Дневник прибрежного плавания

[shade]

 

[shade]

 

[shade]

 

[shade]

 

[shade]

 

[shade]

 

[shade]

Была сегодня у психолога.
Начинаю понимать, что значит - принимать мир, таким, какой он есть. Фантастическое состояние. Когда перестаёшь бороться и доказывать кому-то что-то, и, в первую очередь, самому себе - настолько легче и проще всё становится. Всё так. Столько сил отнимают стремления, метания, мучения. Сомнения.

Понять, что не всё, что ты "должен" - вообще нужно. Понять, что не всё, что ты хочешь - ты можешь. И не всё, что ты можешь - имеет какой-то смысл. Вообще, сама возможность увидеть мир таким, какой он есть - и себя, сама возможность просто принять это - она уже даёт свободу. Не перед кем оправдываться. Некому врать. Некому ничего доказывать. Всё так просто. Сделаю я чего-то или не сделаю этого - не важно. Никто кроме меня не поймёт этого. Никто не будет, да и не сможет нести за это ответственность, или не нести её. На самом деле, момент, когда ты можешь, наконец, увидеть свою жизнь такой, какая она есть - это момент истины. Как к этому отнестись - мой выбор. Хорошо это или плохо, мотивация к развитию или бремя, проблема или шанс, ошибка или победа - никто кроме меня никогда не поймёт это. Никто, кроме меня, не откроет в этом меня.

Начинает докатывать состояние, много раз описанное Палаником, в "Бойцовском клубе" и всей альтернативке.
В какой-то момент, ты понимаешь, что есть ты. И тогда становится понятно, что всё остальное - не ты. Всё становится на свои места. Какой бы я ни должна была быть - количество ресурсов ограничено. Количество времени. Количество сил. Количество энергии. И отталкиваться от реальности, становится проще, чем от чувства долга, иллюзий, желаний и привычки выигрывать.

Самая большая проблема - в привычке соответствовать ожиданиям. Своим собственным от себя ожиданиям. В потребности доказывать себе своё право на существование.

Если идти по городу, скажем, в марте, и, скажем, ночью, и смотреть на огни, всё становится понятно. Проистекающие процессы становятся такой же реальностью, как оранжевый свет фонарей. Мы всегда упускаем какие-то возможности. Возможность побыть с родителями, потому что мы им нужны, они стареют и остаётся всё меньше времени, чтобы простить их и себя, и сказать им, что мы их любим. Возможность прослушать тренинг, потому что нам нужно расти и развиваться. Возможность помедитировать в тишине, вернувшись Домой, возможность побыть с друзьями, возможность сделать что-то важное в своей жизни. Возможность почитать хорошую книгу и сесть в седло. Приготовить ужин, ответить на письма, разобрать хлам.

Но в тот момент, когда ты понимаешь это - всё то, что ты теряешь прямо сейчас, всё то, чем ты не становишься, всё то, к чему ты не идёшь, всё, чему ты прямо сейчас позволяешь умирать, всё то, от чего ты отказываешься, - всё это, наконец, становится твоим выбором. Ты всё равно это не делаешь. Можно отвечать себе на вопросы "Почему?", корить себя за халатность и аморфность, но, в конечном итоге, всё так, как оно есть. И принимая это, ты, по крайней мере, получаешь ночь. Твою. Холодную, темную, ранне-весеннюю ночь, зализанную светом холодных фонарей, меланхолическим движением машин, домов, пешеходов и улиц. Колебанием света.
Исполосованный ветвистыми тенями асфальт. Реальность - это противоядие. Она заземляет. Противопоставляя себя всем мечтам, всем планам и мыслям, она нажимает на чашу весом самой что ни на есть острой, пронзительной, окончательной истиной. И нет её больше нигде, кроме как в сейчас. Боль, если она и остаётся к этому моменту, просто намекает на то, что ты жив, страх исчезает лёгким понимаем того, что ты никому ничего не должен. Никогда не был и не будешь. Многому нужно дать умереть, чтобы понять это.

И в этот момент появляется лёгкость. Провалявшись вчера вечером с коленом, я так рада, что могу ходить))) Дышать. Думать. Чувствовать. Делать. И это не принадлежит никому. Ни отчизне, ни идеалам, ни родителям, ни детям, ни идеям. Ни религии и даже опыту. Это принадлежит миру. Холодной мартовской ночи. Бесконечной, глубокой, беспрестанной ночи, в которую можно уходить с головой. В которую можно погружаться, как в море. Которой можно дышать. Единственное, чему я принадлежу - это ей. Мы на равных - в этом.

