Дневник прибрежного плавания

[shade]

 

[shade]

Всё это так. Но есть что-то ещё. Что познаётся вдруг в таком вот состоянии.

Есть мир таков, какой он есть. Мы можем преобразовывать его, раскрашивать и менять по своему желанию. Делиться им, дарить его, разделять его.

Но видеть его таким, какой он есть… Это – нечто совершенно иное. Совершенно иное ощущение полной нейтральности. Он происходит. И постоянно меняется. Но и это – вторично. Он просто происходит. Без какого-то ко мне отношения. Он не прекрасен. Это нужно выдержать.
Просто увидеть это – откровение.
Пустить в своё сознание ощущение его бесконечности, непостижимости, непредсказуемости и безусловности. В своём поражающем воображении масштабе, мощи и цельности. И в этот момент открываются какие-то совершенно иные отношения, отношения, от которых становится не по себе. От лёгкого ужаса до потрясения полной неготовностью и, вместе с тем, неожиданной готовностью принять его на его правилах. Принять его так же безусловно. Принять его как непостижимую данность, находящуюся вне сознательного контроля. Вне контроля. Вне сознательных оценок… Вне себя. Вне своих мыслей, иллюзий, эмоций.

Мир – вне – себя. Фантастика. Это просто фантастика. Я ложусь спать в чём-то ином, в чём-то новом. В совершенно неизвестном, неприрученном и, возможно, и неприручаемом, непостижимом мире, мире, в котором все накопленные знания имеют смысл лишь в том случае, если позволяют ощутить их, как шоры.

Ощутить. Это про тело. Вот почему нужно открывать тело, возвращаясь к нему, чтобы выбираться из лабиринта, в котором нет выхода к морю.

 

[shade]

 

[shade]

А ещё Север учит быть дикой. Река. Я так же смотрю на нее, как год назад. Как всегда.

Научиться бы так же. Быть. Не привязываться.

Массаж к четырём, и я наслаждаюсь днём. Возможно, всё это – лишь состояние, но оно – это я.

Сидела весь день напролёт, смотрела на Озеро. Снег подтаял, и по белоснежной глади, как волны, проступили торосы – лёд, прорастая хребтистыми волнами, создаёт иллюзию прибоя. И можно смотреть на него весь день. Я думаю, мы на самом деле всё знаем. Просто играем в свою жизнь, как в домино. Кто-то предпочитает шахматы, но суть игры меняется в диапазоне одной плоскости.

Проступает солнце, и огромные косматые тени скользят по нему вперемешку со всплесками лучистого, совершенно весеннего света. Хорошо, что не надо ничего никому говорить. Просто смотреть. Просто быть. Дышать. Жить. Смотреть, как струятся к горизонту всполохи огненного, дикого света, до краёв наполненные искрящейся радостью, искренностью, жизнью…А навстречу им, к сумрачной пристани тянутся длинные нити окостеневшего, замершего прибоя, неторопливо ждущего своего дня и часа. И в этом полёте, в это ровном, верном дыхании раскрывается суть, наполняя сердце спокойствием и радостью. Что бы ни было там, за горизонтом - я дома.


Как быстра река! Как стремителен ее порыв, как мощен норов… Как неустанно пробивается она сквозь лёд, как страстен напор, как чёток контур!

Очень важно, чтобы душа оставалась живой. Остальное – наладится, сложится, выправится. Да, это работа, но она того стоит. Всё, созданное внутри, стоит того, чтобы начать. Как же прав Визбор. Как же верен своей природе Грин. Как важен полёт как состояние. Как отношение. Как возвращение.

 

[shade]

Я ехала в воскресенье на конюшню. Над прогоном в Остафьево восходило солнце. Оно поднималась параллельно движению машины - поднималось вместе со мной. Как это было! Что это было!... Фантастика... Стремительный, чистый, ровный взлёт, восхождение света, как потока, поглощающего пространство, преображающего пространство, оживляющего пространство, становящееся им!

Я приехала и первая смена – Тамара, Наташа и Денис – манеж освещён ровным блеском предвесеннего солнца. Февраль. Я слегка подёргала Тайгу, вернув её в реальность. Марс ласково катал Тамару, Грей расслабился у Наташи, и как кошка втекал в повороты, весь внизу спокойный, гибкий, мягкий… Денис очень воспринял мою корректировку и весь в себе отрабатывал посадку. Я стояла в манеже, смотрела на текущих лошадей и лёгкое солнце, и ощутила вдруг, что это – здесь и сейчас и есть… Есть самое то. Это… Не знаю, рай, центр, это настолько Настоящее, это квинтэссенция настоящего, это и есть жизнь в самой своей сути. И инсайтом я поняла, что когда меня слышат и я могу отдать то, что наполняет меня, то меня не остаётся. Это просто поток. Я давно не думаю, что мне говорить, когда и как. Это течение. Течение настоящего. Полный, сто процентный тандем. И не существует большего счастья. Это – храм. И я поняла вдруг, что именно там, где удается делать то, для чего ты вообще пришёл сюда – будь то спортзал, кузница, цех, стадион, лаборатория, обсерватория, подводная лодка – там и возникает храм настоящего. Это просто место, где удаётся провести, соединить миры, где реальность создаётся потоком. Где ты являешься собой, где замыкается контур и возникает циркуляция, как концентрация энергии, нас создающей. И я почувствовала вдруг, что нет на свете места… лучшего. Более совершенного, чем здесь. Чем сейчас.

