Не про лошадей, и долго. Но вспомнилось вдруг, решил написать..
***
Ранним июньским утром трое 14-и летних подростков, опьяненных ощущением полной свободы и возможностью почувствовать себя настоящими взрослыми, вышли из душного вагона поезда дальнего следования на затерянный в лесах полустанок. Было безлюдно, лишь одна рослая фигура возвышалась над утренним туманом.
Увидев детей, фигура, одетая в выгоревший от солнца камуфляж и опоясанная патронташем с настоящими патронами, обнажила на щетинистом лице что-то похожее на неподдельное удивление.
- Я тут трех биологов из Москвы встречаю, - продолжая высматривать кого-то поверх детских голов, проговорил егерь.
- А это мы и есть! – закричали обрадованные подростки.
Егерь с досадой сплюнул на пол, и процедив сквозь зубы что-то типа: «Дети! По домам! Мама заждалась!», побрел в сторону видавшего вида джипа модели «Козел». Дети не отставали: «Скажите, а считаете ли вы методику учета куриных по системе Равкина достаточно точной? Скажите, а не беспокоит ли вас значительный регресс численности красной полевки в Европейской тайге последние три года? Не подскажете ли вы, какие древесные породы первого яруса преобладают в биогеоценозе Центрального Лесного заповедника?»
Поток научных формулировок из уст детей заставил егеря остановиться и внимательно осмотреть подростков:
- Вы и правда в этом разбираетесь?
- Конечно! Мы же настоящие биологи!
- Полезайте в машину!
Три месяца назад мы с друзьями-соратниками по КЮБЗу – Клубу Юных Биологов Зоопарка, разослали во все заповедники письма со следующим содержанием: «три биолога, имеющих такой-то опыт полевых работ по таким то методикам в таких-то заповедниках приедут на два месяца для помощи данному заповеднику в проведении научных исследований». Возраст биологов как бы между прочим не указали…
На запрос откликнулись два заповедника - Баргузинский, на Байкале, и Центральный Лесной, созданный для сохранения численности медведя в южном мысе европейской тайги. На Байкал не получилось поехать по причине отсутствия прививок от энцефалита, и вот мы - я, мой друг Олег и боевая подруга Катька (в дальнейшем - Аракчеева) препарируем мышей в главной лаборатории центральной усадьбы заповедника.
Месяц работы на биостанции, и вот нас уже готовят к ответственному заданию, пожалуй первому серьезному в нашей жизни - быть заброшенными на дальний кордон, где в течении трех недель нам предстоит выловить как можно больше лесных мышей с последующим их вскрытием, описанием и заспиртовыванием.
Наши старшие коллеги по биологической организации, пожившие уже не раз в лесах, не подверженных антропогенному воздействию, серьезно готовили нас к предстоящей поездке: «У каждого леса есть Царь или Царица - Дух леса. Он радостно примет вас, если вы будете соблюдать все правила и бережно относиться к лесу. Если нет - пеняйте сами на себя, может случиться все что угодно!» Мы, стараясь делать умные лица, внимательно слушали старших товарищей, понимая, что рассказы про «Цариц леса» из уст видавших виды полевиков похожи скорее на байки, чем на правду…
Кордон «Межа» стоял ровно посередине роскошной поляны. Вся в цветах, окруженная со всех сторон молодой порослью пышных елей, поляна скорее напоминала нам рай, нежели эпицентр отлова несчастных полевок. Тем не менее, мы серьезно относились к своей работе, каждый день выходили на маршруты, ставили плашки и собирали богатый урожай пойманных в них мышей. Вечерами же после вскрытия и описания отловленных особей, мы упивались ощущением своей научной значимости, безграничной свободой , криками ночных птиц и разведенным водой спиртом, предназначенных для мышиных эмбрионов. В такой момент, пребывая в состоянии полной эйфории, мы и допустили роковую ошибку нашей экспедиции.
- Царица Лесов!!!!!!!!!!!!!!! – как безумные от возможности бросить вызов такому значимому, но на наш взгляд несуществующему противнику, орали в ночь мы.
- Ооооооо!!! - вторило нам эхо.
- Выходи!!!!!!!!!!!! – не успокаивались дети.
- Иииии?! – проносилось по поляне эхо с вопросительной интонацией.
- Мы живы!!!!!
- Выыы? - слышалось в ответ.
Легли спать поздно, вдоволь накричавшись и распугав всех грызунов в радиусе километра от кордона. В тот момент мы еще не знали, что нам не удастся поспать еще как минимум двое суток…
Мы почти засыпали, когда за стеной раздались чьи-то массивные шаги и скрежет раздавленного котелка... Кто-то ходил вокруг нашего домика. Домика - слишком громко сказано. Кордон представлял собой сбитый из фанеры сарайчик размером 1,5 на 3 метра с прихожей в 50 см, куда умещалась маленькая печка и кровати-настила, которая занимала все остальное пространство. Заканчивалось хлипкое сооружение маленьким окошком, располагающимся ровно над нашими головами. В него и уставились три пары переполненных ужаса детских глаз. Самое страшное заключалось в том, что мы были уверены, что в метре от нас кто-то есть и при этом не знали кто именно. Как только шаги приближались к окну, тело бросало в дрожь, на глазах наворачивались слезы, мурашки табунами пробегали по спине. Первой не выдержала Катька - ногтями и зубами она больно впилась в мое левое плечо. «Чтобы не закричать» - потом оправдывала свои действия она. На плече до сих пор красуется шрам от вырванного зубами куска тела.
