Ну и еще кусочек доброшу, пожалуй))
Эвиэль Нарэн
Они приехали. Группа защиты.
Приехали поздно вечером, Лайри встречал их на вокзале. Я бы и не узнала сразу – но позвонил Арвиаль, Марта тихонько позвала меня к телефону. Сказал, что они уже в Ардоре.
Я вышла на улицу как раз, когда они заходили на территорию Академии.
- Здравствуйте, Эвиэль, - миэльт протянул мне руку. – Рад Вас видеть.
- Эля! – Лайри только что за голову не схватился. – Вы почему не спите? Вы не должны…
Я так и не узнала, чего я не должна, потому что на лестнице появился д’Ангиэра и велел группе следовать за ним. Меня он, кажется, не заметил – я вовремя шагнула за колонну. Лайри, забыв о моем существовании, помчался следом за ректором, который, не переставая шипеть что-то про идиотизм окружающих, направился в сторону одной из пристроек.
Не то чтобы я планировала тайно проникнуть на закрытое совещание. Как-то само получилось. Накинула на себя маскировочку от инквизиторов. Миэльты, догадавшиеся о моих манипуляциях, только хмыкнули и никакого неодобрения не выразили. Арвиаль даже подмигнул с видом заговорщика. Конечно, реши д’Ангиэра меня обнаружить – ему бы это труда не составило. Но мысль обшарить все вокруг в поисках любопытной студентки ему не пришла в голову, а полуэльфы ему подсказывать явно не собираются.
Вообще-то, это ночное собрание мне не нужнее прошлогоднего снега. Но скучно и не хочется спать.
Вошли в какой-то зал. Я раньше в этой пристройке не была. Видимо, одно из административных зданий. Странно – не так уж и огромна территория Академии, но постоянно находится что-то новенькое.
Все рассаживаются у длинного стола.
- Что вы намереваетесь делать в Ардоре? – отрывисто спрашивает д’Ангиэра Лионнета.
Тот поднимает глаза и говорит с едва уловимым оттенком недоумения:
- Если не ошибаюсь, Вы желали прибытия нашей группы для восстановления защит кордиана. Этим мы и собираемся заняться.
- Я повторяю вопрос, - д’Ангиэра цедит слова почти по слогам. – Что – именно – вы – будете – делать?
- А что именно Вас интересует? – Арвиаль вежливо улыбается.
- Меня интересует, каким образом будет действовать группа. Вам опять не ясен смысл вопроса?
Лицо миэльта хранит невозмутимое выражение.
- Вам угодно ознакомиться с предварительными схемами?
- Угодно, - одной стороной рта отвечает д’Ангиэра.
Арвиаль кивает одному из магов своей группы, тот кладет перед ним на стол картонную папку, слегка потертую по краям. Лионнет аккуратно раскладывает на столе листы, исчерченные карандашом. Точки, линии, звездочки.
- Первая линия защиты, - Арвиаль указывает на одну из схем. – Здесь мы восстанавливаем или укрепляем первую защиту кордиана. Со вторыми защитами сложнее. Их ставили высшие маги кордиана, возможности нашей группы не столь велики…
- В этом я не сомневаюсь.
Лионнет не реагирует на его язвительную фразу, продолжает объяснять:
- Однако мы планируем установить еще так называемую спящую защиту, активация которой произойдет в случае реальной опасности.
- Вот как? – д’Ангиэра снисходительно усмехается. – Поставите на стражу недоучившихся полуэльфов со свистками?
- Система саморегулируемая. В случае необходимости, активаторы замкнут круг.
- И что же вы собираетесь использовать в качестве активатора? – в голосе д’Ангиэры заранее звучит предвкушение того, как он распишет всю бестолковость плана миэльтов.
- Трехсоставные лирки, - отвечает Лионнет и выкладывает что-то на стол перед собой. Что-то вроде жезла или, скорее, напоминающее плетеную свечу. Переплетающиеся три части, и на конце – изображение трилистника, сделанное то ли из камня, то ли из какого-то металла – отсюда мне не разобрать.