Очень много в нашей жизни заданно. Выверено. Обусловлено и направленно. Да, ты можешь всё. Но это ничего не значит. Тысячи путей, от которых ты можешь отказаться, чтобы пройти по какому-то проспекту в какой-то вечерний час какого-то года. В этой суете идиотизма, это возвращает мне себя.

Парабеллум рекомендовал на последнем тренинге покачивать конфликтность. Он прав. У меня есть Соколова, которая опять хочет крови и опять, что забавно, моей. Прощай, весёлый мир. Я приеду к ней и разлетайся всё на куски. Минимальное нахождение в конфликте - 15 минут. Но я не буду брать с собой часы. Я слабо представляю себе себя орущей матом и бьющей ботинком по её столу... Но меня это больше не интересует. Теперь это её проблемы. Я не знаю, как ещё согласовывать эти противоречия. Устроить им маленькую междоусобную войну - да и Бог с ним. Пытаться объяснить это себе я больше не смогу. Да, кому-то будет больно. Да, наверное, многое из того, что я сделаю, не оценит, ни папа, поскольку членом товарищества до сих пор числится он, ни какие-то - в других вещах - другие люди. Но когда ты понимаешь, сколько сил уходит на то, чтобы совместить несовместимо и сделать всем хорошо, то сил на жизнь не остаётся. Какая там экологичность... Взять всю накопленную годами ненависть и вылить её на Соколову. Да и Бог с ним. Вообще никак это не оценивать... Да, размышляя рационально, ты многое теряешь. Но ты в любом случае многое теряешь. Так, у тебя по крайней мере, остаёшься ты сам. Ночь, мир и март. Боль заставляет бежать, а страх заставляет цепляться. Боль всегда возвращает к жизни, а страх указывает направление движения. Бежать и цепляться бесполезно. В конечном счёте, "Бойцовский клуб" об этом. Просто бесполезно бежать.

 

[shade]

Манеж и солнце, день чудесный!

 

[shade]

Тайга)

 

[shade]

Верховая езда - стиль и цель

Меня тут недавно спросили, как научиться ездить верхом, если ездить получается раз в неделю. И я поняла, что есть ряд вопросов, настолько выбивающих меня из колеи, что я просто не смогу, видимо, больше отвечать на них серьёзно.
Были мои всадники, которые постоянно говорили мне, что не растут и спрашивали почему. Я уходила в объяснения того, что это сложно и требует времени, говорила о том, что количество переходит в качество, что давай разберём конкретные проблем и т.д. Теперь я просто говорю: "У тебя, наверно, плохой тренер". Если человек не соглашается, то значит - плохая лошадь.
Всё. Всё понятно, все довольны. Пошли искать другую лошадь. Другого тренера. Другой клуб. Всё как в жизни.

Есть ещё группа вопросов: "Почему ты раньше нам об этом не говорила?". Я прям не знала, что сказать. То, что как бы всему своё время, вы ещё не были готовы или - ещё хуже, - я начинала действительно объяснять почему. Теперь я просто говорю: "Я раньше не знала этого сама..."

Как научиться ездить верхом, занимаясь раз в неделю?

- Концентрация. Дело в том, что при выполнении всех заданий - на разном уровне обучения - разного уровня сложности, всадникам больше не хватает одного - концентрации. Нужно уметь держать концентрацию в шести - семи точках: сохранение структуры (посадка), движение рук, таза, взгляд, ощущение лошади, сохранение траектории, выпрямление во внешний повод, постановление, продвижение и т.д. Концентрация. И для лошади дико сложно долго держать и переключать внимание, поэтому съездить элементы в езду гораздо сложнее, чем добиться их простого выполнения.

Учиться держать концентрацию можно и нужно в жизни. Привыкнуть в течение двух-трёх минут удерживать разные точки внимания в их динамике. За рулём: ощущать голеностоп, слушать биение своего сердца, дыхание, тяжесть кисти руки на руле, динамику машины, держать окружающие машины, как осязать других лошадей при езде в манеже.

- Структура. Если посмотреть, как ездят немцы, то поражаешься их осанке. Его сними с лошади, он всё равно как на параде. Вытяжение позвоночника затылком вверх и назад, подбор таза (как и в танцах, йоге, боевых искусствах и чём угодно ещё), движение от поясницы, взгляд чуть выше линии горизонта, создающий вектор и т.д. Тело следует за взглядом.

Тренировать посадку/структуру, в которой мышцы могу быть не напрягаться можно в течение всего дня. Гуляя с собакой, в машине, даже за компьютером - при правильной регулировке стола и рабочего кресла.

