Пожилой вард с покрытым шерстью нахмуренным лицом поднялся с места и, обращаясь к Гилдеру, словно продекламировал вызубренную заранее речь:
– Только особи с высокоразвитым интеллектом и мыслящие сугубо логически способны покорить космос. Поскольку не вызывает сомнений, что вы относитесь именно к такой категории живых существ, для вас не составит труда понять вашу позицию. Само ваше присутствие здесь вынуждает нас со всей серьезностью обсудить вопрос о том, какая из взаимоисключающих категорий лучше: сотрудничество или борьба за первенство, мирное соседство или война.
– Ни одному явлению не свойственны две взаимоисключающие крайности, – заявил Гилдер. – Есть черный цвет и есть белый, да вдобавок еще множество оттенков перехода одного в другой. Есть слово «да» и есть слово «нет», а кроме них, всякие «если», «однако» и «быть может». Вот вам пример: «Отодвинувшись, вы могли бы стать недосягаемыми».
Они, существа с упорядоченным мышлением, без особого удовольствия восприняли то, как он запутал нить их логических рассуждений. Не понравился им и узелок на конце этой нити – последняя фраза, в которой явно крылся какой-то намек. Пожилой абориген еще больше нахмурился, голос его стал резче.
– Вам следовало бы оценить и свое собственное положение. Вы здесь один, а нас миллионы. И какой бы силой ни обладал каждый представитель вашего племени, лично вы абсолютно беспомощны. Поэтому спрашивать будем мы, а вы – отвечать. Если б мы с вами поменялись местами, было бы наоборот. Такова логика вещей. Вы готовы ответить на наши вопросы? – Да.
Одних такой ответ явно удивил. Другие же приуныли, не сомневаясь, что, само собой, он скажет только то, что найдет нужным, а остальную информацию утаит. Опустившись на свой стул, пожилой абориген сделал знак варду, сидевшему слева от него. Тот встал и спросил: – Где находится ваша базовая планета? – Сейчас я этого не знаю.
– Не знаете? – Судя по его тону, вард предвидел, что трудности возникнут уже в самом начале допроса. – А как вы сможете вернуться на нее, если вам неизвестно, где она находится?
– Когда я окажусь в радиусе распространения радиоволн ее маяка, я поймаю сигнал и полечу в нужном направлении.
– Но разве, чтобы найти ее, вам недостаточно ваших космических карт? – Нет. – Почему?
– Потому что она перемещается в пространстве вне зависимости от какого-нибудь крупного космического тела.
– Вы имеете в виду, что это планета, которая вырвалась за пределы своей Солнечной системы?
– Вовсе нет. Это база космолетов-разведчиков. Вы же наверняка знаете, что это такое, не правда ли?
– Нет, не знаю! – рявкнул вард, который вел допрос. – Объясните.
– Это небольшая искусственная планетка сферической формы. Что-то вроде пограничного сторожевого поста. Присутствовавшие, пытаясь оценить значение полученной информации, вполголоса заговорили между собой и шумно заерзали Абориген с невозмутимым видом продолжал: – Вы назвали это пограничным сторожевым постом, но ведь такое определение ничего не говорит о координатах вашей родной планеты.
– А вы об этом не спрашивали. Вы спросили о моей базе. Я это слышал собственными ушами.
– Допустим. Так где же находится ваша родная планета? – Без карты я не могу указать вам ее местоположение. У вас есть карты необследованных районов космоса?
– О да. – Его противник улыбнулся, с нарочитой торжественностью он достал и развернул карты. – Мы раздобыли их на вашем корабле.
– И правильно сделали, – обрадованно сказал Гилдер, отчего у всех вытянулись лица. Встав со стула, он приблизился к картам, ткнул пальцем в ту, что лежала сверху, и воскликнул: – Вот она, добрая старушка Земля! – после чего вернулся на место.
Вард посмотрел на указанную точку на карте, потом окинул взглядом присутствующих, собрался было что-то сказать, но передумал и промолчал. Достав авторучку, он сделал на карте пометку.
– Планета, которую вы называете Землей, – это она основала вашу империю и является ее центром?
– Да.
– И на ней возник ваш род?
– Да.