- Эльфийское серебро, гранит и тис, - поясняет Арвиаль. – Лирки сделаны высшими эльфами в мирах ноитэ. Думаю, Вы понимаете, что это значит. Учитывая, что…
Вдруг наступает неожиданная тишина. Миэльт умолк на полуслове. Я перестаю разглядывать лирк, оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, что случилось. И сперва вижу изумленное лицо Арвиаля. А потом – д’Ангиэру, имеющего такой вид, словно его парализовало. Побелевшего так, будто собрался грохнуться в обморок. Он что-то говорит – слова звучат неразборчиво, как если бы ему горло заморозили.
- Что? – переспрашивает Арвиаль.
И я замечаю, как рука нашего вурдалака дергается в такт его же пульсу. Словно она бьется вместе с его сердцем, вместе с жилами на напряженной шее.
- Работайте… мне – ежедневные отчеты.
Он поднимается и идет к выходу. Никогда не видела, чтобы взгляд д’Ангиэры так метался. Словно остекленевшие пару мгновений назад глаза вдруг разбились вдребезги, потеряли связь с лицом.
Под недоуменными взглядами он выходит за дверь, оставив за спиной ошеломленное молчание.
Лирк так и лежит на столе – эльфийское серебро, гранит и тис, увенчанные трилистником.
Главное здание Академии, ночь
Маленький фирн вынырнул из-под лестницы, собираясь перебраться наверх – туда, где было видно небо и где углы не затоплял тяжелый запах мрака. Фирны не любили подземные этажи, чувствуя присутствие старого зла, которым пропитались стены, и нового, наполнявшего удушьем воздух – но спускались сюда из любопытства и упрямства. Да и если зло вновь задумало что-то – ведь кто-то должен узнать и предупредить всех остальных. А кто лучше маленьких эльфов умеет пробираться в самые недоступные места, оставаясь при этом невидимыми и неуловимыми? И, приходя в это логово враждебной силы, где все дышало опасностью и нельзя было украсть даже маленького кусочка шоколадки, фирны чувствовали себя немножко героями.
Крошечный эльф уже начал подниматься по ступеням, как сверху послышался шум, и шкурка покрылась мурашками, почувствовав приближение темного мага. Фирн шмыгнул обратно под лестницу и притаился. Страх боролся с неуемным любопытством. А поскольку ни одно из этих чувств пока что в борьбе не победило, то одно острое ухо фирна торчало на макушке, а другое испуганно прижалось к голове. И это было намного удобнее, чем постоянно то поднимать, то опускать оба уха сразу.
Темный маг спускался по лестнице странной походкой. Будто ноги разучились ходить и то запинались о ступени, то ударялись друг о друга – и тогда фирну казалось, что он слышит, как стучит мысок ботинка по кости лодыжки. А рука рывками передвигалась по стене, никак не попадая в такт неуклюжих шагов.
Очень осторожно – даже если ты невидим, осторожность никогда не мешает, - фирн выглянул из-под лестницы. И на мгновение оба уха прижались к голове, потому что показалось, что темный маг смотрит прямо на него. Но тут же самое любопытное ухо вернулось на место. Маг на фирна не смотрел. Он вообще смотрел не отсюда и не сюда.
До чего же несуразно, подумал фирн. Не только руки и ноги не могут договориться, но и взгляд потерялся из глаз, глаза смотрят в одну сторону, а взгляд где-то совсем не здесь. Фирн удивился, и на секунду оба уха встали торчком на макушке. Но тут маг оказался совсем близко, и самое пугливое ухо вернулось обратно, поспешив спрятаться.
Любопытство пересилило, и когда маг спустился вниз и пошел по коридору, фирн покрался следом.
Маг толкнул дверь в одну из комнат, и маленький эльф тут же шмыгнул внутрь. А маг закрыл дверь с другой стороны – точнее, дверь сама захлопнулась под весом привалившегося к ней тела. И черная фигура сползла, скорчилась на полу, почти растворенная во тьме – и только светлым пятном была видна впившаяся в косяк кисть, как желтая лапа хищной птицы.