Я поняла тогда, что отдавать – это потребность и возможность других людей брать и слышать – необходимое условие возникновение чуда. И вот почему кого-то учишь ездить верхом, кого-то нет. Вот в чём дело. Я чувствовала это всегда. Сейчас это стало явно.

 

[shade]

А следующая смена…

Следующая смена состояла из четырёх девочек, которые вообще меня не слышали. В такие моменты я думаю о том, что мир действительно надо спасать. Потому что тупость – интеллектуальная и эмоциональная - делают Жизнь невозможной. Когда человек полностью, всецело в футляре, то… Как? Уровень у всех примерно был одинаковый, ездила рысью только девушка на Грее. Были праздники, Марьяны не было, взять всех сразу на корду было не реально, а шагать – холодно. Они встали в смену и пытались поехать рысью. Грей козлил, зажимая спину, Цеола крысилась на всех, склабясь на каждую лошадь. Под конец занятия, Марс, которому осточертело все, укусил-таки Тайгу, которая до поры до времени пыталась от него уворачиваться, но в конце концов отбила по нему и попала по ноге девочке, на нём сидящей. Несильно, но это факт. Я сняла их, побила Тайгу и Марса, когда он продолжил жать на Тайгу уши. И в этот момент поняла, что кони согласны на всё – хоть бы я их била, лишь бы этот маразм закончился.

Кони находились во невменяемом состоянии. Я сама, приехав на конюшню в пятницу впервые в жизни полная, что такое зло. Какое оно. И как оно разрушает всё. Кони недавно переболели вирусом, мы кололи их всем, чем только можно. Но хозяйки продолжили привозить на лечение больных лошадей, ставя их в нашу конюшню. Многие их этих лошадей приезжали уже не настолько живыми, как этого хотелось бы, многие жить просто-напросто уже не могли. За неделю конюшня пропивалась запахом лекарств, смерти, застоявшейся болезни, сырости и всеми сопутствующими запахами, описать которые практически невозможно, а пережить и того сложнее. Кони шарахались занавешенных денников, стояла общая, все пронизывающая сырость, пропитанная насквозь каждого входящего человека, каждый вальтрап, каждую находящуюся в конюшне вещь. Шприцы, осколки ампул, пятна крови, мокрые попоны, развешенные по денникам и дверям, кишащие собаки, птицы - всё стягивалось в непреодолимое напряжение – физическое, психическое, эмоциональное... В общем, всё многое можно объяснить и пережить, но в пятницу я поняла, что у наших коней просто начинает ехать крыша.

Приехав первый день после болезни, и ещё болея сама, я поняла, что всё. Никакого позитива внутри не хватает, чтобы преодолеть это. И это на самом деле начинает разрушать всё. Лошадей, людей, всю систему в целом.


Конечно, Эстес права – только через такие «встречи» и происходит посвящение. Только в таких условиях и создаются сказки. Нужно научиться ещё преодолевать это, познакомиться с ЭТИМ, увидеть зло в глаза, как процесс, как явную данность, как поток – познакомиться и с ним. Это вполне осязаемая, явная сила, это то, что живёт и множится внутри людей, это то, чему всегда противопоставляла я жизнь, это вирус, в ответ на который просыпалось всё доброе и светлое, как противовес, балансирующий, восстанавливающий, оживляющий. И никогда не найдут это те, кому сразу вручили построенные комплексы европейского уровня. Никакой «Конкорд», «Южный» и т.д. не создает внутри себя атмосферу, стойкую к проявлению этого. Так было в «Заречье». Так будет у нас.

И я поняла вдруг, как важно не давать плодиться этому с самого начала. Я уеду отсюда, оставив здесь весь негатив. Я больше не буду брать с собой тех, кто не способен создавать, поддерживать, ценить и любить. Тех, для кого любовь не является состоянием и отношением. О, как много нужно было пройти, чтобы понять это! Как много ошибок, глупостей, шагов вслепую, как много слов, иллюзий, попыток объяснить кому-то, что «мы плывём в одной лодке и давай не будем пилить её под себя», как много надежд на здравый смысл, на понимание, на желание жить в счастье, его ежедневно создавая!

Я многое оставлю здесь. И здесь попробую поработать с новыми людьми. Предстоит огромная работа на всех уровнях. Но теперь я знаю, что делать. Я много работаю, и этот год я буду много работать, я поняла, как создать эту систему с нуля. С основ. Как контролировать качество, кого оставить и с кем расстаться, какую философию избрать и как её донести до всех, кто пойдёт со мной. Я поняла кто мы, как мы будем работать. Я поняла, что главное и второстепенное, что мы будем делать и как. Я абсолютно спокойна.