– А сколько таких, как вы? – твердым голосом продолжал вард. – Этого никто не знает. – Разве вы не ведете счет себе подобным? – Когда-то давным-давно мы этим занимались. А в настоящее время мы слишком рассредоточены, нас разбросало по всей Вселенной. – Гилдер призадумался и добавил: – Впрочем, могу вам сообщить, что четыре миллиарда моих соплеменников обосновались на трех планетах нашей Солнечной системы. А сколько их за ее пределами – это загадка. Нас можно разделить на две группы. Одна – это пустившие корни в родной почве, другая – оторвавшиеся от нее, и сколько этих последних – сосчитать невозможно. Да они сами бы воспрепятствовали такому подсчету: а вдруг кому-нибудь придет в голову заставить их платить налог. В итоге получается четыре миллиарда плюс неизвестное число.
– Это нам ничего не говорит, – возразил вард. – Мы же не знаем число, которое следует приплюсовать.
– Мы тоже, – сказал Гилдер. – Порой нас эта неизвестность просто пугает. – Он обвел взглядом присутствующих. – Если по сей день это дополнительное число лишь иногда вызывало страх, сейчас самое время прийти от него в ужас.
Еще больше нахмурившись, вард сформулировал вопрос иначе:
– Вы сказали, что какая-то часть ваших соплеменников обитает в других Солнечных системах. Сколько планет они освоили?
– По последним статистическим данным, семьсот четырнадцать. Но эти сведения уже устарели. Пока готовят очередной доклад, таких планет становится на восемь-десять больше.
– И вы полностью освоили такое огромное количество планет?
– А разве какую-нибудь планету можно освоить полностью? Да мы еще не добрались до ядра своей собственной, и сомневаюсь, что нам это когда-нибудь удастся. – Гилдер пожал плечами и закончил свою мысль: – Нет, мы просто разгуливаем по поверхности этих планет и слегка их при этом общипываем.
– Вы хотите сказать, что ведете на них разработки полезных ископаемых?
– Да, если такая формулировка вас больше устраивает.
– А случалось, что аборигены оказывали вам сопротивление?
– Очень незначительное, друг мой, очень незначительное.
– И что вы в таких случаях предпринимали?
– Это зависело от обстоятельств. На одних аборигенов мы просто не обращали внимания, других наказывали, третьих просвещали.
– Просвещали? – недоуменно переспросил вард. – То есть прививали им наше мировоззрение. Какой-то пузатый субъект, сидевший в третьем ряду, не выдержал и вскочил на ноги.
– Вы надеетесь, что и мы будем смотреть на вещи вашими глазами? – раздраженно спросил он.
– Ну, не сразу, конечно, – ответил Гилдер. – Может, вы считаете, что мы неспо…
Пожилой абориген, который выступал первым, поднялся с места и заявил:
– Либо мы будем вести допрос по всем правилам логики, либо откажемся от него вообще. Он должен идти без отступлений: пока кто-нибудь один задает вопросы, другие не вмешиваются. – Он властно кивнул варду, который держал при себе карты: – Продолжайте, Тормин.
И Тормин продолжил допрос, затянувшийся на целых два часа. Видимо, он был экспертом-астрономом, так как все его вопросы в той или иной степени имели отношение к этой области науки. Гилдер охотно ответил на часть вопросов, а что касается остальных – сослался на свою некомпетентность. Наконец Тормин сел и с глубокомысленным видом погрузился в изучение сделанных им пометок в блокноте. Теперь вопросы стал задавать вард по имени Грасуд, который за последние полчаса прямо-таки извертелся от нетерпения.
– Является ли ваш корабль новейшей моделью космолетов такого класса? – Нет.
– Есть более усовершенствованные? – Да.
– Намного ли они лучше?
– Откуда я знаю? Мне ведь еще не поручали пилотировать такой космолет.
– Не странно ли, – многозначительно проговорил Грасуд, – что нашу планету обнаружил космолет устаревшей конструкции, а не более современный?
– Нисколько. Это чистая случайность. Так сложилось, что я полетел сюда, а другие разведчики – кто на старых, кто на новых кораблях – отправились по другим маршрутам. Сколько направлений в глубинах космоса? Сколько радиусов может быть у сферического тела?