Набравшись смелости, мы подожгли упаковку от блока «Интера» и выскочили из домика. Никого. Давящая тишина. Показалось?
Мы были рады поверить в это, но ровно через минуту шаги снова повторились. Мистика. Никакое животное не вернется на место, где только что видело огонь. Стало жутко.
Обнявшись, мы досидели до утра. С опаской открыли дверь и выглянули из домика. Тишина. Но как изменилась наша поляна! Солнечная и приветливая раньше, она была мрачной и темной. За каждым деревом таилась опасность. Перед крыльцом валялась раздавленная посуда. В пыли около костра четко отпечатался гигантский медвежий след.
До этого мы не раз сталкивались с медвежьими следами. Как и положено биологам, мы измеряли их в самой широкой части отпечатка задней ноги, высчитывали с помощью нехитрой формулы высоту в холке и записывали в дневник. 14 см, 16 см, 17 см. В метре от нашего укрытия как смертельный приговор зиял отпечаток 22-х сантиметровой лапы. Высчитывать размер монстра мы побоялись.
День прошел в лучших традициях малобюджетных фильмов ужасов. Подперев дверь бревном и оставив в домике ревущую навзрыд Катерину, мы с Олегом, вооруженные топорами и прижавшись спинами друг к другу заходили в лес. Куда подевалась его прежняя приветливость и гостеприимность? Все таило в себе опасность и вселяло леденящий ужас – похожие на чудовищ вывороченные корни упавших деревьев, заросли папоротника по пояс, треск веток и неожиданные крики птиц.
Мы героически продолжали вынимать пойманных мышей и ставить плашки на новые места. Возвращались, откачивали зареванную Катьку, как в коме готовили обед и с животным страхом смотрели на опускающееся за кроны деревьев солнце.
Зверь пришел. Он ходил вокруг кордона, громко пил воду, скрежетал посудой и жутко чавкал. На расстоянии двух шагов от него трое детей резались в карты. Это была единственная возможность не уснуть. Найдя немного керосина, мы сделали факел, остальной керосин вылили в миску. План был прост - как только медведь полезет в дом, мы зажжем факел и бросим в миску. В то, что план окажется спасительным верилось с трудом - будучи биологами, мы понимали, что нормальный, реальный медведь никогда не придет к кордону в разгаре лета...
Нервы сдали по прошествию третей ночи. Бросив все свои вещи, мы бросились бежать. Опрометью, без оглядки, спотыкаясь о корни деревьев и проваливаясь в болото по пояс, трое детей мчались в неизвестном направлении. На бегу пытаясь договориться успокоиться и перейти на шаг. Когда получалось и мы, тяжело дыша, прекращали сумасшедший стипль-чез по верховым болотам, стоило кому то хоть немного отстать, как тут же его охватывала паника. Он срывался с места, остальные за ним, и придуманная нашим воображением погоня начиналась вновь.
Сколько часов это продолжалось, уже не вспомнить. После трех бессонных ночей, охваченные ужасом, мы врядли отдавали себе отчет в том что делаем. С такой же вероятностью мы могли бежать в сторону непроходимых болот, в глубь заповедника. Но мы бежали правильно. Может интуиция или природное чутье подсказало нам нужное направление. Вечерело, когда сквозь ели мелькнули огни центрального кордона. Вбежав в дом и захлопнув за собой дверь, мы в первый раз за трое суток испытали чувство покоя и защищенности. Безжизненно опустились на пол. Провал.
Очнулся я от того, что сверху на меня испуганно смотрела незнакомая девушка и повторяла: «Проснись, проснись уже, проснись, что случилось?» Я осмотрелся - в неестественных позах, с гримасами ужаса на лице, на полу, без одеял и подушек валялись мои друзья. На негнущихся ногах я подошел к почерневшей от гари печке и ржавым гвоздем стал выводить буквы…
Через много лет мы с Денисом Панфиловым на машине отправились в рейд за седлами. Мы ездили по деревням и, где за бутылку, где за две, скупали у местных жителей старые ленчики, которые должны были стать первой амуницией тогда еще никому не известной конной базы Аванпост. Через несколько дней путешествия, сверившись с картой, мы поняли, что находимся не так далеко от Центральной Усадьбы того самого заповедника. Как можно было не заехать!
Нашего дома уже не было. Может быть он сгорел, может быть время разрушило его, но на том месте, где когда-то трое детей нашли спасительное жилище, возвышался поросший крапивой холм. Ровно посередине, подобно надгробному памятнику стояла кирпичная стена. На черной поверхности, как будто только что выведенная, зияла надпись:
«ЦАРИЦА ЛЕСОВ! ПРОСТИ НАС!»
))