 

[shade]

И я не одна.

Идалия Толиповна делала мне массаж, начиная с молитвы и призывая святого духа. Она сказала, что с ним всегда получается отлично, а без него – нет. И в какой-то момент я это даже почувствовала. Последнее время вообще я начала воспринимать странные вещи. Особенно в последнюю болезнь. Такое состояние было тяжёлое, неподъёмное. Я поняла, что финиш, помолилась и почувствовала, что сразу стало легче.

В этот раз я сидя за чаем, я спросила у неё (поскольку спросить у кого-то хотелось давно, а моей жизни было всего два человека, к кому было адекватно обратиться с такими вопросами) - правда ли, что демоны, злые духи прочие твари на самом деле существуют? Она сказала, что да и Бог защищает простых людей, не позволяя им их видеть.

- Чтобы крыша не съехала? – спросила я.

- Да, чтобы не поехала – ответила Идалия Толиповна, - и по мере того, как человек окрепнет в своей вере и встанет на путь истинный, он начинает видеть их, потому как становится защищён Божий волей.

«Ахренеть», – подумала я, но спрашивать ничего более не стала. В добрых духов я верила всегда и верю и часто – не знаю, можно ли это назвать молитвой - говорила им что-то позитивное, веря, что энергия накапливается и множится. А вот насчёт того, что и иные силы существуют я почему-то никогда серьёзно не задумывалась. Да и потом исследование этого аспекта мира никак не входил в мои планы. Мне бы с бизнес-процессами разобраться, может быть, с энергетикой, телом и балансом… А тут на тебе.

Но суть в том, что я поняла и почувствовала, что то светлое и доброе, чему молится Идалия Толиповна на самом деле существует. Так может быть и мы – и я, неся своими действиями то, во что я верю, может быть и мне призывая и опираться на эти силы, не описывая их рамками какой-то религии? Да и потом, на самом деле мы все служим этой силе – и об этом, что вообще потрясающе как-то говорил мне НЯ – это то, перед чем мы отвечаем, это то, откуда мы черпаем силы и то, что направляет нас, давая нам то, что нам необходимо… Нам доверяются лошади, люди, промессы, нам открываются ресурсы. Это же на самом деле так. И именно этому мы – я – и служу. И «обслуживающий персонал» - в плане отношения к клиенту – это вторая часть – рабочая часть с точки зрения бизнес-процессов, и, видимо, именно совмещение их даёт в результате профессионализм.

Просто удовлетворять потребности клиента – это бред. Это скучно и глупо с учётом того, что человек не знает, чего он хочет, а то, что он заявляет, что хочет не имеет ничего общего с тем, что ему на самом деле нужно. Но и игнорировать это нельзя, - ты просто останешься без клиентов. Да и непрофессионально это.

Давать именно то, что нужно – именно это ощущение контакта, баланса и жизни, которое нужно, которое лечит, которое есть суть того, во что я верю – это Настоящее. Но делать это так, чтобы это было очень красиво, позитивно, понятно и… Господи, просто.

Но! Я почти нашла форму, как донести до части клиентов свои идеи – никто не читает учебники, но всем нравятся притчи. Нужно научиться писать легко и ярко, нужно найти подход. Для каждой категории – свой. Но мне, кажется, начинает удаваться это. Хотя бы уже становится лучше.

Я спокойна потому, что делаю и буду делать всё, что в моих силах. Сделать нужно не просто много, сделать нужно всё. Я знаю что, я знаю как, я знаю с кем. Там, в мыслях, я уже имею полный готовый результат, как ясную цель, к которой иду. И я буду идти к ней. Я буду делать это. А дальше – будет лишь сложнее или проще, быстрее или медленнее, многограннее и интереснее или монотоннее и стандартнее.

Это то, о чём мы говорили когда-то с Костей. Когда ты заходишь на препятствие и ты уже его преодолел. Ты уже там. Ты уже победил. Даже если только вышел на плац.

И сколько бы месяцев или лет на это не потребовалось - я уже пришла.

 

[shade]

 

[shade]

Вечер

Два дня на Уре. Странное состояние. Тело медленно засасывает обратно в зажимы всё из него вытащенное. Усталость запредельная и почему-то не проходит. Надо постараться каким-то образом написать сегодня текст рассылки и завтра её отправить. Ну, или – или.