Маг сидел, прижав лицо к двери, - и притаившийся в углу фирн видел спину и затылок, да еще страшную руку со скрюченными пальцами.
Он сидел так долго, и фирн все удивлялся и удивлялся. Может, он болен? Но запаха болезни эльф не чувствовал. Потом черная спина слабо дернулась. Невнятный звук сквозь зубы – фирн не понял, что этот звук означает.
Маг поднялся, цепляясь за стену, путаясь в складках одежды. Сделал несколько неуверенных шагов. Так же неуверенно повернулся. Подошел к кровати. Сел на край. Теперь фирн мог видеть, как неподвижные желтые глаза уставились прямо перед собой. Маг по-прежнему смотрел где-то далеко, а его пальцы корчились в судорогах, комкая покрывало. Потом его руки схватили друг друга за локти, и он сложился вдвое, как от боли в животе, - но фирн и в этот раз не уловил запаха болезни. Маг все сильнее сжимал пальцы, ссутулившись еще больше, изо всех сил прижимая подбородок к груди и зажмурив глаза. Будто пытался свернуться внутрь себя. Но, конечно же, это у него не получилось. Тогда он встал, на этот раз резко, метнулся нетопырем по комнате, налетая на мебель, нащупал дверцу шкафчика. Открыл ее, почти вися на ручке. Фирн подумал, что еще немного – и дверца оторвется.
Маг достал какую-то посудину, и маленький эльф сморщился от настойчивого агрессивного запаха. А маг поднес бутылку ко рту, заставляя себя пить, хотя уже через пару глотков его лицо вылепилось в гримасу отвращения, и глотки стали громкими, потому что горло сопротивлялось. Что это все его части никак друг с другом не поладят, опять удивился фирн. Теперь вот горло не согласно с руками, которые что-то в него льют.
Опустевшая бутылка была поставлена на стол, и маг долго кашлял над ней, прижав кулак к груди. Когда кашель прошел, он вернулся к кровати. Лег, не раздеваясь. Отполз к стене.
И когда он завыл, впившись зубами в подушку, фирну стало совсем страшно. Прижав оба уха как можно плотнее, фирн бросился наутек через известную ему невидимую лазейку, со всех ног удирая подальше от темного существа. И долго еще дрожал. Даже после того, как выбрался из подземелий. Даже после того, как тяжелый утробный вой уже не был слышен. Фирн не знал, как все это объяснить. Но ему было жутко.
Даниэль д’Ангиэра
Полукровки из «Защиты» убрались, наконец, из Ардора. Сейчас болтаются где-то на западе Эстассии. И леший с ними, лишь бы не путались под ногами. Потому что мне сейчас совсем не до светлых ублюдков.
И уж вовсе никакой радости не принес сигнал тревоги из Варна, пришедший на излете той ночки, в которую группа прибыла в Академию. Ох и аукнулась мне та бутылка таора, когда нужно было в считанные минуты собраться и мчаться в аэропорт. А про взлет и заход на посадку лучше и вовсе не вспоминать.
В Варне было то же, что и в сентябре возле Ардора. Выживших не нашли. Трупов тоже.
А на следующее утро, когда я уже собирался отправиться в любезно предоставленные варнскими инквизиторами апартаменты и поспать хоть немного, история повторилась на севере Картасского региона.
А потом недалеко от Ланоры вдруг объявились пропавшие ранней осенью грибники, которые находились в добром здравии – а у одного, по уверениям родни, даже исчез сколиоз и улучшилось зрение, - вот только беседа с ними оказалась совершенно бесполезна. Потому как ни один из них не только не мог пояснить, где их носило все это время, но и сами они долго не хотели верить, что вышли из дома отнюдь не шесть часов назад. А грибы в корзинках были свежие, не червивые, и проведенная в экстренном порядке экспертиза подтвердила: грибы как грибы, хочешь – суп вари, хочешь – жарь.
