Тера
Pro
ЧАСТЬ 4. Заключительная
ПРЫЖКИ
К концу первого месяца я серьезно занялась напрыжкой Эль Дьябло. Серьезно – в плане отношения к этой работе, а не имеющихся ресурсов. Ни жердей, ни барьерных стоек в лагере не было. И все препятствия сооружались из подручных материалов – веток, каких-то пластмассовых стоек и даже длинных кукурузных стеблей.
К концу второго месяца отдельные прыжки мы делали до 120 сантиметров, чем я в душе очень гордилась.
Прыгать до сантиметров восьмидесяти включительно Эль Дьябло очень любил, заходил на прыжки охотно, с видимым удовольствием. До метра прыгал с крысой, заложив уши, всем своим видом показывая, что он, конечно, может, и без проблем. Но не хочет. И вообще в конюшне лучше – прохладно и мухи не кусают.
Все, что было выше метра Эль Дьябло норовил обнести, закинуться. Чем только разогревал мой азарт. Пару раз в результате подобных манипуляций я висела у него то на боку, то на шее. Но к моменту своего отъезда добилась высшего пилотажа – прыжка через «калитку» (три палки, две вертикальные, одна горизонтальная) высотой в 130 см.
Линда к моим занятиям прыжкам относилась весьма скептически, считая, что так рисковать (выезжая без шлема и тренера) могут только «эти ненормальные русские». Но хозяева не возражали, и Линда раз за разом просто приходила на мои тренировки и молча наблюдала за нашей с Эль Дьябло работой.
Молча, потому что после одного из конфликтов, мы с ней разговаривать перестали. И поссорились даже не из-за коней, а из-за корейской девушки Грэйс, нашей ровесницы, помогавшей хозяевам на кухне.
Грейс существом была очень набожным, практически безмолвным и словно заранее покорно готовой к превратностям судьбы. Хозяева ее обожали, ставили нам всем в пример и загружали работой раза в три больше того, что было прописано в контракте.
Эту же манеру переняла и Линда. Пока Грейс просто мыла за ней чашки, я неприязненно молчала. Но когда англичанка стала кидать фантики от конфет вместо мусорки на пол и командовать Грейс «подбери!», я поступила именно так, как и должны вести себя русские варвары: от души заехала Линде в солнечное сплетение и страшным голосом пообещала в случае ябедничества придушить ночью подушкой.
Весь вечер потом я выслушивала нытье на тему прав и демократии, и что по мне тюрьма плачет. Но хозяева об этом инциденте не узнали, к Грейс Линда больше не цеплялась (сама я в лице корейки неожиданно приобрела самого преданного друга), а со мной с того утра Линда перестала разговаривать.
Но «отомстить» таки сумела.
На одной из тренировок, после очередной закидки я позволила себе наказать Эль Дьябло, три раза хлопнув его хлыстом по плечу. И увидела торжествующую усмешку Линды, на которую внимания не обратила, отнесла это к факту закидки. А зря. Вечером хозяева в очередной раз вызвали меня на ковер и прочитали лекцию о жестоком отношении к животным. И что избивать лошадей нельзя.
Оправдываться я не стала. Контракт подходил к концу и продлевать его я не собиралась. Ибо подстриженные полянки и берега мне к тому времени успели опротиветь, а 150 долларов в неделю больше не казались нормальным заработком.
Я – ИНСТРУКТОР
В прочем, получала я несколько больше, чем 150 у.е. Добавку как минимум в половину этой суммы составляли чаевые от родителей детей.
Дело в том, что каждую субботу, перед тем, как покинуть лагерь, дети по традиции демонстрировали мама-папам умения, приобретенные за проведенную в лагере неделю.
Лошадей в субботу утром мы чистили особенно тщательно, заплетали хвосты и гривы, лакировали копытца. И начиналось.
Именно тогда я поняла, что тренерская работа – это мое. Мне огромное удовольствие доставляли успехи детей, мне не надоедало по десять раз объяснять не только КАК надо, но и ПОЧЕМУ именно так, а не иначе. И не лень было постоянно следить за посадкой и исправлять ошибки.
И большинство из тех, кто в понедельник первый раз в жизни сел на лошадь, к субботе могли самостоятельно продемонстрировать вольты, восьмерки и серпантины и проехать пару кругов строевой рысью.
