просветах коры на фото), внизу такого "скелета" втыкается металлическая воронка и ставится под нее бочка. И смола выходит, стекает в бочку... по краям воронки образуются наливы, как воск угасающей свечи. Потом насечки делаются на следующем участке ствола, выше. Воронка переставляется.
Зрелище соснового леса под серогоном - удручающее... белые скелеты ребер насечек, нарисованные на всех стволах, и истекающие смолой деревья...
Обычно под серогон выделяли делянку, в которой сначала на отмеченных деревьях делали насечки и скачивали смолу, но так, чтобы сверху оставалось 20-25 метров строевой древесины. На делянке оставляли на каждых 50 кв метрах сосну для естественного посева, чтобы потом вырастал лес... После серогона строевой лес рубили и вывозили, делянка засевалась и лесники прореживали сосняк, чтобы рос бор. Если после серогона лес рубить не планировалось, насечки делались на меньшей площади, чтобы сосна могла затянуть корой и расти дальше.
Но это в советские времена...
В 80-х и 90-х было много браконьерской вырубки и серогона.
Черный сергон - это было ужасно... Потому что выкачивали смолу из столетних боровых деревьев. насечки делали метра на 3-4 в высоту, по всей окружности ствола. Сосна не могла это затянуть корой и погибала. Серогонщики не рубили лес, потому стояли огромные вековые сосны, высохшие, скрипящие и падали.... Так погибло много леса в Вологодской области. Много....
Я тогда уже в УБЭПе работала, мне только один раз удалось инициировать уголовное дело на бреконьеров в Бокситогорском районе. на вырубку... мне тогда пришлось всерьез прятать свои уши в этом материале, потому что в деревне жили все лето мои мама, бабушка с дедом и сын. И кабы мои уши вылезли - спалили бы дом вместе со всеми... Но материал был по Ленобласти, не по Вологодской. Просто люди были одни и те же. Впрочем, дело ничем не кончилось, товарисчь, который занимался вывозом леса переключился на бензин и стал неприкосновенным депутатом. а я очень радовалась когда кто-то в конкурентной борьбе спалил ему особняк.
А я с тех пор не люблю ходить по тем лесам.
Я помню, какими они были, эти леса.
И я плачу....мне больно. Для меня эти леса - они живые, и я тогда, по черным серогонам, когда шла - просто адски болела душой, жила потом долго болью погибающего леса
Невпихуемое все впихнулось.
?
