Re: Белая ворона, или моя история .
Ну, вот. Пока суть да дело, продолжу я свою историю. Для тех, кто потерялся – остановилась я на 26й странице. Сама долго искала.
Итак, снова про Опера. Сейчас в меня опять помидоры от некоторых людей полетят, но из песни слова не выкинешь.
ЛОШАДЬ ПОД ДОМОМ
Мы по-прежнему мотались в Майский, шло лето. Стал возникать вопрос о том, как будем ездить туда зимой. Опера видели редко, он всё в телеге пахал. Одна из сотрудниц конюшни говорила, что он, не смотря на лето, очень худой, вялый, с ранами на подпруге… Собственно это всё окончательно и решило, когда мы увидели Опыча после распряжки. Худоба объяснялась тем, что он жеребец, всё в яйца идёт, ранки – неаккуратностью всадниц, вялость –жарой. Нас давно уговаривали забрать его ближе к дому. Благо условия были. Последний дом, за ним уже поля и окружная, где строилась новая конюшня. Напротив дома целых два дачных общества, а чуть правее улица поселкового типа, где люди держали коз и коров. Даже мерин там уже один был. Туда и порешили встать, к цыгану, в кампанию к мерину.
На постой он нас брал даром, но с самообслуживанием, что нас устраивало. Сам он обязался следить за лошадью, поить и перевязывать с места на место. Сарая ещё не было, был фундамент. Строить собирались в то же лето, а жизнь летом на выпасе Оперу была только во благо. Закупили овса, привязь для пастьбы, Саня сшил новые недоуздок и оголовье, назначили день перегона.
Ехал Сашка долго, шагом и с остановками. Договаривались, что он подъедет к дому заберёт меня, и мы вместе пойдём к цыгану. Жеребец появился под окном только под вечер. Унылый и отрешённый. Саша тихо матерился. Первое, что увидел гнедой, когда его расседлали, был тазик с угощеньями. Это мама встретила коня «хлебом-солью». Взгляд коня сразу оживился.
Он оказался в центре внимания. Возникло ощущение, что люди из нашего района увидели лошадь в первый раз в жизни. Соседи из квартиры рядом вывели внучат, показать лошадку в близи. Детки были совсем маленькие. Тот возраст, что особенно умилял Опыча.
Таким малышам он позволял, что угодно, улыбаясь при этом. Он наклонял свою тяжёлую голову к ним и тихо млел от их «издевательств». Засунуть маленькую руку коню в ноздрю, подёргать за ухо, или за губы – всё воспринималось жеребцом, как великая радость.
Пока дошли до цыганского дома, нас беспрестанно осаждали дети с просьбами хотя бы погладить лошадку. Прорвались только с обещанием, что в другой раз покатаем их.
Придя утром к Оперу, мы обнаружили загадочные круги на пастбище. Цыган пожаловался, что замучился перевязывать Опыча. Так гнедой обрёл ещё одно прозвище. Цыгане звали его Козар, косарь то бишь.
Продолжение следует…
