Re: Мои карачаи. За лошадьми-I (КЧР, март 2009 г.)
После посещения своей кошары Аубекир повез нас на окраину Зеленчукской, где находилась конюшня, переделанная из коровника. Там стояли частные и егерьские лошади. На продажу там никого не было, но поглядеть на лошадей все равно захотелось. Тем более что в это время на конюшне находился Салават – друг Аубекира и мой знакомый, с которым я в первый раз встретилась прошлым летом, когда мы ездили с Артемам Макеевым по племхозяйствам и табунам.
Салават
У Салавата на этой конюшне стояли несколько лошадей, на одном из которых Никулина даже поездила.
Там же, в леваде у конюшни, гуляли несколько карачаевских кобыл. Погода была пасмурной, моросил дождь, поэтому заснять что-либо было малореальным. К тому же приближался вечер. В связи с этим лошадей для фото не выводили, а снимать в полутемной конюшне вообще не представлялось возможным. Поэтому мы ограничились лишь визуальным осмотром, без фиксации на фотокамеру. В одном из денников я увидела карачаевского жеребца Чингана, которого Макеев снимал прошлым летом в табуне (
viewtopic.php?f=6&t=29650&st=0&sk=t&sd=a&start=1320).
На конюшне денников было немного, в основном лошади стояли на коновязи, отделенные друг от друга металлическими трубами. Там же, в большом помещении, где одну сторону частично занимали денники, а другую коновязь, - в центре был огорожено место под скотину, которая периодически выходила оттуда и беспрепятственно гуляла где вздумается, воруя сено и овес у лошадей. Чуть дальше скотного загона был еще один небольшой загончик, в котором стояли три карачаевские кобылы. С самого начала, когда мы с Никулиной увидели у Ажэ ту замечательную вороную кобылу, Аубекир не раз говорил нам, что недалеко от Зеленчукской есть еще одна классная вороная кобыла, которая не только не уступает виденной нами, но где-то даже превосходит ее. Года два назад эта кобыла также принадлежала Ажэ, но он подарил ее по ряду причин одному человеку, который вскоре умер, завещав ее своему брату. Аубекир заранее сказал, что посмотреть кобылу можно, но купить – нет.
И вот эта самая кобыла была одной из тех трех, что стояли в небольшом загоне. Кобыла была прекрасна. Не надо было даже спрашивать у Аубекира или Салавата, какая из них – та самая. Вороная кобыла выделялась среди двух других как принцесса среди простолюдинок.
У нее было отличное плечо, совершенная линия спины, никогда не знавшей седла, правильные ноги с отбитыми сухожилиями, подтянутый живот, который еще не принимал на себя бремя жеребости, изумительная голова с точеным горбатым профилем, с выразительными глазами и маленькой звездочкой посередине лба. Уши тонкие, как лист бумаги, и подвижные. При недлинной, кадыковатой шее, типичной для породы, у нее был хороший затылок. Глубокая грудь и выступающий киль выдавали в ней прилитие чистокровки, как и ноги, несколько тонковатые для чистопородной карачаевки. Шерсть блестела и казалась вылинявшей: то ли опять наследство от ч\к, то ли из-за хорошего ухода, подразумевающего именно кормление, а не чистку, так как по всем признакам кобыла была неручной.
Я только открыла было рот, обратившись к Аубекиру, как он, прочитав мою мысль, тут же повторил, что кобыла не продается. Ни за какие деньги.
Мне не удалось сделать фото этой кобылы на память: в конюшне царил влажный полумрак. Я мысленно уже подбирала под нее жеребца, прикидывала, какой мог бы получиться жеребенок. И сокрушалась, что ее могут поставить под недостойного или порочного жеребца. И даже разговор с хозяином о покупке жеребенка любого пола от этой кобылы и выбранного мною жеребца оказался безрезультатным. Кобылу летом должны были первый раз пустить под жеребца. Под какого, еще точно было неизвестно. Возможно, и под Чингана, что, на мой взгляд, было лучшей альтернативой.
После этой конюшни мы съездили на кош к Салавату, так как он продавал пару-тройку своих меринов. Никулиной уже не особо хотелось ездить верхом по дождю, поэтому ездил Аубекир, а мы смотрели
Смеркаться стало уже на кошаре у Салавата, поэтому мы вернулись в Зеленчукскую, заказали вкуснятские шашлыки и хычыны, принесли домой и весь вечер посвятили еде и разговорам.