Может быть, для ясности картины мне как раз этих грибов и недоставало. Или выправившегося самого собой сколиоза.
В Ардоре меня уже ждали затребованные данные. Катастрофы, исчезновения, все причуды пространства и времени.
Сколько тебя осталось, время?
Карта Итоэса, где красным отмечены места всех этих происшествий. Сумбурное нагромождение точек.
Требую новую карту. Забери тебя дьявол, Арвиаль Лионнет, эльфийский выблядок. В Керризе мне было не до размышлений о путях твоего зачатия. Но как же я упустил это потом? И сколько вас таких всего шляется по Итоэсу? Забери тебя дьявол вместе с Нэвелом, который на мой вопрос многозначительно ухмылялся, - не лезь, мол, не в свое дело, инквизитор Эстассии.
Расстилаю карту. Два фломастера – зеленый и красный. Займемся рисованием.
Посылаю к черту всех посетителей. Позже вспоминаю, что вовсе не нужно каждый раз орать, чтобы вышли вон – достаточно простенького заклинания, небрежно брошенного в сторону двери. И посетители прекращаются. Может, теперь их прибавится у нашего лекаря – мне было не до аккуратности.
Не знаю, сколько прошло времени. Не знаю даже, какое сейчас время суток. Зато передо мной – объяснение происходящего. Всего-то и нужно было – взять два фломастера, да вспомнить две очевидные вещи, все это время торчавшие перед самым моим носом. Присутствие на Итоэсе миэльтов. И известные даже школярам инквизиции сведения о способах и возможностях маскировки разных нэр и линий. Я знаю, кто напал на Керриз.
Приказываю Лайри установить телесвязь с Великим инквизитором. Он удивлен, но уже научился понимать, когда со мной лучше и не пытаться спорить.
Лайри я выгнал сразу после того, как включился экран. Разворачиваю принесенные с собой карты. На экран вплывает хмурая физиономия Нэвела.
- Д’Ангиэра, Вы разучились пользоваться телефоном?
- Мне нужно, чтобы Вы это увидели. Вот, взгляните, - показываю сначала старую карту. – Здесь отмечены все…
- И что дальше? – обрывает он.
- Вот, - показываю вторую карту. – Мы ошибались, полагая, что это явления одного порядка. На самом деле речь идет о разных вещах. И я могу назвать инициаторов нападения на Керриз.
- Вот как? Нэвел хмыкает с явным недоверием. – Ну, попробуйте.
- Ригарэль, - тихо говорю я.
Нэвел вытаращился на меня как на заговорившую вдруг табуретку. И мне очень не понравился осторожный тон, с которым он спросил:
- Отец Даниэль, Вы не слишком устали за этот год?
- Ваша экселенция, я…
- Д’Ангиэра, - внятно, почти по слогам произносит Великий инквизитор. – На Итоэсе нет Ригарэль. Разве что какие-нибудь неизвестные нам одиночки, сами не знающие о своей сущности.
- Речь не об одиночках. Здесь…
- Д’Ангиэра, - слова тяжело падают с экрана. – Я понимаю всю сложность ситуации, в которой Вы оказались. И тем не менее Вы не должны…
- Да послушайте же, - я почти готов умолять. Дьявол, как же он не видит?!
- Даниэль д’Ангиэра, - его окрик чуть не заставил меня вздрогнуть. – Выбросьте этот бред из головы. Если Вы переработали – настоятельно советую обратиться к лекарю. А если бредовые идеи лезут Вам в голову от безделья – так позвольте напомнить, что через несколько дней Вам предстоит предоставить полный отчет о деятельности Академии и инквизиции в целом. Вот перед этим самым экраном.
- Черт возьми, Нэвел, - кричу я в погасший экран.
Бесполезно. Бреду обратно, едва не спотыкаясь на ходу. Сколько я не спал? Трое суток? Неделю? Не помню.
Возвращаюсь к себе, закрываю дверь, бросаю на стол карты. Как там у нас с запасами таора?
