Re: Старые клячи.Их сожгли первыми. стр. 673. смотрите!
Продолжу сканирование старых фото.
Египет не-помню-какой-год. Кажется, первая поездка, значит примерно 2002.
Вообще рассказ о Египте и обычаях страны есть на 34 странице моего дневника. Потому в подробности вдаваться не буду. Это будут так, отрывочные сводные впечатления. Что помню...
Когда на работе я сказала, что купила путевку в Египет, мой сотрудник сказал сразу – и непременно поезжай на Гору Святого Моисея – рассвет с ее вершины это – незабываемо! Только, сказал он, обязательно оденься потеплее, будет очень холодно. На вершине придется около часа ждать рассвет, а ночи в это время года в Египте холодные, а в горах – и подавно. Ну, с теплой одеждой проблем не будет, потому что это был где-то октябрь, то есть отсюда вылетали «по сезону». И я честно взяла с собой в эту поездку курточку «коламбиа», под джинсы поддела колготки, взяла с собой шапку.
Ехали мы на микроавтобусе, ночью. Понятно, что если встречать рассвет – то ночью…
Народ честно спал, а я не могла спать. Вот это было незабываемое зрелище – Синай ночью…. Я таращила глаза в окно, пыталась снимать, но это было занятие безнадежное… Описать эту ночь очень сложно.
Какое-то безумное, глубокое, бархатно-синее небо.
Мощные, осколками камня, горы, черные и синие. Все оттенки черного и синего, какие можно себе представить.
Светящийся бело-0синим, стекающий с гор песок.
Висящий над горами диск полной луны.
Странные, сюрреалистичные тени от гор и чего-то еще, и эти тени постоянно шевелятся и меняют очертания.
Дорога, проваливающаяся между гор.
И как всегда – безумный ебипетский водитель.
Вообще, было такое ощущение, что мы попали на внезапно поднявшееся дно океана, дно подсохло, но сохранило свой рельеф. И полная уверенность, что ТАКОГО в природе просто не может быть. На суше не может быть. Этого не может быть.
Мы приехали куда-то в горы, вышли в полную темноту. Гид – молодой араб – привел нас в грязную забегаловку, где мы пили какой-то суррогат, называемый кофе. Гид сказал нам, что все – дураки, они выходят к вершине часа за 4 до рассвета. А мы – умные, мы часик попьем кофе, а потом за 2,5 часов поднимемся на вершину, почти перед самым восходом, и нам не придется там мерзнуть и ждать. Кажется, кроме меня никто его словам не приужахнулся… Мне от перспективы немного поплохело. Хоть я и не была самой «пожилой» в группе, я не была уверена, что смогу подняться к вершине за 2,5 часов. Я помнила, как тяжело давались мне горы под Алма-Атой и в Карпатах… Ночные пейзажи мертвого морского дна не прибавляли энтузиазма. Но я не вякала. Надо – так надо. Я смогу.
Когда мы вышли из «кафе», стоянка была заполнена автобусами, кругом тусил сонный народ. Ессно, в поисках туалетов. Туалеты – были. Платные, и не сильно блещущие чистотой.
Маленькое отступление.
Синай Египетское правительство когда-то отдало бедуинам – коренному населению. Бедуины перестали бузить, на побережье Красного моря соорудили с помощью немцев продвинутые отели, и держали в стране свой разрешенный бизнес. Это – лошади, верблюды, ослы, экскурсии по Синаю. То есть, если вы видите лошадей в Гизе или еще в каких местах, верблюдов в отелях (а-ля покатушки) – это бедуины. Бедуины живут племенами, они крепко держат свои обычаи, и как их не пытались цивилизовать – не поддаются. То есть, у них есть квартиры в городах, они работают в отелях, но летом они уходят кочевать. И если вы видите грязные палатки с тощими животными рядом – это летние кочевья бедуинов. Нет, у них есть нищие слои, которые живут так постоянно. Достаток племени бедуинов до сих пор исчисляется в головах скота. Лошадей, верблюдов. Ослы – неодушевленные предметы. Но при том, что достаток измеряется в «животных», к животным отношение очень потребительское и нельзя назвать его бережным. Те же верблюды на Синае – это расходный материал. В принципе, их там практически не кормят (как привезли с запасом в горбе, так и живут, пока не падут). Потому среди красавцев верблюдов, что возят на Синае туристов, есть полутрупы… Днем стало видно, что многие животные имеют раны, за которыми никто не следит. Зрелище – не для слабонервных. Но и на этих животных сажают туристов, и эти бедолаги тащатся вверх по обсыпающимся камням тропы на склоне, так что с одного края осыпь пропасти, с другого – осыпь стены… Тропа идет серпантином. Ночь очень темная и ты не видишь этой тропы. Днем выглядит весьма впечатляюще пройденный ночью путь…
В общем, настал момент, когда гид скомандовал: пошли. И тут оказалось, что пара девиц с нашего автобуса пропали. Пока мы их искали… мы выбились из графика. Два часа почти бегом в гору…
Мы шли по тропе, обгоняя таких же желающих увидеть рассвет, как мы. Место святое, потому на тропе встречались люди совсем не молодые. В начале пути им помогали те, кто помоложе. Потом они или оставались сидеть на камнях, или платили деньги за верблюда. Одна из наших теток, которая была после травмы ноги, взяла верблюда сразу. Потом она говорила, что никогда в жизни ей не было так страшно… Над этими пропастями и ногами-то идти стремно, а сидеть на двухметровом качающемся верблюде – вообще…
