Дорога домой
Туман стелется по долине, заполняя её всю. Его густое, неподвижное скольжение кажется из этой точки чем-то немыслимым, невероятным. Ни звука. Сплошное, распластанное, вневременное молчание, как будто вслушивающаяся сама в себя ночь.
Я приехала очень поздно. Лошадь подошла на свист, избавив от необходимости преодолевать вброд леваду. Трава, движение, состояние расслабленного потока, живущее в этих краях, кажется, с самого их возникновения, сделали своё дело: моя лошадь, как будто излучавшая ещё тепло пропитанного солнцем дня, была в том состоянии духа, в котором только и выходят в открытое, ясное море.
Она взошла. Огромная, непостижимого размера луна, жёлтая, как золото инков и яркая, как морской прожектор. Взошла так, как только может восходить светило над гладью воды, в любом её – воды – состоянии. Свет за спиной погас тотчас, как мы вышли за незримую границу датчика движения. Лошадь потекла вперёд, спускаясь вниз по склону. От открывающегося вида захватывало дух: долина, расстилающаяся до горизонта, сплошь залита белым молоком непроглядного тумана. Клубясь и дыша, он поднимается, расправляясь в лунном свете, как будто напитываясь им, ожившая и овеществляясь... Чёткие контуры сказочных деревьев вырисовываются всё точнее и ярче, как будто отчерчивая последнюю границу привычного мира.
И перед нами возникает первый мост.
От влажности, стоящей здесь, как в центре волшебного сада, кружится голова. Напитанная соцветиями запахов, обласканная лунным светом, робкая река - потоки подземного холода, стоящие в недвижном кружении тёплого ветра… Излучение мощи просыпающейся земли, которое воспринимаешь здесь всеми органами чувств, забытый зов вечности, несущийся сквозь тебя бесконечным приливом…
Звуки! Многоголосье причудливых трелей, каких не услышишь в прирученных городом парках, рокот цикад, раздающийся, кажется, из самых недр земли, ощущаемый почти что вибрацией. Знакомые откуда-то вскрики, пронзительные, острые, цепляющие что-то в самой глубине… Хоровод стрекотания, щебета, хохота, гомона и рокота… и всплески воды, оставленные встревоженными нашим присутствием птицами… Песнь земли, танцующее лунное празднество жизни.
Быть приглашенной на этот праздник...
Первый мост пройден. Эта влажная канитель, эта стоящая в воздухе пляска отпускает нас неохотно, как будто обнимая своим прозрачным, чистым, смеющимся восторгом истинной, довременной Жизни.
По мере продвижения звуки отступают. Туман сгущается, чуть вздымаясь, колышется его призрачная завеса, пропуская нас внутрь. Лошадь идёт ровно и мерно, амплитуда толчков создаёт единый поток ритма, он согласуется, наслаивается на ритм реальности, пропуская его через себя, сливаясь с ним, растворяясь в нём и снова проступая уникальным узором шага скользящей лошади, на манер идущей в течении лодки.
Меняется состояние сознания. Я ощущаю, как меня втягивает в развертывающийся навстречу туман так же естественно, как в скольжение серебристой трассы, так же спонтанно, как… как всегда. И ещё пронзительней ощущение того, как ясно и просто меняется состояние. Все мои поиски - претворяются в жизнь. Это состояние возникает в реальности, или я – возвращаюсь в него, обретая его и во внешнем мире. Изменилось и состояние тела. Каждый сустав повторяет, проводит сквозь себя движение лошади. Потрясающее ощущение. Всё происходит само, потоки пространства проходят сквозь тело мерным шагом лошади, и тело вписывается в него, вплетаясь, пропуская через себя верный ритм.
Внезапно лошадь делает шаг в сторону, сходя с дороги мы окунаемся в поля. Момент, рвущий последние ассоциации, – лошадь с плеском ступает в серебристую воду, и этот океан перестаёт было красивой полуметафорой – полуиллюзией, он оживает, становясь реальностью. Какое-то время, не веря своим глазам, мы идём по воде. Плеск повисает в полном, ставшем вокруг молчании и ещё долго наполняет его, разделяемый как будто самим туманом. Время замедляется, остаётся ритм лошади и бесстрастный, вечный, мерный плеск волн.
Я понимаю вдруг, что подо мной за лошадь. Я ощущаю мир, как ощущает его она. И всё было верно. И наши ночные полёты, и поиски настоящего. Я ничего не заставляю её делать, я отдаюсь потоку, спинным мозгом ощущая, что лошади комфортно, что она может разделить это со мной. Между нами нет преград. Доверие? Понимание? Ощущение? Мы просто находимся на одной волне. Я – и лошадь. Лошадь – и мир. Мир – и ночь. Ночь – и я.
Дойдя до реки, возвращаемся на дорогу и подходим ко второму мосту. Это водораздел, общий с границей сознания. Символизм сказок не нужен, он сделал своё дело, научив нас воспринимать волшебство там, где оно есть. Лошадь чуть сопротивляется – как обычно перед новым мостом. Но и в этом сопротивлении она уже движется вперед, несколько раз отступая и возвращаясь, на манер прибоя. Я просто жду. Мой фрегат выходит в море, и, ставя паруса, ловим мы попутный ветер.
Мир… Мир в тумане… Порты и порталы, Моря и Озёра, Люди и Ритмы… Внутри всё уже сложено. Внутри всё уже есть. Туман отражает лунный свет. Сгущаясь, плывя и плавясь, свет проходит сквозь него, преображая реальность. Вдали остаётся корпус «Воробьёво» – единственным призрачным маяком, ещё мерцающим у фарватера дороги. Он тает, оставленный за спиной свет его многочисленных окон стушёвывается туманом, как бы завёртываясь в самого себя, он светит вовне, а клубящаяся вода, обволакивая его топким коконом, возвращает его свет ему же, закольцовывая в собственной, обыденной реальности. Из этих окон видна, наверно, только ночь и тьма… Белёсая бездна тумана за дамбой дороги… Он остаётся за бортом, выравнивая курс, мы движемся в ночь.
У меня снова захватывает дух. Моя лошадь всегда бурая ночью, её никогда не видно, если не смотреть вниз, она всегда сливается с цветом земли. Длинная, гибкая, расслабленная шея, едва колышущаяся грива, её ощущение, её осязание, её втекание в реальность, наше течение в ней.
А если поднять глаза на чёрный, бесконечный, могучий грозовой фронт, тянущийся по западному горизонту, и видеть тёмную, зыбкую рябь уходящих к нему трав, то создаётся неискоренимое ощущение того, что мы действительно в море. И ритм, несущий меня по волнам лошади-лодки, и колыхание проходящего сквозь меня немыслимого пространства… Но я могу переключаться. Мне больше не страшно. Я – не щепка в море, я часть этого мира. Его судьба – это моя судьба, его жизнь – это я. И от сознания этого, от, наконец, ясного, спонтанного, свободного раскрепощения, от расслабления в этом тумане, от оживления сути внутри становится легко. Мне удалось вернуться.
«То, во что ты веришь, становится твоим миром». Это больше не сказка. Это – мы.
?
))) ура!!!!