Загнанный куда подальше здравый смысл отчаянно пищит: нельзя! Не нужно сейчас! Но я душу этот писк одним жестом руки, открывающей бутылку. Неважно, что там еще прокаркает Нэвел. Инквизиция – это я. Да очистится земля от скверны и нечисти.
Эвиэль Нарэн
Время экзаменов подкрадывалось незаметно и настало, конечно же, неожиданно. Казалось – времени еще навалом, а вчера мы уже стояли с Миркой перед расписанием экзаменов со смесью ужаса и покорности судьбе. Хорошо, что первый экзамен у меня по истории Церкви – предмет я худо-бедно помню и без особой подготовки, Лайри я не боюсь.
Билет попадается не самый страшный, хотя в датах я все-таки слегка запуталась. Отец Алекс проявил истинно пастырское снисхождение, и девять баллов из десяти я получила.
Везение продлилось еще немножко – следующей по списку шла теория и история магии, здесь я все у того же Лайри отстрелялась аж на десять баллов.
Введение в Общую магию мы с Миркой тоже пережили безболезненно. А вот после этого начали дружно бояться оставшихся экзаменов. Вместе с нами решили бояться Эйси и Миркин сундучный бес. Сундучный бес предпочитал бояться, сидя у Миры на шее и переливаясь всеми цветами радуги. От этого у нас обеих рябило в глазах, а Мирка жаловалась на перегрев шеи. Эйси боялся, поедая все сладкое и уничтожая молочные продукты. К счастью, тетка Ника на время сессии на воровство продуктов закрыла глаза, исходя из убеждения, что «сладкое для мозгов полезно». Если ей верить, сдавать за нас экзамены следовало бы отправить фирна.
Если Мире серьезные опасения внушала только непрофильная магия, то мне – и непрофильная, и профильная, и практическая общая. Первая – потому, что я вообще не уверена, что смогу изобразить там что-то путное; вторая – потому что сдавать д’Ангиэре, а общая потому, что у меня есть все шансы вместо нее продемонстрировать что-нибудь узкоспециальное. Помогите, Силы Света, не разрушить с перепуга парочку аудиторий… Страху прибавилось, когда выяснилось, что непрофильную магию принимают комиссионно, и у меня в комиссии, конечно же, д’Ангиэра.
Практическую общую магию я вымучила на шесть с половиной баллов. Мира – на десять. По поводу себя я угадала верно: вместо того, чтобы наложить на замочек общее охранное заклинание, превратила этот замочек в хорошее орудие если не убийства, то серьезного членовредительства. Счастье еще, что, помимо отца Карла, присутствовал Тиссан Лиант. Который сначала дал Сайвэлу добрый совет не трогать сей опус руками, а пустить туда таракана. А потом, посмотрев, как таракан обугливается и рассыпается прахом вместо того, чтобы обогнуть замок и ползти дальше, сказал, глядя добрыми глазами: «Деточка, расколдуйте-ка сами этот ужас, и больше так не делайте». Отец Карл долго искал очки не там, куда положил их минуту назад, а на мои робкие оправдания, что я не нарочно, вздохнул и сказал: «Вот это-то особенно пугает». Честно сказать, я думала, что буду отправлена на пересдачу. Но Сайвэл решил не рисковать.
Потом везение вернулось, потому что тем же вечером к нам в комнату зашла Анаэль Ланн и, прочтя целую лекцию о вреде курения и потребления кофе на ночь глядя, сообщила, что мой экзамен по профильной практической магии переносится, а дату сообщат отдельно. Мол, решение ректора, принятое буквально сегодня. Когда первый всплеск радости утих, мне почему-то стало тревожно. И еще я вспомнила, что уже несколько дней д’Ангиэры нигде не видно. Мирка, когда я поделилась своим наблюдением, только фыркнула:
- Тебе его сильно не хватает, что ли?
Впрочем, долго наслаждаться отсутствием ректора мне не пришлось. Экзамен по непрофильной-то никто не отменял. И быть председателем комиссии наш вурдалак, к несчастью, не раздумал.