– Поскольку я не математик, мне…
– Будь вы математиком, – перебил его Гилдер, – вам было бы известно, что их число выражается цифрой 2n. – Он обвел взглядом аудиторию и поучающим тоном добавил: – Коэффициент 2 вытекает из того легко доказуемого факта, что радиус – это половина диаметра, а 2n – это наименьшее число, которое любого собьет с толку.
Сбитый с толку Грасуд попытался было вникнуть в смысл сказанного, но сразу же сдался и спросил:
– Значит, этим числом определяется количество ваших кораблейразведчиков?
– Нет. Нам ни к чему проводить разведку во всех направлениях. Эти корабли отправляются только к тем звездам, которые нам видны. – А разве звезды не везде?
– Разумеется, везде, если рассматривать этот вопрос без учета расстояния до них. Разведчиков посылают в самые близкие, еще не исследованные Солнечные системы, тем самым сокращая до минимума число холостых полетов.
– Вы уклоняетесь от темы, – сказал Грасуд. – Сколько таких кораблей, как ваш, совершают сейчас разведывательные полеты? – Двадцать.
– Двадцать? – Он притворился, будто утратил интерес к этому вопросу. – И только-то?
– А что, этого недостаточно? До каких же пор, по-вашему, можно использовать устаревшие модели?
– Я спрашиваю не о космолетах устаревшей конструкции. Сколько у вас действующих разведывательных кораблей вообще?
– Честно говоря, не знаю. И сомневаюсь, знает ли это кто-нибудь другой из моих соплеменников. Помимо самой Земли, у которой свои флотилии, разведывательные экспедиции в космос снаряжают и некоторые из наиболее технически развитых колоний. Более того, два-три других вида разумных существ кое-чему у нас научились и, вдохновившись нашим примером, начали осваивать космическое пространство. Поэтому подсчитать количество космолетов для нас теперь так же невозможно, как произвести перепись себе подобных. Ни словом не возразив Гилдеру, Грасуд продолжал: – По нашим меркам, ваш корабль не так уж велик. У вас, несомненно, есть и побольше. – Он наклонился вперед и пристально посмотрел на Гилдера. – Какова величина вашего самого большого космолета, если его сравнить о тем, на котором вы прилетели сюда?
– Самый большой из тех, что я видел, – это линейный космолет «Ланс». Его масса в сорок раз превышает массу моего корабля.
– Какова численность живой силы на борту? – Членов экипажа – свыше шестисот, но в случав необходимости этот корабль может вместить втрое большее число моих соплеменников.
– Итак, вам точно известно, что существует как минимум один космолет, который при критических обстоятельствах может взять на борт около двух тысяч ваших соплеменников, верно? – Да.
Присутствующие снова заерзали, раздался гул приглушенных голосов. Не обращая внимания на этот шум, Грасуд, внешне полный решимости во что бы то ни стало выудить самые подробные сведения, продолжал допрос. – А есть у вас еще корабли такого же размера? – Да. – Сколько?
– К сожалению, не знаю. Если б знал, я бы сказал. – Может, у вас даже есть космолеты размером и побольше?
– Вполне вероятно, – не стал отрицать Гилдер. – Но если такие есть, я еще ни одного не видел. Впрочем, это ничего не значит. Сколько бы ты ни прожил, а всего не увидишь. Если вы пересчитаете предметы, которые у вас перед глазами, прибавите количество тех, что вы уже видели, то останется какое-то число предметов, которые вам еще Предстоит увидеть. И если на осмотр каждого из них вы потратите по секунде, потребуется…
– Меня это не интересует! – рявкнул Грасуд, боясь запутаться в непривычных для его мышления доводах пришельца.
– И напрасно, – сказал Гилдер. – Ведь если от бесконечного числа отнять сколько-то миллионов, останется все то же бесконечное число. Следовательно, вы можете отнять от целого какую-то часть, а целое не станет меньше. Получается, что один пирог можно съесть дважды. Разве нет?
Грасуд шлепнулся на свое сиденье и с выражением крайнего недовольства обратился к престарелому варду:
– Я хочу получить конкретные сведения, а не выслушивать громогласное опровержение основных правил логики. Его болтовня нарушает стройный ход моих мыслей. Пусть им займется Шахдинг.