- Подвижность суставов и состояние мышц. Мы половину тренировки занимаемся разминкой. И это даёт максимум 15% необходимой раскрепощённости. Если всю неделю не снимать нагрузку с мышц, то расслабиться и войти в ритм движения лошади за час занятия невозможно. И даже при трёхчасовой прогулке в поля, даже если тело расслабиться, то это даст огромную перегрузку на не привыкшие к расслабленному состоянию мышцы, и на завтра разгонять молочную кислоту нужно будет часа полтора. Не сделаешь этого, - и тело будет бояться расслабляться в следующий раз.

Привыкнуть в течение рабочего дня тянуться. Или перед сном 15 минут получать удовольствие, снимая нагрузку. Никаких упражнение, просто поиск положения, в котором телу хорошо. Просто 15 минут удовольствия, ничего больше.

- Дыхание. Не возможно расслабиться на лошади, если не дышать. Невозможно снять спазм грудных мышц и развернуть плечи. Невозможно. Нужно дышать. Глубоко. Постоянно. Через боль. Тело оживает через боль. Ну, и через радость тоже, конечно, - радость приходит сама, если нет спазма. Если при дыхании прогибается поясница или поднимается голова, то это говорит о зажиме и в пояснице, и в шеи. Но главное - эти движения не позволяют-таки раскрыть грудную клетку. И всё упирается в то, чтобы вернуться к своему телу и ощутить, насколько оно зажато. И принять это. Просто - принять. Тогда ощущаемый дискомфорт побудит к движениям. Каким? ЛЮБЫМ. Это и будет началом.

- Ощущение себя. Чтобы почувствовать лошадь, нужно почувствовать собственное тело. Без этого никак. А начиная чувствовать себя, все обычно, чувствуют дискомфорт. И это нормально. Важно понять, что это - нормально. И идти дальше. Привычка сбегать от дискомфорта в мысли, подавлять боль и игнорировать напряжение отчуждает человека от себя и от лошади. И пытаясь понять лошадь, мы неминуемо встретимся с собой. Это так.
Вопрос: "Ты хорошо себя чувствуешь?" - он об этом. Если ты хорошо себя чувствуешь, становится ясно, куда идти и что делать. И боль - подарок, и спазм - постановка вопроса.

И это, конечно же, можно и нужно тренировать в жизни. Смотреть в окно и дышать. И чувствовать своё тело. Дыхание. Сотские мышц, суставов, спины. Привыкнуть, чтобы это ощущение было фоном любой деятельности, как сейчас этот фон составляют бессмысленные мысли.

- Состояние. Лошадь - особенно хорошая лошадь - это хорошее зеркало. Она отражает наше состояние ещё до того, как мы к ней приблизились. Живая, свободная лошадь отдаёт человеку тонны своего позитива, чтобы разбудить в нём настоящее. Это так. Это много раз спасало мою психику.
Другая лошадь - просто сообщает нам, насколько ей с нами комфортно. Я сама иногда сажусь на лошадь, делаю два круга и слезаю с неё, потому что понимаю, что всё, что я могу сейчас - это вылить на лошадь свой негатив и испортить ей настроение. Я просто слезаю с лошади и еду домой бить подушку, орать в машине или сжиматься в комок. Важно понять, что если у тебя истерика - а по большей части большинство людей в ней и прибывает, - то нет смысла постигать никакое искусство.
Нет смысл ехать слушать орган, если ты не слышишь самого себя.

И отдавать себе отчёт в том, что с тобой происходит прямо сейчас - это навык, развить который можно только перестав бежать от боли и научившись ежедневно смотреть правде в глаза.


И так далее. Учитесь ездить верхом. Учитесь ездить верхом каждый день. Каждый шаг. Каждый вдох. Постройте отношения с собой, начните слушать себя, начните верить себе, и каждый раз вы будете садиться в седло так же легко, как за руль своей машины. Ещё легче. Ещё радостней. И можно будет растворяться в потоке, купаться в радости, разделять её с лошадью, впитывать её свободу, её весёлость, её знание, её витальность, спонтанность, искренность. Когда не останется Лошади и Всадника, не остается и Тренера, тогда верховая езда становится процессом циркуляции знаний, возможностей и ощущений в контуре всадник-лошадь-тренер. Это просто циркуляция ощущений, нанизывающихся на структуру, формирующих новые связи. Лошадь, как и все живое, может управляться состоянием.

И это ахренительное ощущение! Когда все твои чувства проходят через лошадь и она выражает их всей мощью своих ярких движений, когда твое состояние перетекает в лошадь и она выплёскивает его своим импульсом - будь то собранный, выверенный темп галопа, когда лошадь каждым своим нервным окончанием вслушивается в тебя, когда собранное, движение эластичной пружины каждым махом становится преодолеванием формы, сквозь которую прорывается, через которую выпускается всё сжатое внутри, когда внутренняя пружина раскрывается во вне неимоверной грацией подключённой к тебе лошади... Как же это... Да, всё может быть по-другому. И не то чтобы ради это стоит жить - это и есть жизнь.
Только это и есть жизнь.