На экзамен я шла без особой уверенности. Выяснила из билета, что следует войти в контакт с каким-нибудь обитателем того водоема, вода из которого будет доставлена в аудиторию.
- Минут через пятнадцать принесут, - сказала Кэррин. – Вы пока сосредоточьтесь. Главное – не волнуйтесь.
Сижу. Пытаюсь сосредоточиться. Кто там вообще в воде живет? Русалки, водяные, кикиморы… Или кикиморы относятся к другой нэре? Вот черт, не помню. Знаю – но не помню. Ладно, обойдемся без кикимор… А вода будет откуда? Или это мне знать не положено? А если вместо водяного я с какой-нибудь барракудой сконтактирую? Тьфу, что за чушь в голову лезет.
Сосредоточиться не выходит. Что-то мешает. Очень мешает. Разглядываю членов комиссии – Кэррин, Ланн…Что же у них такие напряженные лица? И – чуть в стороне, у окна, презрительно кривящий губы д’Ангиэра. Сталкиваюсь с ним взглядом – и только сейчас замечаю очевидное. Инквизитор пьян. И, судя по всему, - тяжело, давно и беспробудно. Опухшее землистого цвета лицо, красные глаза под отекшими воспаленными веками с фиолетовыми сеточками сосудов. Мутный, почти бессмысленный взгляд. Неестественная неподвижность человека, боящегося потерять ориентацию в пространстве. А в аудитории-то несет перегаром. Будь здоров, как несет. И при всем этом – презрительные губы. Вот так вот. В этом весь д’Ангиэра.
Спохватываясь, отвожу взгляд, пока этому психу не стукнуло что-нибудь в пьяную голову. От него и трезвого ничего хорошего ждать не приходится. М-да, неладно что-то в нашем королевстве. Как бы беды не случилось.
За этими размышлениями даже пропускаю момент, когда в аудиторию вносят чан с водой.
- Эвиэль, - тихо окликает меня Кэррин. – Вы можете приступать.
Иду по проходу между столов, стараясь не смотреть в сторону инквизитора. Произношу формулы, ищу остатки следов существа нэры Воды… Если кто-нибудь спросит меня через полчаса, что я делала – не вспомню. А д’Ангиэра поднялся с места, стоит нетвердо, вцепившись в край стола, смотрит в воду. Сидел бы лучше, где сидел.
И – ну надо же! – в воде начинают потихонечку возникать очертания какого-то существа. Смотрю искоса на Кэррин, она кивает одобрительно. Так, теперь главное – не сбиться.
И вдруг слышится то ли гул, то ли стон, вода становится багровым маревом, и оттуда выглядывает четкое, почти объемное отражение… Отражение химеры. Ахает Марта Кэррин. А химера открывает пасть и – низко, чуть скрежещуще, с дрожанием стекла и лязгом металла разносится:
- Не выбирай Царство!
Изо рта д’Ангиэры вырывается невнятный хрип, а вода в чане – уже не вода, а груда зеркальных осколков, твердых и колючих. Они хранят прозрачность пару секунд, а потом чернеют твердым камнем. И я не знаю, у кого раньше случится истерика – у меня или у Марты Кэррин, чьи руки дрожат так, что не могут удержать карандаш, падающий на пол возле чана.
И тут чуть скрипнула дверь – и раздался голос Алекса Лайри:
- Ваша экселенция, через пятнадцать минут Великий инквизитор вызывает на телесвязь Вас и отца Тиссана. С предварительным отчетом.
Д’Ангиэра смеется. Я, кажется, ошиблась в прогнозах – истерика не у меня и не у Марты… И заплетающимся языком инквизитор говорит:
- Готовьте связь. Будем им отчет…
Так и не узнав своей оценки, выхожу из аудитории. В коридоре мелькает что-то розовое. Бес сундучный, он же хамелеон мерцающий. В ужасе бросаюсь за ним – не приведи Силы Света, попадется д’Ангиэре… Некому тогда будет мерцать на Миркиной шее. Хамелеон несется как оголтелый. Бегу следом, проклиная все на свете. Хамелеон на кой-то ляд лезет в конференц-зал, откуда прямо перед этим вышел Лайри. Прокрадываюсь внутрь. Никого нет, но и хамелеона не видно. И – нет, не мой сегодня день, - в зал заходит д’Ангиэра в сопровождении Лианта. Забиваюсь за два стола, поставленных в углу один на другой. Продолжаю искать глазами хамелеона. Куда же он подевался?