Родителей такие успехи чад умиляли. И почти всегда, едва я ссаживала с лошади пунцового от гордости и смущения дитенка, в мою руку перекочевывало от 5 до 20 долларов.
А одни из родителей, чей ребенок до приезда в лагерь панически боялся лошадей, а в субботу продемонстрировал вышеперечисленные элементы, даже пригласили к себе в гости.
В прочем, как это приятно и заманчиво не звучало, ни в какие гости я не собиралась. До окончания визы оставалось немногим менее двух месяцев и за это время мне предстояло еще покорить Америку. Правда, в самом меркантильном смысле этого слова – а именно, заработать как можно больше денег.
ОТЪЕЗД
И все-таки уезжать было грустно. И Эль Дьябло, и Ларо, и Таша, и Люсинда, и другие кони сделались за лето такими родными и любимыми… Но уехала последняя детская смена, хозяева лагеря, уставшие за сезон не меньше, чем мы сами, как-то сразу потухли и перестали улыбаться. И сухо объявили, что через два дня отвезут нас в город на вокзал. А дальше – как знаете.
Денег у меня было совсем не много (почти все я сразу отправляла в Минск), около 200 долларов. Знакомых в Америке тоже не было. Как и конкретных представлений, что делать дальше.
От нервов и переживаний за эти два дня я потеряла все набранные на американских гамбургерах килограммы. А очутившись на вокзале, просто узнала, когда и куда отправляется ближайший автобус и купила на него билет, на что ушла половина имеющейся наличности.
Уже качаясь в уютном серебристом «Грейххаунде», я по карте посмотрела, что город Океан Сити, штат Мериленд, куда я направлялась, находится на узком полуострове между океаном и заливом. И подумала, что случайный выбор этот не так и плох.
И еще с улыбкой вспомнила, как перед отъездом тихонечко засунула Линде, панически поящейся грызунов, в рюкзак дохлого мышонка.
… «Грейхаунд» спорно глотал ровные мили американской дороги. И было немножко страшно, немножко весело, и немножко грустно от того, что конная часть американских приключений уже закончилась…
ПРЫЖКИ
К концу первого месяца я серьезно занялась напрыжкой Эль Дьябло. Серьезно – в плане отношения к этой работе, а не имеющихся ресурсов. Ни жердей, ни барьерных стоек в лагере не было. И все препятствия сооружались из подручных материалов – веток, каких-то пластмассовых стоек и даже длинных кукурузных стеблей.
К концу второго месяца отдельные прыжки мы делали до 120 сантиметров, чем я в душе очень гордилась.
Прыгать до сантиметров восьмидесяти включительно Эль Дьябло очень любил, заходил на прыжки охотно, с видимым удовольствием. До метра прыгал с крысой, заложив уши, всем своим видом показывая, что он, конечно, может, и без проблем. Но не хочет. И вообще в конюшне лучше – прохладно и мухи не кусают.
Все, что было выше метра Эль Дьябло норовил обнести, закинуться. Чем только разогревал мой азарт. Пару раз в результате подобных манипуляций я висела у него то на боку, то на шее. Но к моменту своего отъезда добилась высшего пилотажа – прыжка через «калитку» (три палки, две вертикальные, одна горизонтальная) высотой в 130 см.
Линда к моим занятиям прыжкам относилась весьма скептически, считая, что так рисковать (выезжая без шлема и тренера) могут только «эти ненормальные русские». Но хозяева не возражали, и Линда раз за разом просто приходила на мои тренировки и молча наблюдала за нашей с Эль Дьябло работой.
Молча, потому что после одного из конфликтов, мы с ней разговаривать перестали. И поссорились даже не из-за коней, а из-за корейской девушки Грэйс, нашей ровесницы, помогавшей хозяевам на кухне.
Грейс существом была очень набожным, практически безмолвным и словно заранее покорно готовой к превратностям судьбы. Хозяева ее обожали, ставили нам всем в пример и загружали работой раза в три больше того, что было прописано в контракте.