- Как научиться ездить верхом, занимаясь один раз в неделю?
- Никак.

 

[shade]

 

[shade]

Смотрю на несущуюся весеннюю реку. Столько дикости, радости, страсти! Столько потока. Бешеной, необузданной силы. Столько правды в том, чтобы учиться жить у мира. Смотря на него. Перенимая азы.
Ледяные иззубренные плиты, каменные гряды… Приходя сюда часто, я с каждым днём смотрю, как тает лёд. Как растворяются неприступные препятствия на её пути. И она несётся дальше, врезаясь в ледяные глыбы, вздымаясь в бешеном кружеве танца… И всё тонет в бурлящем белом мареве… Клочья пены, рвущийся, бьющийся, захлёбывающийся собой поток! Теряя рисунок и форму, метаясь рваными клочьями пены, бурля и взвиваясь, она молниеносно вновь обретает себя, едва отпуская преграду. Есть вектор. Структура и сила. В этом - жизнь. И в этом – смысл. Я заметила, что начинаешь искать смысл, когда теряешь ощущение жизни. Когда всё верно, то никакой смысл не нужен. Есть жизнь - и этого вполне достаточно.

Есть в этом какая-то совершенная, законченная, всё объясняющая красота. Это так дико и просто, что я всё больше удивляюсь, как можно пройти мимо, завидя её… Она несётся как ветер над равниной, как табун диких лошадей, летя неотвратимо, как сходящая лавина и легко, как солнечный свет…

Думая о возвращении в Москву, я всё яснее осознаю, что нет ни проблем, ни трудностей, ни сложных задач. В любой момент времени, ты либо готов, либо нет. Если внутри у тебя есть силы, то с юмором можно воспринять всё. То есть мир – это не вопрос сложности, проблематичности и тяжести, а лишь вопрос твоей готовности к ним. Вопрос количества ресурсов и сил. Как странно, что я раньше не понимала этого. Это расставляет точки на «i». Становится ясно, что единственный верный способ жить – это жить так, чтобы у тебя всегда было много сил. Делать то, что даёт тебе силы. И не делать того, что эти силы бесконтрольно отнимает. Тогда это не убивает в тебе мотивацию двигаться дальше, решать задачи и ставить себе новые цели.

Вот и всё. Всё снова просто. Мы были на массаже у нашей «бабушки». На пятый день из тела начинают вылезать такие острые, корявые глубинные зажимы… Я вспоминаю… Слова людей. События. Ощущения. Воспоминания. Слишком многое я принимаю близко к сердцу. Слишком долго я слушала всех, кто говорил мне, что я живу неправильно. Хуже того, я и сама так думала. Либо я недостаточно отдыхаю, либо недостаточно работаю. Не то ем, не тогда сплю, не в то верю. А теперь я понимаю, как это разрушает тело. Это реально, физически убивает. Да, слушать людей стоит. И сомневаться во всём – мой путь. Но я вспомнила рекламу зубной пасты, в которой зубик окружён защитным полем. И пока поле действует, микробы не проникают в него. А когда поле ослабевает, его начинает жрать кариес. О, зубик! Как я понимаю тебя! Вот зачем я в детстве смотрела рекламу. Истина явилась мне. Подключаться. Постоянно подключаться. И никогда не оставаться рядом с людьми и в ситуациях, если это защитное поле начинает сбоить, прерываться и таять. Как же я раньше этого не понимала. Это то же самое, что было у меня, когда я общалась с Мухиной. Это – главное. Нужно очень аккуратно обращаться со словами. Вроде бы я всегда старалась следить за тем, что я говорю. Но и этого мало… Хорошо бы быть в хорошем состоянии. Оно не позволит сказать что-то резкое кому бы то ни было и не позволит поцарапаться самой. Слушать стоит всех, но не позволять словам проникать внутрь. Сколько хлама! Сколько хлама в теле! Какая же там помойка… Да, «новая жизнь начинается в тот момент, когда для старой внутри уже не осталось места».


Выбросить хлам из дома, из тела, из мыслей. Сбросить балласт. И перестать сомневаться в себе. Что толку думать о том, что я «живу неправильно», если жить по-другому я не могу и не хочу.

