zara
Pro
Собаки. (начало)
Вот так вот нелогично...
PS. Ну, чтобы закончить собачью тему, не углубляясь в кучу щенков и прочих собачек, которых я всю жизнь выкармливала (а особенно – в период беременности, когда муж готов был поубивать просто все живущих в районе бездомных псов, потому как каждый вечер он был вынужден совершать обход их пристанищ с животастой истеричной молодой женой. Надо сказать, что рождение сына на время закрыло тему
).
Мой первый пес.
Он был щенком, когда я родилась. Они растут гораздо быстрее нас…
На всех моих детских фотографиях он – рядом со мной. Вот я сижу между его передними лапами. Вот он сидит рядом с моей коляской в парке. Вот я еду на нем ве5рхом по огромному коридору квартиры. Вот мы лежим на коврике у двери, облизывая на двоих один карамельный тюльпанчик на палочке. Просто, все фотографии относятся к тому периоду моей жизни, когда ходить я толком не умела. Зато очень успешно передвигалась с помощью замечательного приспособления – ходунков. И я всегда была под присмотром строгой няни. Хоть няня и была вполне себе кобелем. Отец рассказывал мне, что доставала я пса конкретно. Он учил меня ходить. Точнее, это я училась, используя в качестве опоры его хвост. Я держалась за хвост и несчастное животное ходило по всей квартире, поскуливая и заглядывая в глаза взрослым, чтобы отцепили уже надоедливое существо от хвоста. Так же пес страдал, когда я пристраивалась на его коврике, укрывшись теплой задней лапой, и ковырялась у него в зубах палочкой от карамели. Там же я благополучно засыпала, а пес не мог встать и скулил, пока меня не выковыривали из его шерсти на животе.
Его звали Стронг. Восточно-европейская овчарка, которую строгий дед согласился иметь в своем доме. Потому что мои родители – тоже всегда хотели иметь собаку… Стронг был Овчаркой. Настоящей. И первые два года с ним даже ходили на выставки. В 1961 году, кажется, он был первым по экстерьеру…
Пес был добр. Он только не любил пьяных. Во время семейных праздников он уходил в угол и обиженно косился на мужчин. Он не выносил даже запаха алкоголя. Но, он был весьма любезен ко всем, кто попал на территорию квартиры. Был случай, когда друзья-студенты моих тетушки и дяди (они учились вместе), когда никого не было дома, залезли по карнизу в комнату тетки. Вернувшиеся домочадцы застали картину – мирно спавших на ковре парочку парней студентов и Стронга. Тогда говорили: ну, что за собака! Зайдут воры, а он еще и поможет им вещи вынести.
Стронг был «племенным» кобелем. И на моего отца сильно наезжали из клуба. Папа не ходил с ним на дрессировку. А собаки такого класса были достоянием страны и имели большое значение для разведения. Стронг просто обязан был посещать выставки, проходить курсы дрессуры и быть в форме. И от папы это требовали. Настолько, что стали убеждать, что папа – плохой хозяин для такой собаки, и просто обязан продать ее тому, кого подберет клуб. А желающих было много. И папа сломался. Однажды он взял Стронга на поводок и отвел, чтобы отдать женщине, которую выбрал клуб… Отец не взял денег за собаку. Хоть и стоила она по тем временам очень дорого… Он подписал документы и убежал. Не оглядываясь и не останавливаясь. Потому что он – плакал.
Я все это знаю по рассказам и фотографиям. И не знаю… Откуда живет во мне эта мечта – иметь Свою Овчарку. Откуда это ощущение – щенка, прижавшегося к теплой шерсти большой собаки, спрятав нос между ее лапами, ощущение покоя и безопасности под защитой большого и сильного зверя. И почему мне так знакомо это – тепло большой и сильной спины под попой, мерно качающейся при каждом шаге, и густой шерсти в руках, за которую я держусь….
Вот так вот нелогично...
PS. Ну, чтобы закончить собачью тему, не углубляясь в кучу щенков и прочих собачек, которых я всю жизнь выкармливала (а особенно – в период беременности, когда муж готов был поубивать просто все живущих в районе бездомных псов, потому как каждый вечер он был вынужден совершать обход их пристанищ с животастой истеричной молодой женой. Надо сказать, что рождение сына на время закрыло тему
).Мой первый пес.
Он был щенком, когда я родилась. Они растут гораздо быстрее нас…
На всех моих детских фотографиях он – рядом со мной. Вот я сижу между его передними лапами. Вот он сидит рядом с моей коляской в парке. Вот я еду на нем ве5рхом по огромному коридору квартиры. Вот мы лежим на коврике у двери, облизывая на двоих один карамельный тюльпанчик на палочке. Просто, все фотографии относятся к тому периоду моей жизни, когда ходить я толком не умела. Зато очень успешно передвигалась с помощью замечательного приспособления – ходунков. И я всегда была под присмотром строгой няни. Хоть няня и была вполне себе кобелем. Отец рассказывал мне, что доставала я пса конкретно. Он учил меня ходить. Точнее, это я училась, используя в качестве опоры его хвост. Я держалась за хвост и несчастное животное ходило по всей квартире, поскуливая и заглядывая в глаза взрослым, чтобы отцепили уже надоедливое существо от хвоста. Так же пес страдал, когда я пристраивалась на его коврике, укрывшись теплой задней лапой, и ковырялась у него в зубах палочкой от карамели. Там же я благополучно засыпала, а пес не мог встать и скулил, пока меня не выковыривали из его шерсти на животе.
Его звали Стронг. Восточно-европейская овчарка, которую строгий дед согласился иметь в своем доме. Потому что мои родители – тоже всегда хотели иметь собаку… Стронг был Овчаркой. Настоящей. И первые два года с ним даже ходили на выставки. В 1961 году, кажется, он был первым по экстерьеру…
Пес был добр. Он только не любил пьяных. Во время семейных праздников он уходил в угол и обиженно косился на мужчин. Он не выносил даже запаха алкоголя. Но, он был весьма любезен ко всем, кто попал на территорию квартиры. Был случай, когда друзья-студенты моих тетушки и дяди (они учились вместе), когда никого не было дома, залезли по карнизу в комнату тетки. Вернувшиеся домочадцы застали картину – мирно спавших на ковре парочку парней студентов и Стронга. Тогда говорили: ну, что за собака! Зайдут воры, а он еще и поможет им вещи вынести.
Стронг был «племенным» кобелем. И на моего отца сильно наезжали из клуба. Папа не ходил с ним на дрессировку. А собаки такого класса были достоянием страны и имели большое значение для разведения. Стронг просто обязан был посещать выставки, проходить курсы дрессуры и быть в форме. И от папы это требовали. Настолько, что стали убеждать, что папа – плохой хозяин для такой собаки, и просто обязан продать ее тому, кого подберет клуб. А желающих было много. И папа сломался. Однажды он взял Стронга на поводок и отвел, чтобы отдать женщине, которую выбрал клуб… Отец не взял денег за собаку. Хоть и стоила она по тем временам очень дорого… Он подписал документы и убежал. Не оглядываясь и не останавливаясь. Потому что он – плакал.
Я все это знаю по рассказам и фотографиям. И не знаю… Откуда живет во мне эта мечта – иметь Свою Овчарку. Откуда это ощущение – щенка, прижавшегося к теплой шерсти большой собаки, спрятав нос между ее лапами, ощущение покоя и безопасности под защитой большого и сильного зверя. И почему мне так знакомо это – тепло большой и сильной спины под попой, мерно качающейся при каждом шаге, и густой шерсти в руках, за которую я держусь….
.