Эту же манеру переняла и Линда. Пока Грейс просто мыла за ней чашки, я неприязненно молчала. Но когда англичанка стала кидать фантики от конфет вместо мусорки на пол и командовать Грейс «подбери!», я поступила именно так, как и должны вести себя русские варвары: от души заехала Линде в солнечное сплетение и страшным голосом пообещала в случае ябедничества придушить ночью подушкой.
Весь вечер потом я выслушивала нытье на тему прав и демократии, и что по мне тюрьма плачет. Но хозяева об этом инциденте не узнали, к Грейс Линда больше не цеплялась (сама я в лице корейки неожиданно приобрела самого преданного друга), а со мной с того утра Линда перестала разговаривать.
Но «отомстить» таки сумела.
На одной из тренировок, после очередной закидки я позволила себе наказать Эль Дьябло, три раза хлопнув его хлыстом по плечу. И увидела торжествующую усмешку Линды, на которую внимания не обратила, отнесла это к факту закидки. А зря. Вечером хозяева в очередной раз вызвали меня на ковер и прочитали лекцию о жестоком отношении к животным. И что избивать лошадей нельзя.
Оправдываться я не стала. Контракт подходил к концу и продлевать его я не собиралась. Ибо подстриженные полянки и берега мне к тому времени успели опротиветь, а 150 долларов в неделю больше не казались нормальным заработком.
Я – ИНСТРУКТОР
В прочем, получала я несколько больше, чем 150 у.е. Добавку как минимум в половину этой суммы составляли чаевые от родителей детей.
Дело в том, что каждую субботу, перед тем, как покинуть лагерь, дети по традиции демонстрировали мама-папам умения, приобретенные за проведенную в лагере неделю.
Лошадей в субботу утром мы чистили особенно тщательно, заплетали хвосты и гривы, лакировали копытца. И начиналось.
Именно тогда я поняла, что тренерская работа – это мое. Мне огромное удовольствие доставляли успехи детей, мне не надоедало по десять раз объяснять не только КАК надо, но и ПОЧЕМУ именно так, а не иначе. И не лень было постоянно следить за посадкой и исправлять ошибки.
И большинство из тех, кто в понедельник первый раз в жизни сел на лошадь, к субботе могли самостоятельно продемонстрировать вольты, восьмерки и серпантины и проехать пару кругов строевой рысью.
Родителей такие успехи чад умиляли. И почти всегда, едва я ссаживала с лошади пунцового от гордости и смущения дитенка, в мою руку перекочевывало от 5 до 20 долларов.
А одни из родителей, чей ребенок до приезда в лагерь панически боялся лошадей, а в субботу продемонстрировал вышеперечисленные элементы, даже пригласили к себе в гости.
В прочем, как это приятно и заманчиво не звучало, ни в какие гости я не собиралась. До окончания визы оставалось немногим менее двух месяцев и за это время мне предстояло еще покорить Америку. Правда, в самом меркантильном смысле этого слова – а именно, заработать как можно больше денег.
ОТЪЕЗД
И все-таки уезжать было грустно. И Эль Дьябло, и Ларо, и Таша, и Люсинда, и другие кони сделались за лето такими родными и любимыми… Но уехала последняя детская смена, хозяева лагеря, уставшие за сезон не меньше, чем мы сами, как-то сразу потухли и перестали улыбаться. И сухо объявили, что через два дня отвезут нас в город на вокзал. А дальше – как знаете.
Денег у меня было совсем не много (почти все я сразу отправляла в Минск), около 200 долларов. Знакомых в Америке тоже не было. Как и конкретных представлений, что делать дальше.
От нервов и переживаний за эти два дня я потеряла все набранные на американских гамбургерах килограммы. А очутившись на вокзале, просто узнала, когда и куда отправляется ближайший автобус и купила на него билет, на что ушла половина имеющейся наличности.
Уже качаясь в уютном серебристом «Грейххаунде», я по карте посмотрела, что город Океан Сити, штат Мериленд, куда я направлялась, находится на узком полуострове между океаном и заливом. И подумала, что случайный выбор этот не так и плох.
И еще с улыбкой вспомнила, как перед отъездом тихонечко засунула Линде, панически поящейся грызунов, в рюкзак дохлого мышонка.
… «Грейхаунд» спорно глотал ровные мили американской дороги. И было немножко страшно, немножко весело, и немножко грустно от того, что конная часть американских приключений уже закончилась…