Я встретилась вчера с Ирой. Мне очень хотелось с ней поговорить. Но диалога не сложилось. Я задала ей вопрос, она на него ответила, и я поняла, что мне нечего ей сказать. Странно! Побыть с человеком полчаса-час и понять… Понять, что я ничего не знаю о боли. Впрочем, как, видимо, и о счастье. Подумать о том, каким убогим может быть мой, казалось бы, бесконечно бездонный мир. А суть в том, что мы судим всех по себе. И кажется, что у тебя – мир. А выйдешь за его границы и поймёшь, что ты живёшь в коконе. В коконе своих иллюзий. Фантазий и вселенских «проблем», не стоящих выеденного яйца. Но в какой-то очень важный момент тебе удаётся побыть рядом с таком человеком. И открытой душой послушать то, что он сможет и захочет тебе сказать. Это – дар, и это – счастье. То, что такие люди есть. Они есть в моём мире. И когда они нужны мне – они рядом. И мне не нужно рассказывать ей историю своей жизни. Я побуду с ней час и пойму. Что? Как? Не знаю. Но вновь и вновь думаю о том, что главное, самое главное в жизни – не потерять свою душу. Живую, чуткую, настоящую душу.

Ира рассказала мне и о других людях, и я знаю их достаточно. Но мы – не одни. Я есть. И есть такие же люди, как я. И в этом так много настоящего, что совершенно не важно, что будет или чего не будет дальше. Над пропастью и на берегах вечности – у тебя есть ты. И всё, что ты можешь сделать, – это понять, насколько это важно. Тогда ты встретишь таких же людей. Вернее: встретив их, ты сможешь понять их. А значит – всё верно.

Вода. Камни. Кофе… Сегодня – мой день. Тоха с Викой на базе, к папе приехал друг. Этот день я проведу в городе. Погуляю по набережной. Посмотрю на небо. Посижу в «Карелии», посмотрю на реку. Напишу об этом. Это красиво.

 

[shade]

 

[shade]

На днях мы с Тоном проезжали мимо того моего кафе, в которое меня занесло в прошлом году. Там, где движением попутного ветра, серебристого неба и дороги, увлекающей тебя в такие моменты на манер потока, я встретила друзей.
Всё те же книги на подоконнике и полках, тот же золотистый, приглушённый свет настенных бра. Картины, запах кофе и как будто отполированного дерева запах, привкус лежащих на столах теней – лампад, и отсветов - дня. Я забежала в туалет, и там))) Да. Краткая схема их кафе. Там тоже про выход к морю.
Кафе, конюшня – какая разница! Открывая этот выход в себе, мы, очевидно, находим друзей, даже не встречаясь с ними… Они есть, и этого становится достаточно.

Был лёд, и в какой-то день мне позвонила Света и сказала, что Олли потянула ногу. Состояние было никакое, сил не было вообще. И нужно было прислать описание клуба, фото, заявку и что-то ещё «Русскому Стандарту». Та пятница была дедлайном для этого, и какими-то нечеловеческими усилиями я всё же сделала это. Работать в таком состоянии - удовольствие ниже среднего, но перспектива потерять такого партнёра сделала невозможное.

Выехав за МКАД, мы окунулись в Солнце. Над Москвой висел смог, а далее над трассой, полями и лесами лучилось и блестело весеннее солнце. Хорошо, когда получается отпускать эмоции, тогда не нужно, чтобы шёл дождь. Тогда всё верно. Это была потрясающая дорога. Все песни, звучащие по радио, как на подбор, улыбались мне спокойной, радостной улыбкой счастливого, верного пути.
Я приехала к Олли, когда солнце уже становилось оранжево-красным, пронзительным, закатно-зимним. Я счистила глину, бережно намазанную Светой, и мы пошли с ней шагать по асфальтовым улицам посёлка. Холодный, шершавый асфальт. Я подумала, что подсознательно чувствую каждую петлю корды, свисающую у меня из руки. Я точно знаю, где окажется корда при любом рывке лошади. На какой высоте от земли колышется связка петель, какой длины часть, идущая от недоуздка до моей кисти. Это приходит с опытом. И это возвращает тебя в реальность.

Завершая прогулку, мы вышли на плато между заброшенными коровниками. С этой самой высокой точки местности, как и от самой конюшни, открывался безумно красивый вид на лежащие поля, окружающие их леса и серпантин дороги, более похожий на причудливо вьющуюся реку. В закатном солнце гряды леса выступали далёкими хребтами красных скал, а лежащие в безмолвии поля становились точь-в-точь холодными, заснеженными озёрами… И этот простор, этот океан дышал, светился, плавясь в оранжевом свете… И так это было по-Настоящему!... А рядом со мной, высоко подняв голову, стояла лучшая в мире лошадь и, раздувая ноздри, смотрела в ту же сторону. Я очень хорошо чувствовала её. И она, я уверена, меня. Иногда нужно просто постоять так на холодных, солнечных берегах Настоящего. Напиться ветром. Укутаться небом. Надышаться простором. Всё имеет свою цель и ценность.