Включается экран. Вижу на нем какой-то зал, несколько человек. Высшее руководство инквизиции… Одно знакомое лицо. Его я видела на таком же экране в Керризе. Великий инквизитор Итоэса.
Великий инквизитор сообщает, что он и иже с ним желают услышать от д’Ангиэры отчет – и прочее, прочее… Потом наступает пауза. И когда на лицах кураторов уже явно проступает раздражение, д’Ангиэра чеканит не своим голосом:
- На Итоэсе действует организованная группа магов Ригарэль высшего уровня! Вы хотите восстановить линии колдунов и ведьм? Вы растите собственную погибель! Катастрофы не имеют никакого отношения к нарушению так называемого естественного баланса. Пока мы ищем несуществующий баланс, Ригарэль воссоздают Царство!
Д’Ангиэре не хватает дыхания. С той стороны экрана спрашивают:
- О чем Вы?
Инквизитор Эстассии указывает на развернутый ватман и – не говорит, не кричит, а – плюет в экран:
- На карте отмечены все происшествия известного рода. Они подразделяются на два типа. Первый – следствие восстановления переходов. Это пространственно-временные аномалии, не повлекшие гибели людей и разрушений в природе. Отмечены зеленым цветом.
- И при чем здесь Ригарэль? – интересуется все тот же инквизитор, сидящий рядом с Нэвелом.
- Ни при чем, - зло бросает д’Ангиэра. – Я уже сказал – это побочные эффекты от восстановления переходов между эльфийским и людским мирами. Вас ведь это не удивит? Миэльты не с неба свалились в Соборное Княжество? Красным отмечены случаи проявления магии Ригарэль. Нападение на инквизицию в Керризе. Разлом под Ардором. И так далее.
- Почему Вы решили, что это имеет отношение к Ригарэль?
- Потому что я знаю только одну линию, чья маскировка может быть сильнее способностей лучших инквизиторов Эстассии.
- И это все, на чем Вы основываете свои выводы?
- Нет. Посмотрите на регионы, где сконцентрировано максимальное количество таких случаев.
- То, что случилось под Ардором, может объясняться как раз нарушением баланса…
- На Керриз было целенаправленное нападение! И нападение на меня в Ардоре – не нарушение баланса, а магическая атака! Посмотрите на карту, черт возьми!
- И что же Вы предлагаете? – спрашивает тот, кто первым начал задавать вопросы – а Нэвел неодобрительно на него косится и, стараясь, чтобы жест был незаметен, постукивает пальцем по виску.
- Очищение, - выдыхает инквизитор Эстассии.
- От кого?! – не выдерживает Нэвел. – Опомнитесь!
- От Ригарэль. От магов нэры Огня. От их пособников.
И я слышу, как кто-то по ту сторону экрана произносит: «паранойя?», а ему отвечают: «следовало ожидать… учитывая обстоятельства…»
- Вы не имеете права руководствоваться личными предрассудками, - в голосе Нэвела звучит угроза. – Не старайтесь навязать свою манию всей инквизиции.
Я, наконец, смогла разглядеть лицо Лианта. И от того ужаса, который был на этом лице, у меня немеют кончики пальцев. Что здесь происходит?
После того, как экран отключается, Лиант первым покидает зал – спешно, не сказав ни слова. Д’Ангиэра нетвердой походкой идет было к двери, держа в руке кое-как свернутую карту, но вдруг останавливается у порога. Оборачивается и спрашивает:
- Кто здесь?