Осторожно поднявшись со стула, Шахдинг начал расспрашивать о разных видах оружия, которым располагают земляне, и способах обращения с ним. В своем допросе он твердо держался одной линии, чтобы у землянина не возникло соблазна увести его в сторону от основной темы. Задавая вопросы, он проявил хитрость и проницательность. Гилдер отвечал свободно, без запинки и выложил все, что мог.
– Выходит, – сказал Шахдинг, подводя итог допросу, – вы отдаете предпочтение силовым полям, неким лучам, парализующим центральную нервную систему, бактериологической войне, демонстрации военной мощи и бесконечным переговорам с целью убедить противника принять ваши условия. Поскольку вы в столь значительной степени пренебрегаете баллистикой, эта наука у вас наверняка отстает в развитии.
– Да она и не могла бы развиться, – сказал Гилдер. – Поэтому мы перестали ею заниматься. По той же причине мы в свое время прекратили возню с луками и стрелами. Ни один разовый удар не может превзойти непрерывное и длительное воздействие. – И, словно с некоторым запозданием, ему в голову пришла еще одна мысль, добавил: – Во всяком случае, можно доказать, что никакая пуля не попадет в бегущего.
– Чушь! – воскликнул Шахдинг, который сам некогда дважды сумел увернуться от пуль.
– Когда пуля достигнет точки, в которой находился бегущий в момент выстрела, тот уже будет далеко впереди, – сказал Гилдер. – В этом случае пуле нужно преодолеть это дополнительное расстояние, но окажется, что там его нет – он уже убежал дальше. Она покрывает и это расстояние – и вновь его не находит. Так оно и продолжается.
– Но ведь пуля постепенно теряет пробивную силу и перестает отвечать своему назначению, – ехидно заметил Шахдинг.
– На любое расстояние, которое преодолевает пуля, уходит определенный, пусть очень малый, отрезок времени, – разъяснял Гилдер. – И даже если делить частицу времени на все уменьшающиеся доли, все равно в результате получится не ноль, а бесконечный ряд небольших отрезков времени, составляющий в сумме бесконечный временной период. Подсчитайте-ка сами, и вы поймете, что пуля не попадет в бегущего, потому что не сможет его настигнуть.
Судя по реакции присутствующих, им до сих пор никогда не приходилось выслушивать такие доводы или самим додуматься до чего-либо подобного. Однако ни один из них не был настолько глуп, чтобы принять это утверждение за непреложный факт. Все были достаточно сообразительны и распознали в нем логическое или псевдологическое отрицание само собой разумеющегося и легко доказуемого явления.
Они сразу же стали искать слабое место в этом чуждом для них рассуждении пришельца и, обсуждая между собой этот вопрос, так расшумелись, что Шахдинг был вынужден молча ждать, пока они утихнут. Сидевшие в первом ряду амфитеатра вскочили со своих мест, опустились на колени и принялись чертить на полу диаграммы, все больше распаляясь и надрывая голоса до хрипа. Нескольких вардов в последнем, верхнем, ряду амфитеатра, казалось, вот-вот хватит удар. Наконец пожилой вард, Шахдинг и еще двое одновременно проревели: – Молчать!!!
Члены следственной комиссии неохотно расселись по своим местам, продолжая что-то бормотать себе под нос, жестикулировать и показывать друг другу листки бумаги с набросками схем. Шахдинг гневно взглянул на Гилдера и открыл было рот, чтобы продолжить допрос. Опередив его, Гилдер небрежно произнес: – Это кажется глупостью, не так ли? Но ведь может произойти все, что угодно, абсолютно все. К примеру, особь мужского пола может жениться на сестре своей вдовы.
– Нет, не может, – заявил Шахдинг, чувствуя, что в состоянии опровергнуть это, особо не мудрствуя. – Чтобы жена стала вдовой, муж должен умереть.
– Представьте себе, что особь мужского пола женится на особи женского пола и та вскоре умирает. Тогда он женится на ее сестре и умирает сам. Разве его первая жена не является в этом случае сестрой его вдовы?
– Я здесь не для того, чтобы своими хитросплетениями меня дурачил пришелец с чуждым для нас образом мышления! – выкрикнул Шахдинг. Он решительно опустился на свой стул и чуть погодя, немного успокоившись, сказал сидевшему рядом с ним варду: – Ладно, Кадина, теперь будьте любезны, займитесь им вы.