Как мы носились с Олимпией в поле!! Она ненавидела мои ночные выезды. Но не особо сопротивлялась. Как бы говоря: «Хочешь кататься на хорошей лошади по ночным полям? Катайся». Так страшно мне не было никогда. Мы с карьера вылетали на лёд, в жутчайшую грязь, в повороты, вспоминая которые, у меня шевелятся волосы до сих пор. Как –то раз мы кувыркнулись на льду, она вскочила одновременно со мной. Я подумала, что инстинкт самосохранения сейчас заставит её быть осторожней. Она дала мне сесть в седло. Мы стартанули с этого чистого льда таким же карьерищем и, даже врезавшись в снег по брюхо, она лишь перешла на рысь. Для неё вопрос того, чего она хочет, всегда был вопросом жизни - для меня тоже. И, наверное, только бесконечно сохраняя баланс на этих запредельных скоростях, я и смогла донести до неё это… С тех пор мы стали как-то понимать друг друга.

Помню, была осень. Абсолютная темнота. Когда нет ни листвы, ни луны, ни снега, ни воды – только грязь, полностью поглощающая свет. Я одевала ей на ноги светоотражатели. И вот – ночь, поле, грязь непролазная. Мы идём галопом – непонятно, кстати, как, и навстречу тусклый свет фар. И я думаю – вот идиот, по такому грунту, через поле фигачит, не видно ж нихрена. Представляю, как наши мелькающие катафоты смотрелись из машины… Он мигнул нам фарами, я, проносясь мимо него подняла в приветствии руку. Вот, и в этом океане мы не одни.

А тогда, смотря вместе с ней на эти сияющие хребты, долины и озёра, я подумала о том, что в этот момент всё именно так, как должно быть. Именно это мне и нужно. Именно здесь. Именно сейчас. И именно так. И я подумала о цепочке событий, приведших меня сюда… То, что мы привезли Тайгу, то, что Олли захромала, может быть мы начали делать галоп – и тогда это не было ошибкой… То, как я узнала об этой конюшне, искренне желая помочь тогда Кате. То, что Ксюша когда-то нашла эту лошадь и я не глядя сказала: «да»… То, что у меня нет пока своей конюшни, то, что она потянула ногу… То, что я всегда хотела такую лошадь… Десятки совпадений делают мою жизнь – моей. Но это значит лишь, ни в какой из моментов я не покривила душой, и это – здорово. И я знаю, что в любой момент может придти время расстаться с ней, как я рассталась с другими своими любимыми лошадьми. И от этого не грустно. От этого этот миг ещё ценнее, ещё наполненней, ещё ярче. В любой момент всё может закончиться. Любой момент – изменить всё и вывести на новый уровень, поставить новые задачи и цели…

Как я познакомилась с Ирой?... Забавно, что не в Карелии. Я тогда продавала Цезаря. Не помню, почему именно я. Хотя у Оксаны я, кажется продавала всё: ей лошадей, её амуницию и её конюшню в итоге. Забавно! И тоже это были не мои проблемы, и тоже мне это было не особо нужно. Так я познакомилась с человеком, благодаря которому я уже много лет возвращаюсь сюда, как домой. Каждый раз сидя с ней на берегу Ура или идя по базе, я понимаю, что нет моих ощущений и воспоминаний, а есть… наши. Сколько бы мы не виделись, эти места становятся моими в ощущениях друзей и дома, который открывается мне с ними.

 

[shade]

 

[shade]

И я поняла вчера, что есть структура, которую нужно выстроить в себе и больше не сомневаться. Потому что единственный здравый путь – это верить себе. Да, диалектика – всё есть единство и борьба противоположностей. Чем больше я занималась верховой ездой, особенно профессионально, тем яснее становилось понимание того, как зажимается моё тело. Нагрузку с мышц приходилось снимать всё дольше. То есть занимаясь верховой ездой, необходимо в той же мере заниматься танцами, плаваньем, йогой или Бог знает ещё чем, чтобы не угробить себя в первый же год-другой. Занимаясь верховой ездой, нужно ещё заниматься не ей. Много думая - научиться не думать, иначе мозг не расслабляется ночью и ты теряешь ощущение реальности. Прибывая с людьми, нужно быть одному, чтобы не потерять себя. И так во всём. Любой процесс содержит в себе полную свою противоположность, как условие своей эффективности. Это здорово.