Постоянно хочется спать, но не удаётся расслабиться. Недели две назад мне снился сон: Зоря идёт по плацу, опускается на запястья и рассыпается в песок, вообще в пыль. Я проснулась утром недоумевая, потому что с Зорей всё явно было хорошо. А на следующий день увидела в контакте пост Нади – в этот день пала Лина. Та самая лошадь, на которой я рассекала по безбрежным лесам и полям, живя на базе в Слободино. Я уехала туда на месяц летом – с ней и Зорей. Это одна из первых лошадей, появившихся в клубе, и с ней связанно очень много всего…
Можно долго вспоминать те дни, когда просыпаясь на рассвете, мы уезжали с ней в поля, как расступалась мокрая от росы трава, взлетали, приветствуя наше появление огромные хищные птицы – ястребы или кто-то ещё… Я уезжала без телефона – они только-только, кажется, стали появляться, без шлема, на старом-добром строевике, чтобы поберечь ей спину, и днями напролет мы мотались по непролазным лесам, густым и тёмным, как пещеры чародеев, по новому мшистому подлеску, мы ездили какими-то вообще несуществующими дорогами, вдоль озёр, по немыслимым лугам и необъятным полям. И возвращались порой в самых сумерках и белые ромашки лежали в свете луны, поглощая поле бесконечной волнующейся пеной, а запахи… Ароматы остывающей земли, горячих, пахучих, влажных от вечерней росы трав, многоголосье трелей птиц, их незаметное стихание, прикосновение сумрака, когда белёсые дороги начинают светиться и бесконечная лунность, поглощая пространство, обволакивает простор сизым, едва ощутимым сумраком, живым, явным, осязаемым, как касание ветра…

Это была Настоящая лошадь. Прошло лет двенадцать… Но поразительно то, что эти связи не рвутся. Всё сохранённое в душе продолжает жить!


Я долго не верила в это, а теперь я начинаю понимать, куда утекают тонны энергии. Очень много незавершённых процессов. Моих и чужих. Как перегруженный дюжиной программ виндус не тянет фотошоп с лайтрумом, так и я просто не могу отключиться. Я не могу отключиться от незаконченных дел, процессов, событий и состояний.
Сейчас будет весело. Придётся выбросить всё. Я храню в памяти такую бездну обид, непонимания, вопросов и задач, что я просто не могу нормально функционировать.

Надо. Выбросить хлам отовсюду. Понять, что друга, который бросил меня в самый трудный момент, у меня никогда не было. Не было этой дружбы. Было моё желание в это верить. Понять, что близкий человек, разменявший меня на первом перекрёстке, никогда не был близким, не смотря на то, что мы спали под одним небом, ели из одной консервной банки и уходили вместе в море. До меня должно дойти сейчас, что я не смогу делать того, чего не хочу, и быть с тем, с кем я не хочу быть, как бы я себя или кто угодно ещё меня не уговаривал. Какими бы продвинутыми и классными не были люди вокруг меня, я не могу, органически не могу делать того, чего я не хочу делать. И путсь я буду пока одна, пусть будут горы и реки… Но просто уже не будет. Не поменяю я сейчас своё мировоззрение за два-три месяца. Я реально пыталась. И здесь окончательно поняла, что пусть все скажут, что я не права, но я не буду больше уговаривать себя, закрывать глаза и верить в лучшее. Я верю в настоящее.

И это такое совершенно новое, непонятное ощущение. Мне настолько не интересно, что будет дальше. Всё будет. Всё. Но есть сейчас. И ничего там не важнее того, что происходит со мной здесь. Где я буду жить, с кем работать, что я буду делать – вопрос в том, удастся ли мне сбалансироваться. Ощущать себя. Себя – сейчас. Иначе это полный бред. Иначе это всё вообще не важно.

 

[shade]

Я сижу на кухне в Калерии. Я была здесь два года назад. Я нашла настоящее. Нет проблем подключиться. Вопрос в том, как дальше жить с тем, что ты в этот момент чувствуешь. Потому что в этот момент я понимаю, что всё происходящее – это такой бред. Это всё так мелко, так бессмысленно, так второстепенно и так важно… Сохранять баланс. Между этим настоящим – чтобы не потерять его и требованиями среды. И тем миром, в котором я живу. Настоящего с ненастоящим. И позволять этому настоящему прорастать в ненастоящим, но лишь в той мере, которая не сломает ни его, ни меня.

И ещё думая о Лине, я вспомнила, что когда пал Тигидон я не удивилась вообще. Это было таким странным состоянием. Вообще никаких эмоций. Если бы мне сказали, что Цеола потеряла подкову, эмоций было бы больше. Я всё чаще думаю о том, что, возможно, мы на самом деле знаем будущее. Или, на худой конец, мы точно знаем, к чему приведут наши действия, если мы будем продолжать делать то, что мы делаем.

Это всё очень странные вещи, особенно в моменте происходящем сейчас. Только я поняла, чего я хочу и куда я иду, только всё встало на свои места, как мир опять неудержимо меняется, открывая свои новые грани и стороны. Я не совсем понимаю, почему я не могу восстановиться. Вернее, видимо, восстанавливаться в прошлое состояние уже бессмысленно, а к новому я ещё просто не готова.
Если допустить, что всё это так: что нас держат старые престарые связи, что они все живы и держат нас на манер канатов – при чём связи не только с теми, кто жив на данный момент! У меня осталось много непрожитого по отношению к бабушке и к первой собаке… Хотя я начинаю понимать, что же это такое. Это повторение одной и той же ошибки. И пока я её не пойму, она так и будет меня держать.

