Гусика, очень прав муж
Рита, держим в поле, куда ж без них!
Наташа, не предыдущие мужья, а именно эти два и умерли, больше она замуж не выходила. Она вообще интересный человек... Она врач-анестезиолог, что не мешает ей быть очень мнительной в отношении своей жизни и себя. Она всегда такой была... Она после смерти второго мужа (оба - инфаркты и умудрились скончаться скоропостижно, не успев толком получить медпомощь) стала считать себя "черной вдовой" и бояться близких отношений с мужчинами.
Не помню, рассказывала ли я про нее...
Кличка в школе у нее была "Никита". Она была похожа на такого длинноногого мальчика с лицом китайца даже в старших классах. Кажется, у нее был комплекс "некрасивой девочки", и, наверное, поэтому она была довольно жестока в общении с нами. Она была очень, но недобро, остроумна, и умела высмеивать очень метко.
Она, наверное, родилась с желанием стать врачем. После школы 4 года поступала в Первый Мед. Проваливала вступительные экзамены, работала то санитаркой, то еще кем-то в больницах, и вновь поступала. На 4-й год она пошла на подготовительные курсы в 1 Мед - около года жить в общеге, в Пскове, кажется. Или в Новогороде...
Я уже училась в Политехе, и однажды поехала к ней на зимние каникулы.
Они жили в классической общаге, где были комнаты с койками на человек 10. То есть - никаких удобств. Общая кухня, общий туалет и душ. Все грязное (ага, будущие врачи!). Не было холодильника. Родители присылали будущим студентам продукты, и эти продукты хранились везде, в тч висели в мешках за окном. И жуткое количество тараканов.
Спали мы с Никитой на одной пружинной кровати, нос к носу. Днем она училась, а я бродила по городу...
Меня предупредили, чтобы я не пила воду из общих чайников и банок, потому что самая милая шутка у будущих дохтуров была - подсыпать пургену в чайник или кастрюлю какой-то там комнаты. В принципе, если это была просто вода или кипяток, без заварки, то наличие пургена можно было определить по характерному розовому оттенку.
Я старалась там не есть и не пить. По полночи мы с Никитой сидели, курили и трендели за жизнь...
В ночь перед моим отъездом Никита свалилась с высоченной температурой, мы вызывали ей скорую. Она бредила, пыталась умереть от минингита почему-то. Ее увезли в больницу, я опоздала на учебу, потому что еще пару дней к ней в больницу бегала.
А потом оказалось, что у нее был гепатит. Я все ждала полгода, когда и меня гепатитом накроет, но Бог миловал...
Потом после окончания Меда Никита уехала на Онежское озеро по контракту, работать в местной клинике.
Клиника была одноэтажным деревянным зданием на центральной площади городка... Тротуары были из деревянных досок прошлого века, если по ним идти, доски могли проломиться и ноги можно было переломать. Но с них не сойти - грязь была по колено.
Когда Никита приехала, местный (и единственный) хирург обрадовался и тут же свалил в отпуск, в котором он не быд лет 10. Просто не было замены. И на Никиту свалилась клиника, она, анестезиолог, неожиданно стала еще и хирургом.
Когда к ней привезли мальчика 7 лет с аппендицитом, она впервые оперировала ребенка - по книжке и справочникам. Опыта операций на детях у нее не было вообще. К тому же неожиданно во время операции отключили электричество и она оперировала при свечах. Наверное, спасло пацана то, что она была хорошим анестезиологом – операция получилась длинной по времени и за счет грамотной анестезии парень выжил.
Места там были специфические – выселки, лесоповал. То самое – за 101-м километром. Потому и хирургия там была специфическая.
Однажды привезли женщину, из общаги ЗЭКов, с 19-ю проникающими ранениями. По идее, полагалось сообщить в милицию. Но при оформлении дамы в больницу, когда спросили, при каких обстоятельствах она получила ранения, она долго рассказывала, как она шла и натыкалась на грабли, вилы, гвозди – и так 19 раз. На самом деле у нее были ранения отверткой. Но ЗЭКи своих даже в таких обстоятельствах не сдавали.
Больница выходила окнами на центральную площадь городка. Напротив был магазин. И вот когда в магазин завозили водку, из палат сваливали все, даже не ходячие. Сигали в окна и в магазин за водкой, волоча за собой оторванные трубки капельниц.
Однажды бригаду врачей на вертолете отправили на Онегу – по сообщению там одному из рыбаков оторвало руку. Вертолет приземлился прямо на лед. На льду у лунок сидела куча мужиков с удочками, одетых многослойно, в кучу одежды. Врачи пытались выяснить, у кого травма. Крови нигде не было видно на белом льду. Мужики были честно до бессознательного состояния пьяны и объяснить, у кого оторвало руку, никто не мог. Одеты все были так, что увидеть человека с травмой не возможно – даже большое количество крови просто впитывалось в одежду, плюс использовалось для утепления большое количество газеты под ватниками и тулупами, плюс полиэтиленом заворачивали конечности, чтоб не промокало. Врачам пришлось просто бегать от рыбака к рыбаку, смотреть в лицо и пытаться говорить с ними. Пока не нашли сидящего полутрупа, уже без сознания, с синим лицом. Ему реально как-то оторвало кисть руки, была большая кровопотеря. Но он замотал руку и вышел рыбу удить… Еле спасли.
После того, как у Никиты кончился контракт молодого специалиста на 3 года, она еще на 3 года там осталась работать. Замуж вышла за моряка, который ходил по Онеге. Помощник капитана, что ли… Семейство у них было не то, чтобы счастливое, но отношения были фееричными: то любили друг друга до смерти, то убить друг друга были готовы. Инфаркт у него случился в плавании, к берегу доставили уже труп. Но когда она оказалась в реанимации, он забил на работу, не пошел в рейс, и сидел рядом с ее кроватью (никто не мог выгнать из реанимационной палаты), пока она не пришла в себя.
Когда Никита начала работать в Питере в одной из больниц, я сказала: вот теперь, после такой вот ее практики, я к ней на стол лягу.
В детстве она была жутко разболтанной и безответственной, и я никак не могла себе представить ее врачем…
.
