Ну, давайте разберемся с моей собакой, раз пошла такая пляска
(оповещания - такая забавная вещь
, чего только о себе не узнаешь).
Собака Алиса появилась в нашей семье до овчарки, ее взяли мои родители с передержки, ей было 7-8 месяцев. Ее подобрала студентка, которая жила в общежитии. Естественно, в общаге держать собак было запрещено. Передержка была за городом в питомнике кавказцев. Щенок неделю сидел под пристройкой дома в норе, не вылезал. Еду и воду ему пихали туда. Когда мы согласились щенка посмотреть, его привезли в квартиру родителей и маме он понравился, она его взяла, и сразу на дачу.
Собака выросла крупной – с немецкую овчарку.
Боялась всего, это проявилось когда мама с ней в город приехала с дачи, потому что на даче постоянное ныканье в нору выглядело не настолько странным. Гром, грохот, любой резкий звук или незнакомая ситуация. С территории участка она не уходила. В доме жила под кроватью, пока туда влезала. Когда во время грозы не смогла поместиться под кровать – впала в панику, втиснулась таки под кровать и чтобы ее оттуда вытащить пришлось эту кровать разбирать.
В городе с ней смог гулять только отец (умер в 2009 году). Родители живут отдельно. Консультировались с дрессировщиком и ветеринарами. Вердикт: паталогически подвальная собака, дрессировке не поддается, социализировать не получится, держать на успокоительном.
После смерти отца маму с собакой я забрала себе.
Выводить на улицу дворнягу мама не могла – несколько раз собака в панике рвалась и ее уронила, один раз с травмой руки, запястье.
В общей сложности собака прожила в нашей семье больше 8 лет.
Водила я ее только на удавке, потому что иначе удержать ее было не возможно. Меня, впрочем, она тоже роняла. Неконтролируемая паника у собаки такого размера – штука неприятная. А выходила гулять она только озираясь по сторонам и кидаясь к дому при каждом звуке или появлении на горизонте незнакомого предмета. Придушив, мне удавалось довести ее до леса (перейти через дорогу – та еще проблема!), где отпустить ее было нельзя, но хоть на длинном поводке позволить расслабиться. До первого скрипа дерева, правда, но тогда ее можно было придушить и удержать. Отпускала я ее крайне редко, если рядом никого не было и с риском, что она от сломавшейся ветки ломанется и потеряется или попадет под машину, перебегая дорогу.
В периоды петард держали на успокоительном. Во время грозы - успокоительное. Остальное время она жила в ванной комнате в темноте, спрятав голову под ванную.
Понятно, что после травмы мамы я уже не могла, например, поехать с работы в конюшню или еще куда, потому что надо было гулять собаку. С овчаркой мама спокойно гуляла сама. Даже в лесу.
Когда овчарка болела (рак) я в любом случае после работы ехала домой, это было почти 4 месяца, посвященных овчарке. Я понимала, что овчарку придется усыплять в конце концов, но тянула с решением – она все же жила.
Оставлять себе дворнягу я не хотела – да, не однозначно, потому что я в первую очередь думала о себе и маме. Держать такую собаку нам было тяжело и, главное, абсолютно бесперспективно. С каждым годом она была только хуже.
Варианты пристроить не прошли - передержка меня не устраивала, потому что такую собаку никто не возьмет, и сдохнуть на передержке, где даже спрятаться негде, без привычного домашнего ухода – еще и сколько-то лет помучаться перед сдохнуть.
В конюшне мне вежливо предложили такую собаку не привозить. На цепь она не годится – потому что боится тех же резких звуков и сносит все на своем пути. Да и жалко – в такие моменты ее можно поддержать только лаской, а кто будет этим в конюшне заниматься. Не знаю, видел ли кто-нибудь из вас крупную собаку, пытающуюся повеситься на собственном ошейнике в панике.
Из потенциальных хозяев нарисовались пара добросердечных старушек – одна готова была взять ее в дом на цепь (что для такой собаки не приемлемо). А вторая не могла ее прокормить. Сейчас достаточно собак предлагается, чтобы кому-то была нужна собака с такой психической патологией.
Ну, я пожилым людям такую собаку бы и не отдала – это людей угробить, я прекрасно это понимала. Для такой собаки нужен бы был настоящий энтузиаст, которые еще и смог бы создать для нее исключительные условия для жизни. Такого не нашлось.
Потому я решила, что гуманнее всего собаку усыпить. И собаку не мучить, и самим не мучиться. Решение далось трудно, после усыпления тоже было тяжело. Потому что и для меня ситуация не однозначная. Да и теперь тяжело, хоть и прошло столько лет. Это первая собака, которую я настолько несправедливо усыпила, соблюдая собственные интересы, но не интересы собаки.
Но: я и сейчас поступила бы так же, и считаю что это – единственный правильный вариант. Именно потому, что я отвечаю за своих животных, я никогда не отдам свое животное, не обеспечив ему в дальнейшем те условия жизни, которые ему нужны. Для этой собаки вариантов не было.
В моем дневнике все это описывалось достаточно подробно несколько лет, в том числе и возможности пристройства. И вопросом о ее возможном усыплении я делилась в течение 2 месяцев до.