Она заключается в том, что бьющиеся в окно клёны – это состояние. Что любовь это… Это бесконечная честность с собой. Я сама довела себя до состояния, когда не могла побыть с бабушкой, потому что всю энергию отдавала аспирантуре и Мухиной. Потому что это было важнее. Потому что я – и все мы – думали, что есть что-то более важное. Спасение мира, самосовершенствование, работа, Бог знает что ещё. Потому что не хватало энергии жить, жить в состоянии, когда ты делаешь то, что на самом деле важно. Короче говоря, ошибка состояла в том, что я доводила себя до состояния, в котором не могла жить. Полный дисбаланс.

И не было того дня, который мне так часто снится. Не было девочки, которая влетает на пятый этаж, распахивает дверь, забегает в сумеречную квартиру, ища бабушку, которая её ждёт. И клёны не бьются в окно прибоем, и на улице не стоит в зените солнце, и всё вокруг не пахнет летом, нагретым асфальтом, тёплой пылью и невесомостью счастливого дня… Нет. Девочка сидела в Ленинской библиотеке и за компьютером. Ночами и днями. И вечерами. И по-утрам. И писала диссертацию. Кому к чёрту всё это было нужно?!

Блин, чем меньше живого внутри, тем меньше живого ты находишь снаружи. Я очень хочу перестать сейчас повторять эти ошибки. Я тупо хочу начать наконец жить. И я не хочу больше спасать ни чьи души. Никого никуда звать и никому ничего говорить. Если каждый не готов сам разбираться с тварями, живущими в его душе, то я не буду уговаривать его это делать. Пусть это назовут эгоизмом. Я пас. Хватит. Учить ездить я буду тех, с кем это будет происходить в потоке, само по себе.

Я больше не хочу помнить как зовут тех людей, которых я когда-то считала людьми. Меня больше не волнует несуществующее. У меня ещё есть шанс не угробить свою жизнь до конца. Я не хочу больше вообще никому верить. Мне просто осточертело… Что мне осточертело?... Врать себе мне осточертело.

Я больше не хочу хранить эти связи, эти воспоминания, эти какие-то заветы, предания древней старины. У меня есть лес. Лес, ночь и поле. И ВСЁ, всё, что мне нужно знать, я могу спросить у них. У меня есть заброшенные храмы, нормальные люди, хорошие кони, добрые сказки. На кой чёрт мне вся эта ахинея, которой я живу? Это сложно. Но я рада. И эти два дня встречи с теми, с кем я училась в аспирантуре. Да гори оно всё синим пламенем.

Я не знаю, как я дальше буду жить, но теперь я понимаю, что проблема не в том, чтобы найти Настоящее – чем я занималась на протяжении многих последних лет - проблема с тем, как этим жить дальше.

 

[shade]

 

[shade]

Поезд. Мы в купе одни, что за прелесть.

Смотрела на вокзал, листала результаты - статистику рассылки.

Звучала Абба и я так пронзительно поняла в этот момент, как благодарна я Мухиной! Папушу, Новикову, НЯ и всем, с кем я встречалась в этой жизни. Всем, кто научил меня чувствовать. Как бы это ни было, но та глубина – боли или радости - они делают мир настолько глубоким, объемным, искренним, ярким, настолько живым, что это… Это всё того стоит. Пусть будет так. Не сдаваться.

Сегодня посмотрев ночь каких-то кошмаров и суммарного бреда, мне стало наконец отлично. Сидела на солнце, впитывая Север. Озеро. Состояние. Энергию. Жизнь.
В городе отправила из кафе рассылку и до заката гуляла по Онеге. Впереди скользила моя тень, с хлопающими ушами мохнатой шапки, развивающимися кистями шарфа, горнолыжными штанами – клёш и рюкзаком. И я поняла вдруг, возвращаясь к своему оптимальному состоянию, как много я знаю. Но это – ничего не значит, многие знают многое. Но я наконец-то научаюсь доносить свои мысли, состояния и ощущения до тех, кто этого хочет. Это колоссальный прорыв. Когда-нибудь, на следующем этапе, я научусь доносить их и до тех, кто этого не хочет. Тогда знания будут не напрасными, они оживут, они прорастут в мир. И всё будет завершённо.

Ещё я думала о конюшне – до меня дошло, наконец, что если не видеть в этом всём ахрененной цели, идеи и по-настоящему великого, сакрального смысла, то получается картина весьма угрюмая, если не сказать больше. И, может быть, окружающие люди правы… Со своей точки зрения. Если не рассматривать наше пребывание здесь как элемент в системе, как этап, дающий возможность обрести ресурсы, невозможные для нормальной среды, то получается действительно мрачно и убого. Если не учиться каждый день чем-то новому, то это прозябание. Впрочем, если не учиться новому – всё прозябание.

В моей голове наконец-то выстроилась система. И, слава Богу, что у меня не было сразу своей конюшни. И её не было до сих пор. Это было бы такое эмоциональное выгорание, что я бросила бы это всё. Сейчас всё становится чётко. Да, мне говорили об этом, но нужно было ещё самой увидеть всё, понять, прожить.