Но это не значит, что всё – неправильно. Мы привыкли видеть только одну грань. Всё правильно. Но объяснить это невозможно, вероятно в той мере, в которой я не могу объяснить это и самой себе. Видимо, никакого мировоззрения быть вообще не может. Оно как бы становится не нужно. Что-то происходит, чего-то не происходит. Что я найду на этом пути – неизвестно. И ничего нельзя сказать более ни себе, ни людям. С одной стороны - это тоже неправильно. В той же мере, в которой единственно честно. Я не знаю ответов на эти вопросы. Существует какая-то точка зрения, которая постоянно меняется. И слава Богу, что она меняется. А неизменной остаётся структура. Структура. Такая же, как у несущейся рядом реки. Такая же, какую я - и мы все – строим в нашем клубе.

Важно вот что: нет, видимо, правил, как формального акта, есть необходимо-логичные выводы, проистекающие из верной работы системы, - её рычагов. То есть, доверие лошадям и их доверие к нам задаёт вектор, который побуждает нас заботится о них. Не потому что это нужно для галочки, не потому что мы хорошие конники. Правила безопасности побуждают нас быть в постоянном контакте с лошадьми, чтобы быстро среагировать, и мы чувствуем их, а они чувствуют нас. То есть есть основные принципы, заложенные системой и оттачиваемые ей: безопасность, комфорт, развитие, из понимания которых и вытекают конкретные правила. Наши действия или бездействия определяются этими принципами, а не инструкциями, хотя их, конечно, нужно написать, поскольку до понимания принципов, нужно понимать хотя бы правила.
И так же в своей жизни. Есть любовь к себе, позволяющая мне быть эффективной, создавать и развиваться. Она же не позволяет мне работать на износ, как раньше. Работать, когда я не хочу. И это всё естественно. Потребность во сне, еде, движении – она идёт от глубокой связи с собой, и лишь ей координируется. Моё отношение к людям определяющееся, по большому счёту, моим состоянием, и от него и зависит, хотя, безусловно, тоже требует развития социальной компетентности и т.д.

Мировоззрение и мироощущение, с этой точки зрения, - производные от качества выстроенной структуры и своего собственного состояния. И именно их созданием я и занимаюсь. А то, что это не понятно никому, включая меня саму – это нормально.

И, с этой же точки зрения, никакие события, сами по себе, никакие люди или проблемы не являются ничем иным, кроме того, что мы в них находим. То есть форма, сама по себе, может быть любой – до определённого момента она не важна. Важно то, что я в каждой конкретной ситуации чувствую. И это работает. Когда я думаю о Соколовой и Ко, я понимаю, что если убрать её личность и всю систему, и оставить лишь мои чувства по отношению к ней, то чувства эти до боли знакомы и ждут своего часа уже много лет. И каждый раз, избегая этого конфликта, я отодвигаю лишь время решения этой задачи.

А что до сил…
Я смотрю на эту реку и понимаю, что их очень много. Но, опять же, если нет структуры, как системы рычагов или каналов, то эти же силы просто разнесут тебя. Нужно простроить афигенную структуру. В себе и в клубе. Вообще, пора завязывать потихоньку с книгами и учиться у мира. Что-то побуждает этот мир работать именно так, как он работает. Нужно просто понять это. Или вспомнить. Да, вспомнить. А до этого момента… До этого момента, видимо, будет череда таких же проб и ошибок. Но очень важно понимать цель, к которой ты идёшь. И я, кажется, начинаю понимать её.

 

[shade]

 

[shade]

Как же безумно здесь красиво! Тысячи километров стоит проехать, чтобы оказаться здесь… Апрель! Течение музыки, течение реки, безграничное спокойствие Онеги… Небо, перламутровая синь полосатого льда. Чистые линии снега на спящей воде. Клубящиеся облака, разбросанные по просыпающейся земле причудливостью белых проталин…

Как же я хочу… Остаться здесь? Остаться в этом. Не забыть этого в городе.
Гуляла вчера по набережной. Сумерки. Извечные, голубые, прозрачно-северные сумерки навеяли воспоминания дома. Что я вернусь сейчас в свою квартиру на Ригачина. Не буду включать свет… Но этот этап пройден. Просто иметь возможность остаться в этом состоянии. Забрать его с собой.
Я долго-долго гуляла. Песок заснеженного пляжа, свежесть оттаивающей земли, холод железных балюстрад. Синие-синие берега, встающие точно, как горы. И сумрачный лёд водной глади. Тысячи оттенков синего света - в одном состоянии пространства. Уже очень давно воспоминания приходят ко мне ощущениями. Не помню откуда они. Не помню мои ли они даже. Не знаю, когда и как они появились. Но я знаю, что точно так уже было когда-то. И не хочу вспоминать ничего больше. Многие зовут меня путешествовать. А мне бы этот мир как-то пережить. Реальность преобразуется в ощущения. И они затекают в меня какой-то непонятной, знакомой и далёкой симфонией. Такие близкие и бесконечно далёкие…