Теперь у меня холодеют уже не только пальцы, но и все внутренности. Не ровен час – эпоха нового Очищения начнется с моей скромной персоны. И все-таки я вылезаю из своего убежища.
- Ну конечно. Эвиэль Нарэн, - цедит вурдалак сквозь зубы. – Кто бы сомневался! – И приказывает: - Идите за мной!
Еще и карту сунул – неси, мол. Лестница дается д’Ангиэре с трудом – и мне пару раз приходится подхватить его под руку. Зачем я иду с ним? Не знаю, параноик он в полном смысле этого слова или нет, но точно сейчас не в себе. Ощущение такое, что он пил не один день. И как назло – вокруг ни души. Нарочно все попрятались, что ли?
Мы заходим в его кабинет. Он швыряет карту на стол и толкает меня к ней так, что я чуть не ударяюсь об угол:
- Смотри!
Разворачиваю карту. Сначала от страха вообще не могу понять, что у меня перед глазами.
- Смотри, - повторяет он и наливает себе таор.
Вглядываюсь в те самые красные линии и круги. И – вижу. То, что не разглядели высшие инквизиторы. Они не говорили с химерой. Им д’Ангиэра не цитировал в пустой галерее старое предсказание. Я машинально шепчу:
- Когда восстанут северная тень…
Я вожу пальцем по карте, с губ срывается само:
- Северная тень – Картасса. Южная звезда – Керриз. Кристалл?
- Арилл, Эвиэль.
Оборачиваюсь к нему. Он усмехается:
- Ну, не разочаровывайте меня. Арилл Ригарэль. Варн!
Картасса, Керриз и Варн. Конечно же.
- Не выбирай Царства, Ригарэль! – ухмыляется инквизитор. – Так кто напал на Керриз, госпожа Нарэн? Что там нам сказал Великий инквизитор?
- Он был неправ, - тихо говорю я. – Как Вы догадались?
- Я – инквизитор, - просто и горько отвечает он. – У меня нет права ошибаться.
И наливает себе таора до краев.
Я подхожу и вынимаю стакан из его пальцев. Ставлю на стол.
- Не нужно, отец Даниэль.
И вижу, как его бьет дрожь. Он силится встать, потом – сказать что-то, и не может, лишь слабо мотает головой.
- Вам нужно лечь, - мягко говорю ему. – Пойдемте, ладно?
Помогаю ему подняться. Силы Света, руки у него совсем ледяные.
- Соседняя дверь, - бормочет он. – Эта… смежная…
Проход в спальню есть прямо из кабинета. С двадцатой попытки, вися на моем плече, д’Ангиэра ее открывает – я так и не поняла, то ли тут заклинание, то ли какая-то секретка.
Сам он, конечно, уже не разденется. У него подгибаются ноги – хорошо, что рядом стул. Стаскиваю с него ботинки. У покойников ноги теплее. Он пытается протестовать, когда я снимаю с него сутану, цепляется рукой за ткань.
- Ведите себя смирно, Ваша экселенция, - шиплю я. – Напились – так не буяньте.
Силы Света. В углу – с полтора десятка пустых бутылок из-под таора. Он точно сошел с ума.
- Ложитесь, отец Даниэль.
- Очень противно? – почти внятно спрашивает он.
- Что? Пьяный инквизитор? – уточняю я. – Жутковато, я бы сказала.
- Я не о том, - и в голосе – злая горечь. А о чем, спрашивается? Если он заговаривается, я не обязана вникать во весь этот бред. Мне бы живой уйти.
- Да Вы ляжете, наконец? Или я Вас сейчас брошу, куда придется.
Кажется, в кабинете был плед. Возвращаюсь туда. Отпиваю приличный глоток из стакана с таором – мне он сейчас точно не повредит. Иду в спальню, укрываю д’Ангиэру пледом поверх одеяла.
- У Вас странные отношения с зеркалами, - шепчет он. – Не выбирайте Царства.
Ой-ой... Лучше морсика... Или молочка стаканчик...
Ну, если муза выйдет из комы...)))