Сейчас есть четыре фактора:

- внешний негатив – сложности установления взаимоотношений, достижения понимания и взаимовыгодного сотрудничества. Девчонки замечательные люди, но есть вещи, которые непреодолимы по причине человеческого фактора. Договориться можно обо всём, но этого нужно хотеть.

- внутренний негатив. Не первый раз клуб разваливается, потому что я в самом начале не могу удалить разрушающий коллектив фактор. А делать это нужно сразу же. Все, кто не хочет идти к целям клуба должны быть вне его. Ничего личного.

- объективные сложности, мешающие работе: это «экология», вода, воздух и другие факторы убрать или нивелировать которые практически невозможно.

- отсутствие внятной идеи, ценностей, которые разделяли бы все члены коллектива, целей и правил. Сложно играть по правилам, если их не знать или не хотеть знать. Здесь же отсутствие контроля, учета, плана, программы работы, распределения обязанностей, прозрачности алгоритма работы. Помимо сложностей, непонимания и снижения эффективности работы, это мешает работать вместе, как коллективу.

Сейчас помимо развития и построения основ клуба, я трачу/тратила колоссальное количество энергии на преодоления сложностей, возникающих в результате проблем и ошибок на всех этих четырёх уровнях. Это не просто контрпродуктивно, это не реально. Лечение лошадей одно чего стоит, не говоря уже об общем упаде настроя после очередного общения с моими же коллегами.

Даже количество времени, потраченное на стандартную переписку и оформление подарочного сертификата – это убийственно. Всё должно быть на сайте: человек вбивает данные доставки, они сразу уходят в курьерскую службу, мне (на рабочую почту) приходит отчёт. Оплата с карты банка также на сайте. Всё.

И таких неоптимизированных процессов масса. Это как вручную считать статистику – финансовую, по клиентам (новые, старые, повторные)… А ещё – искать лошадей, вести соцсети, решать вопросы с партнерами, развивать фото-направление и так далее. Да и у Оли работы валом.

Хорошо, что объёмы проката, количество лошадей, сертификатов, сотрудников и членов клуба – короче, размер клуба во всех его границах и количество происходящих в нём процессов позволяет удерживать всё в поле зрения. Это модель. С одной стороны, мы с Олей многому научились. И с точки зрения адекватности, и с точки зрения целого комплекса практических моментов. С другой стороны, явно пора.

Но никогда бы раньше я не смогла толково организовать работу клуба. Сейчас я начинаю. Я начинаю делать так, как должно быть. Как будет. И то, что больше не будет так как сейчас, как было два с половиной года назад – это… Это счастье.

У меня нет сомнений и вопросов получится/не получится. Я пошагово знаю алгоритм каждого процесса, который необходимо отладить. Мне наконец-то легко заниматься этим. Я не встречаю внутреннего сопротивления и меня совершенно не беспокоит сопротивление внешнее. Я видела, к чему приводит либерализм, игнорирование проблем и надежда только на лучшее. И то, что есть сейчас у меня – это… С 1999го года))) В этом году клубу будет 18 лет. Эти годы не прошли даром. Слава Богу, что было так. И так есть. Мы научились тому, что не смог больше практически никто. И мы снова в самом начале пути.

Количество переходит в качество. Главное не сдаваться. А боль, негатив и отчаяние учат. Это очень хорошие учителя для тех, кто способен учиться.

 

[shade]

В эту неделю, ходя кругами, сходя с ума, пытаясь сбалансироваться и прийти в какое-то если не стабильное и понятное, но удовлетворительное состояние, я всё пыталась понять что же не так. То, что всё получится – всё уже получилось. Я научилась учиться. Я научилась не расстраиваться, преобразовывать проблемы в задачи, смотреть на мир, принимая его, пропуская его сквозь себя. Я смогу сделать то, что смогу. Остальное – выбор людей, меня окружающих, мира, эпохи – чего угодно ещё.

И я поняла, что важнее всего не потерять того настоящего, что есть сейчас. Не верить в то, что есть что-то более важное, чем это мгновение, не начинать жить будущим. Оно придёт. Сохранить этот момент сейчас. Его пронзительную, прозрачную, ледяную наполненность. Сейчас. Себя саму, такой, какая я есть именно сейчас. Это ощущение абсолютной чёткости, абсолютной реальности мира. И того, что несёт в себе этот момент. Несёт он радость – открыться ей. Несёт боль – принять её. Тоску, дисбаланс, перегрузку мегаполиса или пустынную пропасть воды до горизонта. Принять полную остановку, полное безмолвие, полную безмятежность или нагромождение негатива несущейся толпы. Ещё уметь принять его. Каждую секунду. Это и есть равновесие. Научиться не выходить их него. Тогда невозможно ничего потерять, упустить, не поджить, не заметить. Неправильно понять.