Всё было здорово. Всё было как обычно. Только какая-то непонятная тяжесть в грудной клетке и горле. Отделаться от этого не получается уже давно. Но это не важно. Важно не забыть кто ты.
Онега. Так же прекрасна. Так же волшебна. Безгранична. Совсем такая же. Совсем живая. Голубые дали. Синие скалы. Высокое небо. Абсолютное молчание. Абсолютное приятие. Влажность воздуха, шорох льда, песка и снега – если ты движешься. Звуки - сопровождают тебя шлейфом. Стоящие на приколе парусные суда. Баржи. Корабли. Взгляд не может вместить столько объёма. Видимо, общаться с этим миром можно только осязанием. Он твой настолько, насколько сможет проникнуть вглубь тебя. Реки. Дома. Дали. Скалы. Корабли. Снега. Люди. Пустота, наполненная тишиной. Биение сердца. Глубина дыхания. Скольжение взгляда. Течение времени. И снова – плавная скованность движения, бессмысленная в пустоте и необходимая в её преодолении.

 

[shade]

 

[shade]

Что-то было в этом ещё. Как всегда. Недавно я поняла вдруг, что всё, что я знаю сейчас я знала или чувствовала ещё в Мурманске. И, с этой точки зрения, не имеет смысла всматриваться в даль. Всё уже понятно. Непонятно, как вместить это в четыре стены, многоугольники города и тоннели мышления.

Я еду. Сумерки длятся дольше. Гораздо дольше. Я еду, а они всё продолжаются. Можно успеть искупаться.

Голубая трасса. Голубой асфальт. Я успеваю заехать на Ур – поворот по дороге. Позвонила Виктору – он на базе. Включила Энию. Господи, это оно! Эта музыка создана для таких трасс. Для этих дорог и далей. Она. Оно.

Чална. Поворот на Ур. Любимая, каждым поворотом возвращающая мой мир дорога. Если можно было бы представить абсолютное счастье, совершенный баланс, полный тандем и найти это место на карте, кто бы не отдал всё, чтобы вернуться?

И я возвращаюсь.

Ур встретил меня сказочной, полной, бездонной тишиной. Потрясающе: ни одного звука. И в этом всём ты едва веря делаешь вдох. И ничего не меняется. Оно втекает в тебя, ты растворяешься. Пространство принимает тебя. И можно, расслабив взгляд, сделать ещё один вдох. Глубокий, настоящий вдох всем существом. Дома. Неторопливо оглянувшись я подошла к дому дяди Вити. Он вышел, мы пошли к Озеру. Я с удивлением чувствовала, как полностью отпускает горло. Бетонная плита в грудной клетке исчезает. Я физически ощущаю, как погружаюсь в это пространство. Состояние полной безопасности. Странно: это, наверное, единственное место, где я на самом деле чувствую себя в полной безопасности. На всех уровнях.
Мы вышли на пирс у нашего обычного домика. Озеро дышит. Озеро живое. Озеро. Полный, абсолютный баланс. Полная тишина. Фантастика. Я подумала о том, что, возможно, люди ставят себе какие-то материальные цели просто потому, что не нашли в мире такого места. Места, где они будут Дома. Здесь даже реальность ощущается по-другому. С абсолютной ясностью. Абсолютной чёткостью. Какой-то пронзительной… остротой. Потрясающее ощущение.

Виктор спросил, как у нас. Я сказала, что Тон женился.
- А ты когда? – спросил дядя Витя
- Да надо бы тоже… – взгляд, стосковавшись, скользил линией горизонта - Скоро, наверное.
Мы помолчали. И я подумала о том, что вопрос дяди Вити не раздражает меня. С момента свадьбы Тона, меня не спросил об этом только немой. Я подумала – почему. И поняла, что это был примерно следующий диалог:
- Тоха женился.
Дядя Витя как будто кивнул:
- Ты?
Я мысленно кивнула
- Да.
Это был вопрос:
- Ок, у тебя всё в порядке?
- У меня всё отлично.
И дядя Витя знает, что это так. Он вообще знает, что я у меня на самом деле всё отлично. Что я всё делаю правильно. Прсото потому что это – я.
И я подумала о том, что стоит научиться общаться так с людьми. Каждый человек всё делает правильно. Потому что каждый делает лучшее из того, что он в состоянии сделать. А если мне что-то не нравится, то мир в моём распоряжении. Я могу измениться в любом направлении. Благо навык есть. И это многое упрощает. И многое делает верным.