Отпраздновали День Победы. Репортажи из Севастополя. Плачущие люди на улицах. Слезы радости. Плакали даже мужчины. .. Я давно хотела написать. Не получалось. Слова не складывались, мысли роились. Я - хохлушка (на какую - то часть). Куча родственников на Украине. Канев, Полтавская область, Арабатская стрелка. Бабушкины сестры, их дети и внуки. Бывала там не то, чтобы часто. Скорее - редко. Но посещение в возрасте 2-х лет Канева свой след оставила. Я знаю украинский язык. Раньше, в детстве, знала больше. Помню 5-й класс. Санаторий в Евпатории "Имени О. Кошевого" и всеобщую помешанность на книге "4 высота". В библиотеке не было уже на русском, я взяла на украинском и прочитала. И мне было непонятно, почему другие ничего не понимают. И позже, попадая в милую сердцу Хохляндию, я сначала перенимала говор, а потом очень быстро начинала разговаривать. И очень гордилась украинскими корнями. Как же! 3-я по музыкальности нация в мире! И мне там было хорошо. Особенно хорошо было на Арабатке. На Арабатской стрелке. Это голубое, с желтыми полосками отмелей море, иногда с жутким количеством медуз или колорадских жуков, которых откуда - то приносило и выкидывало на берег. Это, казавшееся огромным, поле с высаженным молодым виноградником и полосами овса между ними, беленькими хатками села, пыльной серой дорогой и дорожками на участке залитыми коровьим навозом напополам с той же серой пылью. Они высыхали на солнце, становились твердыми, их можно было подметать. Позже, после 1 курса института, я ездила отдыхать в Геническ к тете Маше. Ездили вместе с 2-мя подружками. Тетя Маша - это отдельная статья моих воспоминаний. Когда на Украине был холерный год, поезда стопорили, людей разворачивали назад. Мама узнала, что Арабатка не входит в зону карантина, и повезла меня туда. Приехали ночью. Автовокзал. Родственники на Арабатке, конечно, ничего о нашем приезде не знали. Автобус будет только утром. Мама постучала в первый попавшийся дом. " Мы не сдаем комнаты", "Нам только переночевать". И, с тех пор, ездили и мы, и наши родственники. К ним, тете Маше и отставному военному Петру Ананьевичу.
Один раз мне было стыдно за мою украинскую часть. В Евпатории. Это я сейчас знаю, российские города. А тогда все это воспринималось, как неделимая Украина. Нам нужно было подкачать велосипед. Ни один водитель машины с местными номерами насоса не дал. Нам нужен был 1 литр бензина для примуса. Потыркались, никто не дает. За деньги, естественно. Вдруг, машина с московскими номерами! И мы, наконец, получили вожделенный литр!
Один раз было страшно. Тоже в Крыму. В ноябре в походе с маленькими детьми. Точнее, уже на выходе из похода. Ни в один дом отдыха или турбазу нас не пустили. Но работник одной из турбаз предложил нам ночлег у себя. Мы были очень рады и благодарны ему. А потом... На шее у меня висел нож, обычный туристический. "Хороший ножик, - сказал наш хозяин, - мы такими москалей режем. Вот сегодня собираемся как раз. " Они действительно собрались, закрылись в кухне, надышались анаши (кидали на горячую сковородку), правда резать никого не пошли, попадали. Но ночку мы провели не дай бог никому.
В общем есть чего вспомнить. Сейчас на Украине братья с семьями, наш сосед Виталик давно уже обрусевший, но родители в Мариуполе. И как - то все небезразлично. И неоднозначно. Больше всего жалко людей. Им , в большинстве своем, и так не сладко жилось, а тут еще эта война. Люди на такое решаются, когда им уже вообще терять нечего. Осталась только надежда. Конечно, хотелось понять, как там обстоят дела на самом деле, а не глазами наших СМИ. Полезла на форумы. И поняла, что ничего не понимаю. " Пукин, рашка, рашизм" . СМИ привирают и те и другие. Но народ гибнет. Кого обвиняют? Опять 50/50. Кто - то своих нацей, кто - то переодетых москалей. Сам не увидишь, не поймешь. Вот это зацепило. Наверное, потому что созвучно сегодняшнему моему настроению.
К событиям на Украине (с украинского форума)
После Одессы
не случилось страшного.
мир не рухнул в трещину.
в доме Профсоюзов
убивали женщину.
голос бил отчаянно
из окна открытого
отвечала гоготом
сволота пробитая.
всё текло, как принято
и не видя бедствия
всё снимал на камеру
человек ответственный.
это и не ненависть -
нет ему названия.
голос бил отчаянно
из чумного здания.
смерть туда наведалась
и скривилась искренне,
хоть привыкла, бедная,
и к огню, и к выстрелам.
там шкварчало, жарилось,
задыхалось криками…
убивали женщину.
пламя рдело бликами.
на столе распятая,
как-то дико выгнута,
умирала женщина,
не людьми настигнута.
кто подумал - кончено!
кто-то спел - начало!
у неё под сердцем
сердце замолчало.
потянулись нитками
две прямые линии…
нет, это не ненависть
нет такому имени.
всё текло, как принято.
не почуяв бедствия,
снял это молчание
человек ответственный.
не случилось страшного.
мир не рухнул в трещину.
буднично и весело
убивали женщину.
Славянск
Те, кто стрелять способен в спину
И резать женщин и детей,
Опять пришли на Украину
Из мира духов и теней.
Подняв бандеровское знамя,
Вы подписали приговор
Себе и тем, кто вместе с вами
На всю страну навлёк позор.
И потушить вам не удастся
Зажжённый вами же пожар,
На вашей совести, мерзавцы,
Лежат Хатынь и Бабий Яр.
Мы не простили вам, подонки,
Кровь наших дедов и отцов.
Вас снова проклянут потомки
И будут вам плевать в лицо.
Устроив новую руину
Своим майданом цирковым,
Вы потеряли Украину -
От вас уже отчалил Крым.
За службу этой чёрной мессы
Вам не поможет Сатана,
И от Донецка до Одессы
Теперь чужая вам страна.
Нет вашей глупости предела,
Кто не мерзавец, тот дурак,
Вам удалось сегодня сделать
То, что не смог наш внешний враг.
На вас, бандеровских отбросах,
Стоит предательства печать.
Вас ненавидеть слишком просто,
Вас можно только презирать.