Я шла сегодня по городу и думала о том, что если ты жил по-настоящему, то не о чём жалеть. Нет тоски, разочарования, обиды. Если мир, жизнь, слово, дело – всё был полным до краёв, если всё было честно, если сердце билось в такт тому, что ты делаешь, если ты был во всём с тобой происходящем, то как можно бояться смерти? Обидно, когда что-то не успел. Когда жил в обмане. В надежде, в иллюзии, в зовущей тоске. В ощущении, что что-то должно было произойти и не произошло. Что ты не реализовал своих дарований, ресурсов, желаний. «Человек в футляре». Вот тогда хреново. Но тогда и жить хреново. И сейчас, понимая, сколько всего предстоит, я ясно чувствую, что это – лишь часть истории. Сконцентрироваться на этом всецело значит потерять реальность. Обретая реальность часто нет желания делать вообще ничего. И каждый день ты снова ищешь баланс. Верховая езда – это баланс, это ежесекундный баланс. Как много общего у верховой езды и жизни!... Пока я не найду это ощущение полного тандема – буду искать. И иногда я нахожу его. Тогда не нужно слов. Тогда это оно. Может быть, сложно. Но у человека не появляется желания того, что ему не дано изначально. Это действительно так. Если он этого не может, он на самом деле, всем сердцем тог не хочет, потому что он не может даже представить, как это. Представить как почувствовать. Всем телом. Всей душой. Так что мы очень много можем. Мы даже не представляем, сколько…

 

[shade]

 

[shade]

И ещё, ответом на мои вопросы о мире и реальности пребывания в нём был ряд встреч. Я каждый день каталась к Идалии Толиповне на такси, плюс на базу, по делам и т.д. И в этом никаком состоянии – до и после массажа - я смогла посмотреть на миры других людей, почувствовать их изнутри. Я редко обращала на это внимание, находясь обычно всецело в своих ощущениях и мыслях.

Если исключить упырей и задротов, которых было всего два, то всех водителей можно подразделить на следующие категории:

- водители, работающие как роботы. Может, они когда-то водили автобус, но это просто программа – точная, лаконичная, функциональная. Ничего не чувствуешь. Кажется, человек мог бы вести этот автомобиль сидя дома за экраном компьютера.
1. Идеальное функционирование.

- водители, ведущие машину в грязном, слякотном, сером городе, который им смертельно надоел. Это настроение очень передаётся. Сразу вспомнилась Москва, межсезонье, сырость, реагенты, пробки. Мир сер, безлик и мрачен.
2. Существование в негативе

- водители, настроенные на другого. Со следующим водителем я ездила в храм, то есть была в юбке, платке и, наверное, это привычно уже настраивало на то, чтобы держать себя в этом ощущении. Как-то сразу и резко установилось такое взаимное ощущение, так бывает, когда человек умеет разделить состояние другого. В стиле Бунина было полное ощущение себя женщиной рядом с мужчиной. Хотя мы даже не смотрели друг на друга и практически не разговаривали.
3. Понимание состояние другого и взаимодействие с ним.


- водители, ездящие в красивом городе. Был вечер, и я возвращалась от Оли в гостиницу. Парень ехал легко и с удовольствием. Город был в огнях, и в нём чувствовалось то очарование, что присуще городам, спящим на берегах огромных просторов. Кольский Залив, Онега, Финский залив – это их состояние. И было понятно, что это – момент, что завтра утром будет другой день и город будет слякотен или залит весенним солнцем – это не важно. Сейчас есть момент и всё для того, чтобы этот момент был прекрасен.
4. Жизнь в красивом моменте. Жизнь в может быть только в красивом моменте, в некрасивом получается другое состояние.


- водители, живущие в своём мире. Это было нечто. Мы ехали с чуваком на базу. Я была никакая после последнего массажа и магазина, где покупала еду на два дня. Просто труп. А мужика пёрло… пока мы ехали он рассказал мне про города, трассы, про свой Ульяновск или что-то ещё, про помидоры, которые там растут, про своих детей, про дальнобойщиков, про змей, ряб и Бог знает что ещё. Казалось всё, что он видит и слышит рождает в нём вихрь ассоциаций, воспоминаний, просто позитива. Он пропускал других водителей с прилежащих дорог таким движением кисти, как будто гладил воздух, как будто мягко подталкивая их. Он же, поскольку я попросила его забрать меня сегодня, чтобы не объяснять новому водителю как именно проехать на базу. Опоздав минут на сорок, но, к счастью, не забыв совсем, мы двинулись обратно. Больше всего меня радовала его речь. Редко встретишь настолько самобытный, естественный и, вместе с тем яркий слог. Всё же речь отражает мир.

- Московское время 15.00, - сказало радио.

- Тааак – он посмотрел на часы – а у нас сколько? –тоже 15! А в Самаре сейчас 16.