Мы обгоняли вереницу людей, гид покрикивал, чтобы мы не расползались и держались вместе, и нам самим хотелось держаться вместе, потому что в этой толпе вытянувшихся змейкой по склону, в темноте, потеряться было запросто. Пот заливал лицо, я сто раз пожалела, что взяла эту чертову куртку, потому что себя бы донести, а тут еще куртка… По пути я выбросила шапку, повязав голову платком, чтобы пот не стекал на лицо. Куртку выбросить было жалко… Несколько раз дыхание «уходило», в горле вставал ком со вкусом крови, голова в висках лопалась от пульса. Не останавливаясь надо было восстановить дыхание и переставлять ноги по осыпающимся камням. Иногда тропа расширялась, там были площадку, где лежали верблюды. Если остановиться на этой площадке, тут же подскакивал бедуин и предлагал поехать дальше на верблюде. Подойдя ближе, я увидела, что половина животных «стреножены». Передняя нога, согнутая в запястье, обвязана петлей из толстой веревки, вторая петля была надета на прогиб шеи. Несчастные животные не вообще не могли пошевелиться. Я спросила гида, зачем. Он сказал – для безопасности туристов, эти верблюды могут встать, толкнуть туристов, побежать по тропе, это опасно. Это почти дикие верблюды, потому их так фиксируют. Понятно дело, с этого момента я стала прокручивать в голове, что сделать правильно: «купить» такого верблюда до вершины, чтобы он хоть немного размялся, или не поощрять эти покатушки и не платить деньги. В конце концов победил разум – эти животные все равно рано или поздно падут, заботиться о их существовании – дохлый номер…
Иногда тропа была настолько узкой, что людям приходилось слезать с нее в сторону стены, чтобы пропустить верблюдов с седоками.
К самой вершине вела лестница. Кажется, 800 ступенек. Это была очень крутая лестница, такая же древняя, как эти горы. Ступени были разной высоты и обломаны. Ну, представьте себе – одна ступень 20 см, а вторая – 40. Если честно, половину этой лестницы я ползла на карачках. Мне, собсно, было все равно, как я выгляжу. Конец лестницы означал конец подъема. Надо было просто проползти еще немного…
Наверху было темно, и было какое-то странное сочетание тишины и гула голосов. Люди, которые уже поднялись и там, на плато, ждали рассвета, приглушенно переговаривались. Сколько было людей – в темноте было не разобрать… У некоторых были фонарики (у меня, кстати, тоже – очень помогало при подъеме. Нам еще повезло, что была полная луна!). Иногда из темноты вылезал бедуин и предлагал за 5 долларов получить грязный шерстяной плед. Чтобы можно было сесть или прилечь на камнях.
Потом стало что-то происходить…
На востоке стало сереть небо.
Гул человеческих голосов стал нарастать, потому что – ожидание завершалось.
В сером мареве неба стали проявляться очертания горных вершин.
Оказалось, что небо заволокло облаками, и ясного рассвета мы не увидим… И вместо края солнца, мы увидели легкое свечение над грядой гор, и несколько лучей.
Казалось, что вершина горы, заполненная людьми, замерла и прекратила дышать на вдохе. Вдруг зазвенела пронзительная тишина, стих легкий ветер, стал проявляться мир. Мир без красок, без звуков, без объема.
И вдруг зазвучала песня. Торжественный, мелодичный, восторженный гимн на незнакомом языке.
В сером свете, проявившем людей на плато, все увидели группу японцев. Маленькие люди с головами, повязанными белыми лентами с красным кругом на лбу, взявшись за руки – пели.
И пока они пели свою песню о восходящем солнце, мир приобретал краски, полосы облаков не могли уже скрыть солнца, которое поднималось все выше и выше надо горной грядой на востоке. И горы на западе становились оранжевыми, желтыми, коричневыми – всех оттенков от черного до редкой зелени сухого кустарника среди обломков…
Фотографии потеряли краски от времени… жаль…
Дорога к Горе Святого Моисея – это обратный путь, потому что ночью ничего не получилось…
Тропа с верблюдами. кромка сложенная из камней - это кромка обрыва. Обрыв не отвесный, просто очень крутая каменистая осыпь. Там, внизу, проходят витки тропы...
Рассвет. Традиционное фото с солнцем на ладони. Плато с людьми.
Верблюд – какие красивые, гордые животные…
Потом мы спускались так же быстро, как и поднимались, подхлестываемые голосом гида. Он спешил – нам надо было быстро спуститься, чтобы попасть в монастырь святой Екатерины. Пока туда не пришла эта толпа, чтобы нам не надо было стоять в очереди…
Солнце пекло нещадно, Я сто раз прокляла колготки, надетые под джинсами (первым делом, когда я дорвалась до туалета, я там разделась, рискуя свалиться в грязное очко).
Дальше – отсканирую монастырь…
). Они гибкие, не доходя до конца ветви листики кончаются, остаются мягкие, живые прутья... Прутья плетьми висят вниз. Если честно, возникла грешная мысль, что оно вовсе не дерево, а так сформированное вьющееся растение. Очень похоже...
