Primary
Новичок
ПАКИСТАН (продолжение):
21
Мы отработали свои пять кругов. Сначала Пакистан еще напрягался при звоне колокола, звавшего лошадей на парад и на старт, и косился в сторону выезда на первую, призовую дорожку, когда мы проезжали мимо, но под конец совсем расслабился и успокоился. Он успел постоять полчаса в деннике под попоной, прежде чем Бекетов снова выехал на нем - на старт первого гита Дерби.
Я выбежала на круг. Сейчас здесь собрались все, кто не был в качалке на дорожке; в конюшне не мог усидеть никто. Парад, резвая прикидка, и вот, наконец, лошади заходят на старт. Приняли дружно, стеной поднялась пыль, разглядеть можно было только взмах флажка стартера. Одна голова вскинулась – кто-то сбился на старте и отстал.
- Плакат, Плакат скачет, - тут же прокомментировали в толпе зрителей.
Все наездники на второй дорожке остановили лошадей, вглядываясь в движущееся облако пыли. Динамик на трибуне что-то хрипел, но звук относило в сторону. Рысаки прошли первый поворот, и плотная группа немного растянулась. Стало видно наездника в малиновом камзоле на темной лошади, оторвавшейся от остальных на пару корпусов. Я сжала кулаки, вдохнув, и забыв выдохнуть – это был Бекетов.
- Бекетов поехал, - пронесся по толпе удивленный гул.
Когда лошади вышли из дальнего поворота, стало видно, что следом за Пакистаном почти голова в голову идут Гаянэ и Пагода, а остальные лошади держатся довольно кучно еще на корпус сзади. Федоровна на Плакате только сейчас догоняла всех, высылая Плаката хлыстом.
Я не отрывала глаз от Пакистана. За прошедшие два года его ход изменился, стал шире и увереннее, но ощущение от его бега осталось почти прежним, - казалось, что жеребец уже на пределе своей резвости, так быстро он молотил ногами.
- Достанут, - уверенно произнес кто-то рядом со мной.
Бекетов сидел неподвижно, хлыст продолжал лежать на плече. Было уже заметно, что разрыв не сокращается, а увеличивается. Так, в одиночестве, Пакистан и доехал до финиша. Второй была Гаянэ, третьей – Пагода, - все было, как и предсказывали, за исключением победителя.
С дорожки доносились крики Федоровны, воспитывающей Плаката, - они приехали где-то в общей куче, без места. Зрители озадаченно молчали. Не обращаясь ни к кому конкретно, я громко сказала:
- Что, не думал никто, что он выиграет? Забыли все про него?
- Ты думаешь, Оксан, про лошадей, выигравших Большой Трехлетний, забывают? – раздраженно ответил Столяров.
Я не заметила, что он не стал шагать Пагоду сам, а отдал ее кому-то из девочек, и уже стоял среди зрителей. Загорелое пыльное лицо его было злым.
21
Мы отработали свои пять кругов. Сначала Пакистан еще напрягался при звоне колокола, звавшего лошадей на парад и на старт, и косился в сторону выезда на первую, призовую дорожку, когда мы проезжали мимо, но под конец совсем расслабился и успокоился. Он успел постоять полчаса в деннике под попоной, прежде чем Бекетов снова выехал на нем - на старт первого гита Дерби.
Я выбежала на круг. Сейчас здесь собрались все, кто не был в качалке на дорожке; в конюшне не мог усидеть никто. Парад, резвая прикидка, и вот, наконец, лошади заходят на старт. Приняли дружно, стеной поднялась пыль, разглядеть можно было только взмах флажка стартера. Одна голова вскинулась – кто-то сбился на старте и отстал.
- Плакат, Плакат скачет, - тут же прокомментировали в толпе зрителей.
Все наездники на второй дорожке остановили лошадей, вглядываясь в движущееся облако пыли. Динамик на трибуне что-то хрипел, но звук относило в сторону. Рысаки прошли первый поворот, и плотная группа немного растянулась. Стало видно наездника в малиновом камзоле на темной лошади, оторвавшейся от остальных на пару корпусов. Я сжала кулаки, вдохнув, и забыв выдохнуть – это был Бекетов.
- Бекетов поехал, - пронесся по толпе удивленный гул.
Когда лошади вышли из дальнего поворота, стало видно, что следом за Пакистаном почти голова в голову идут Гаянэ и Пагода, а остальные лошади держатся довольно кучно еще на корпус сзади. Федоровна на Плакате только сейчас догоняла всех, высылая Плаката хлыстом.
Я не отрывала глаз от Пакистана. За прошедшие два года его ход изменился, стал шире и увереннее, но ощущение от его бега осталось почти прежним, - казалось, что жеребец уже на пределе своей резвости, так быстро он молотил ногами.
- Достанут, - уверенно произнес кто-то рядом со мной.
Бекетов сидел неподвижно, хлыст продолжал лежать на плече. Было уже заметно, что разрыв не сокращается, а увеличивается. Так, в одиночестве, Пакистан и доехал до финиша. Второй была Гаянэ, третьей – Пагода, - все было, как и предсказывали, за исключением победителя.
С дорожки доносились крики Федоровны, воспитывающей Плаката, - они приехали где-то в общей куче, без места. Зрители озадаченно молчали. Не обращаясь ни к кому конкретно, я громко сказала:
- Что, не думал никто, что он выиграет? Забыли все про него?
- Ты думаешь, Оксан, про лошадей, выигравших Большой Трехлетний, забывают? – раздраженно ответил Столяров.
Я не заметила, что он не стал шагать Пагоду сам, а отдал ее кому-то из девочек, и уже стоял среди зрителей. Загорелое пыльное лицо его было злым.
У меня просто неожиданные проблемы - нелья сидеть, не просто нельзя, еще и больно - в очередной раз позвоночник рассыпался. Писание стоя на стуле на коленках в форме буквы "зю", возможно, и вносит свежую творческую струю, однако тщательной проработке каждой фразы точно не способствует. 