И он начал рассказывать про Самару, своих друзей, ежа, который у него жил, носки, которые он утаскивал под диван, Курильские острова и стройбат. В какой-то момент речь зашла об Озёрах, я поддержала разговор, зная местность о которой он говорил, и закидывала информацию в подсознание. И в какой-то момент, отдохнув таки сегодня на солнце, радуясь тому, что можно говорить просто, не думая о том, как я выглажу со стороны (последнее врем я я думаю о том, что надо вести себя, как баба и тренироваться хотя бы в том, чтобы не «умничать», не говорить о машинах, трассах, озёрах (рыбалке), книгах – и вообще ни о чём ни о чём на всякий случай не говорить), в общем, уже подъезжая к городу, обсуждая с ним то, что у каждой машины есть душа и все они живые, я поняла, что его прёт просто от факта существования себя и бесконечного мира и меня прёт просто от ахрененной погоды, солнца, света и того что мне наконец-то просто хорошо. И это состояние – помноженное на взаимность ощущения не имело, конечно, ничего общего с реальностью, дорогой, машиной, которую он вёл, как живую, как мы ездим на лошадях со сменой – и это так классно быть в таком состоянии. Многие очень странно смотрят на меня, когда я веду себя так – мол я или что-то ем или бухаю или «чему ты радуешься?!». Доехав до вокала я попрощалась с ним, и пошла в кафе делать рассылку, но хорошее настроение осталось.
5. Жизнь в каком-то своём ахрененно позитивном мире.


И поскольку никто из них не был в реальности в смысле полного присутствия в ней самой, я вспомнила, как когда-то ездила с Костей. Многие мои знакомые влюблялись в него, прокатившись с ним, и здесь было во что влюбиться. Если не знать всего остального, кончено.

Бывает, что такое дано каким-то людям. Кто-то виртуозно играет на скрипке, кто-то прогнозирует рынок, кто-то чувствует пространство. Я помню эти ощущения, хотя прошло много лет. Костя был абсолютно в потоке. Это стоит пережить хоть однажды. Он ехал именно так – как будто зная, ощущая будущее – кто куда перестроится, как будет вести себя поток. В этом не оставалось его, пассажира, звучащей в салоне музыки, хотя полностью соответствуя происходящему, она создавала ощущение, что весь мир подстраивается под то, как и куда ехал Костя. И было ясно, что это не было совпадением, в этом состоянии он ощущал и предвосхищал реальность, то есть это был не Костя, это было потоком.
6. Присутствие в реальности.


Нечто похожее ощущаю сейчас я. Присутствие в реальности, 100% присутствие, во-первых, практически полностью исключает твою личность – эго просто мешает, а во-вторых, нужно ещё пережить внимание людей к тебе. Будучи всю сознательную жизнь социопатом, Костя навлёк на себя очень много проблем, шарахаясь и игнорируя людей, которые к нему всю жизнь тянулись. Прошло много лет прежде чем я смогла сказать ему об этом, а тогда казалось, что Костя вообще не хочет общаться ни с кем, его гнетёт любое общество и это очень обижает людей, когда они начинают чувствовать, что тебе с ними становится плохо.

Сейчас Костя научился «вести себя правильно» и его обаяние, когда он его включает, беспредельно. Но я знаю, что он чувствует, потому что тем, кому дано это ощущение реальности, хоть сколько-то фрагментарно, очень сложно играть в искренность, необходимую для установления позитивного контакта с людьми, достаточно долго. Да просто всё это кажется не тем. Всё, отличное от этого состояния потока кажется чуть более блёклым, чуть менее живым, чуть сильнее отягощенном и не нужным. Просто – не нужным.


Не всё просто. Не стоит возводить что-то в абсолют и от чего-то отказываться. Но если уж не быть в реальности – всё равно в ней не быть – то я предпочла бы всё же тот вариант, когда человека адекватно и не очень адекватно, но всё же прёт от происходящего. Просто потому что это… Ну, не знаю. Это расширяет карту мира. Новыми дорогами, мирами, городами, новыми словами, оттенками интонации, являющимися для меня непонятными и побуждающими прислушиваться к себе, ища ответы и отголоски во внутреннем мире… Это делает жизнь более цветной что ли. Не знаю. Может быть, и моя эйфория и вечный поиск не совсем адекватные проявления в мире, но я не вижу никакой альтернативы, за исключением присутствия в реальности. А это тоже нужно будет пережить. Мне самой и всем, меня окружающим. Это состояние концентрации. Той самой концентрации. Того самого, чего дико не хватает с людьми, на это способными. Потому что когда два человека могут быть в реальности – не быть в ней – преступление. Но это уже другая сказка…


Что же, я возвращаюсь. Если та неделя два года назад была глобальным подведением итогов десяти лет, то это – открытие нового этапа, имя которому, я надеюсь, жизнь.

 

[shade]

 

[Helga88]

Вас интересно читать. Эти заметки невозможно просматривать "на бегу", но, вчитываясь в них, невольно вспоминается что-то, о чем непременно дОлжно было вспомнить и обратить внимание в своей жизни...

 

[shade]

Helga88, спасибо! Очень рада)))
Вообще радует, что откликается.
Спасибо.

 

[shade]

 

[Juliya_Y]

Пролистала дневничок заворожено) Мне как фотографу было очень приятно смотреть на такие красивые фото) Особенно приятное впечатление оставил сайт) Радостно, когда у руководителей такой подход делу!) Я к Вам в ПЧ)