Парголово.
Пристанище на Выборгском шоссе было временным. Ну… нам всем так хотелось… Жить там было нельзя. Во-первых, там негде было гулять лошадям. Это – город, со всеми вытекающими. Левада одна, небольшая, и в ней днем гуляли хозяйские кони. Особенно – хозяйский кроющий жеребец. Вот и получалось, что наши стояли целый день в конюшне…Которую конюшней можно было назвать от полной безисходности. Крыши там совсем не осталось. Когда мы пришли туда зимой, крыша над нашим помещением представляла собой ряд неплотно положенных досок, на которых лежал полиэтилен и снег. Сделать на этом месте что-то более вразумительное не представлялось возможным, поскольку даже для того, чтоб стряхнуть снег, надо залезть на крышу. А тонкие доски, положенные на балки, на высоте более 3 метров – не выдержали бы веса и ребенка. Потому мы весной изобретали навесы из полиэтилена дополнительно внутри, когда снег начинал таять… Хорошо, что весна в том году была ранней и быстрой, установилась жаркая погода и без дождей. Но, кто ж не знает, что в этом городе все перемены погоды случаются вдруг и неожиданно… В общем, мысль про переезд зрела.
И однажды Маша сказала: поехали, я покажу вам новую конюшню! И мы поехали.
Хорошая дорога, извилистая, среди огромных елей. Припарковались около старых, ржавых железных ворот… за воротами – густой кустарник с намеком на тропку… Маша открывает замок на воротах ключом. Хорошо, территория огорожена и закрыта. Раздвигая ветви, идем по тропе. Кругом – кусты, деревья, крапива, сныть. Поляна. Из двухметровой высоты крапивы торчит остов старого сруба… Крыша давно уже рухнула вниз. Почерневшие бревна стен местами выгнулись пузырем, окна без стекол. «Это конюшня, - говорит Маша, - через неделю мы должны сюда встать. Если хотите».
Я в шоке. Через неделю! Это ж невозможно! Но, место-то какое сказочное….Рядом поляны большие, какое-то болотце, поросшее ряской, в нем уже уточки плавают… тихо, спокойно, и это – в городе!
Заходим в дом. Там нет. Ничего нет. Пола, перегородок. Есть два помещения, перегороженные бревенчатой стеной. Обломки бывшего пола. Остатки «зимнего пола». Мусор. Маша говорит, что доски у нее уже есть, их привезут. Что она договорилась со строителем, который сделает крышу. Объясняет, что крышу он будет делать независимую от стен, потому что на эти стены класть крышу нельзя. Потому крышу будут делать на столбах. Стены будем укреплать те, что имеются. Разбирать стены – нельзя. Выходить за рамки существующего объекта и делать пристройки – нельзя. Нам надо разобрать обвалившуюся старую крышу, полы, убрать мусор. Внутри мы будем делать все сами… Показывает: в этом отделении будут стоять ее кони, а в том – частные. Частные – это Липтон, Зара и Вета. Получается по три денника…К зиме будем заделывать окна…
Мне просто не верится, что это – возможно. А, когда мне не верится, надо действовать по принципу: глаза боятся, руки делают. Как правило, все получается…
Маша говорит, что в субботу приезжают ребята разбирать крышу. Нас ждут в воскресение – продолжать сей процесс. Ждут столько людей, сколько можно к этому привлечь… Дергаю сына – чтобы звал своих приятелей. Слабо представляю себе, что там могут сделать тетки, вроде меня, условно умеющие вбить один гвоздь в условную стену…
В воскресение пребываю в изумлении. Обломков крыши – нет! Как всегда приезжали Машины девочки – прокат и арендаторы, а с ними… мужья, подруги, однокурсники, друзья и дети, дети однокурсников и друзей, и пр., и пр…. Огромные полусгнившие бревна-стропила, доски, стекла, куски шифера и толь – все скинуто вниз. Наверху – потолок, доски потолка еще живые. На них – слой утепления от бывшей конюшни. А это – сантиметров 30 утрамбованной смеси песка, осенних листьев, сена и опилок. Это все лопатами сбрасывается вниз, находятся сгнившие доски потолка, они меняются на живые. Внизу, в помещении, то же самое делается с полами. Разбираются остатки перегородок, от стен отдираются куски эрголита. Кто-то с молотком тут же идет следом, забивая торчащие гвозди, моет стены. Кто-то стаскивает на улице строительный мусор в одну кучу. К концу воскресения, глядя на результат всей этой деятельности, появляется надежда. Даже не надежда. Уверенность. Что все получится. Когда мы приехали в следующую субботу над старым срубом стояла крыша. И опять кипит работа, потому что в частном отделении Маша разметила денники, мальчишки вкапывают столбы, начинаем класть лаги, на них прибиваются доски полов, строятся стены, вешаются двери. Завтра – переезд. Отделение Машиных коней еще не разгорожено, полы не доделаны. Но, Маша уверена, что ее кони – умницы, постоят вместе и без особого комфорта, им все сделают по ходу дела. Конюховка – потом. «Надо все сделать для лошадей, а люди? Что, люди… они могут и подождать!». Вечером мы уезжаем из Конюшни. Прочные полы и стены, двери с засовами. Чистое, вкусно пахнущее дерево досок. Гора опилок рядом. Кипы свежепривезенного сена. Завтра – переезд!
Есть… точнее, были! В наших переездах традиции. Одна из них – это то, что мою кобыль перегоняет кто-нибудь из Машиных продвинутых всадниц, а я на машине перевожу всякое конюшенное добро. Во-первых, в те поры я в городе фиг справлюсь с кобылой, а неприятности по дороге никому не нужны. Маша тщательно продумывала даже порядок следования лошадей: чтобы никто ни по кому не отбил, чтобы «зажигалки» шли за хвостом, чтобы «вожаки» шли первыми и возглавляли, чтобы у них не было мысли обогнать, чтобы на «горяченьких» сидели всадники опытные, чтобы… в общем, мне там места не было. Потому моей почетной обязанностью было таскать, перевозить, разгружать. В этот раз я была еще и машиной сопровождения. Потому что часть дороги надо было пройти по Выборгскому шоссе и планировалось, что я с аварийными огнями буду отгораживать кавалькаду всадников от потока машин. И я медленно ползла по шоссе, наблюдая, как они идут вдоль трамвайных рельсов по газону… Шли они красиво. И даже Зара, которая безумно боялась больших машин, не говоря уже о грохочущих трамваях, вела себя очень прилично. Не на всех перекрестках с шоссе были светофоры. И один раз мне пришлось тупо поставить машину поперек полосы, перегораживая движение, потому что наших не хотели пропускать. Самое жуткое было – пройти под ж/д мостом, где сужение дороги, куча машин, и, не дай Бог – сверху поезд. Но, обошлось. Дальше всадницы пошли через парк, а я – поехала к воротам. Перед конюшней уже была приличная парковочка для трех-четырех машин. Нас там уже ждали те, кто не был задействован в переезде. Лошадей расседлали, поставили в денники, где их ждало сено. И как-то сразу возникло то волшебное ощущение… мы – дома.
А что было потом?
Было – достаивали конюшню.
Было – убирали мусор на территории.
Строили леваду.
Делали мостик через болотце.
Чистили канаву.
(хотя – не правильно я пишу! Потому что это все практически делала Хозяйка Конюшни – Маша)
Изучали роскошный парк.
Ходили в поля.
Пережили суровую зиму.
Купались с лошадьми в озере.
Было почти два года жизни, в которую мне хотелось бы вернуться.
