Люди, про ухо я рассказала в теме с анекдотами, чтобы посмеяться, а не пожаловаться. Про ухо она давненько не вспоминала, да и раньше меня это больше смешило, чем беспокоило.
Сара, я тоже думаю, что тот, кто шантажирует, вряд ли что-то реально предпримет. Но опасность все равно есть. Во-первых, ребенок может предпринять демонстрацию без серьезных намерений, но что-нибудь не рассчитать при этом. Во-вторых, нет гарантий, что мысль не укоренится, и из попытки шантажа не превратится в своего рода навязчивую идею. Поэтому в таком серьезном случае я бы обязательно обратилась к детскому психиатру.
Ну и могу поделиться своим «богатым» опытом. Я впервые задумалась о суициде в 13 лет. Причем размышляла о нем сладко и подолгу, представляя себе, как все будут по мне рыдать, жалеть, вспоминать, какая я была хорошая… :wink: Т.е. совесть совсем не мучила меня по этому поводу. Совсем даже наоборот. Рыдала сама над собой. Правда, я никого не шантажировала и никому об этом не рассказывала (кажется). На самом деле я была тогда весьма далека от реального суицида. Я думаю, что в те времена мне пошло бы на пользу, если бы кто-нибудь рассказал мне о чьем-нибудь самоубийстве в таком примерно духе: «Ну вот дура такая-то! Сиганула с крыши, кишки по асфальту. Мать в больнице, тетка туда-сюда носится, ей еще похороны организовывать, то-се выяснять, куча проблем… Ну ничего, через месяцок все уляжется-забудется. Ну, может, через годик. К счастью, другие дети есть, может, и к лучшему, что одним спиногрызом меньше, тем более ненормальным…» Мне кажется, что именно такой разговор (а не «как все будут без тебя страдать») действует отрезвляюще. Ребенок ведь как раз хочет привлечь к себе внимание. Вот пусть и знает, что привлечет негативное внимание, и то ненадолго.
Однако, потом мое настроение изменилось. Сама не помню, в какой момент мне стало почти все равно, что подумают окружающие, и что вообще будет после меня. Вот с этого момента опасность стала нарастать. Я плакала все меньше, и все больше молча размышляла. Мне хотелось все прекратить, остановить шум, мысли, время, чтобы просто все кончилось. И ближе всего я подошла к черте, когда стали наступать моменты отсутствия мыслей: вот сейчас решиться, ни о чем не думать, избавить себя от всего раз и навсегда. Но у меня очень хорошо развит инстинкт самосохранения: я не способна причинить себе физический вред. Не поднимается рука на себя, любимую. Я даже безвредные уколы себе колоть никогда не могла. Собаке, ребенку, свекрови – пожалуйста, но в себя воткнуть иглу – ни-ни. Ну а потом мысли возвращались, и как только я начинала думать о том, что будет после, начинала жалеть себя и плакать, я уже знала, что момент прошел, и что сегодня я ничего не сделаю. Но путь от детских рыданий до этого периода был достаточно длинным – лет 10-15. Так что время у Вас еще есть, я надеюсь. Что я сделала бы на месте своих близких на следующей стадии: внимательно следила бы за мной, если я уединяюсь после бурной ссоры или каких-то переживаний. По крайней мере, до тех пор, пока не пробьет на слезы. Но, возможно, ребенок с экстравертивной психикой чувствует себя совсем по-другому.
Поговорить с мужем у меня не очень получилось. Вернее, я начала с ним говорить, показала распечатку того, что мне посоветовали. Но он тут же сменил тему разговора. Прицепился он к той фразе, где сказано, что все члены семьи обязательно должны действовать вместе. А именно, сказал, что не имеет смысл ничего обсуждать до тех пор, пока я не признаю, что он – самый главный, и его приказы не обсуждаются, и еще много слов в том же духе и очень громко. Я согласилась, что, естественно, он – самый главный во всех стратегических решениях, но не мог бы он не отменять моих мелких тактических решений в отдельных ситуациях, потому что для воспитания Тани это очень вредно. Он ответил, что смотрит на меня, как на маленькую девочку, и мириться с моими глупыми тактическими решениями тоже не собирается. В общем, мы договорились, что все тактические решения тоже будет принимать он. Т.е. как только с Таней возникают какие-то проблемы, я звоню ему и делаю, как он скажет. Тем самым я показываю Тане пример послушания главе семьи. Попробую следовать этой договоренности. Хотя тоже стремно: он так сердится, когда его о чем-нибудь спрашиваешь, когда он занят. Кроме того, это может быть и объективно опасно: вдруг он в это время за рулем или у него какой-то важный момент по работе. Ну, посмотрим, что получится. А Таню все-таки надо будет как-нибудь спросить насчет ее списка.
Насчет беспорядка в ее комнате – убрать, постирать и т.п… :wink: . Надо будет как-нибудь сфоткать ее комнату. Тогда, я думаю, меня лучше поймут.
. Только не по каждой ерунде, а в действительно сложные моменты. Теперь придется по каждой ерунде. Однако, это отнюдь не гарантирует от вспышек раздражения. Плюс минутку внимания можно дожидаться до следующей недели. Плюс не все проблемы терпят отлагательство.
