14 Жертва Диадемы
Она была удивительной лошадью. Удивительной в своем наборе отрицательных лошадиных качеств, отвратительных лошадиных качеств.
Начнем с того, что она была некрасивой. Ее внешность кричала о беспородности. Маленькая, абсолютно непропорциональная, даже раскрашенная не красиво. Гнедая, но без блеска шкурка всегда была в заклейках. Она ухитрялась вываляться в луже, даже если этой лужи нигде не было. Крохотная звездочка была как-то смещена к левому глазу, создавая видимость асимметрии лошади. Правый глаз когда-то давно был травмирован, и припухлость сохранилась навсегда. Навсегда же сохранилась пугливость лошади, когда что-то происходило справа от нее. Две ноги лошади были в носочках, тоже абсолютно не симметричных. На левой передней ноге носочек покрывал всю пясть, на правой задней доходил до путовой кости. Вся лошадь благодаря этим отметинам была будто смещена. Казалось, что справа лошади больше, чем слева. Ощутимо.
Диадема ходила в прокат и учила всадников… падать. Каждый новый всадник проходил боевое крещение на Диадеме. И хоть новичков на ее спине никогда не бывало, даже самых продвинутых всадников она мастерски высаживала, не забывая наподдать копытом падающего человека, после прыгала два-три препятствия в манеже и, разбегаясь от противоположной стенки, мощным толчком грудью вышибала ворота, радостно возвращаясь в конюшню. После этого на ней можно было ездить. Не зевать, конечно, но ради разнообразия лошадь от упавшего с нее однажды всадника не избавлялась.
Диадема знала отчетливо слабые места каждого всадника, старательно подлавливала на них. Она никому и никогда не простила ни единой ошибки. На хлыст или на жесткое и неверное движение повода, она выдавала серию вертикальных козлов, эдакое родео, добавляла копытом, прыгала то, что приглянулось, и уносилась в конюшню.
Прокат ее ненавидел. И если была возможность Диадему не взять в прокат, ее не брали.
Нигде Диадема не проявляла себя с положительной стороны. Она ненавидела свой табун, стоя на отшибе в гордом одиночестве и бросаясь на всех и каждого, кто осмеливался пройти мимо. Она не пускала в свой денник, щелкая зубами или становясь попой к вошедшему. Надо сказать, что она вполне терпимо относилась к процедуре одевания недоуздка. Это единственное, что можно было сделать рядом с Диадемой без вреда для здоровья. Во время седловки тоже надо было быть начеку. Диадема норовила или встать на ноги, или ущипнуть за бок.
Был лишь один человек, который любил Диадему, но этого очень стеснялся. Это была Василиса, которая так старалась не привязываться к лошади. Иногда, тайком пробиралась она к деннику Диадемы и угощала кобылу сахаром. Надо сказать, что сама Диадема не замечала и не ценила редких проявлений симпатии со стороны человека. Она милостиво брала угощение и отворачивалась.
К проблемам с характером у Диадемы добавлялись проблемы со здоровьем. У нее были слабые суставы, распухающие даже от однодневного стояния, и были проблемы с легкими. То есть ежедневная работа, активная работа, была необходима этой лошади. Ее даже пытались напрыгать, ведь было очевидно, что прыгать лошади нравится. Но и тут люди потерпели поражение. Диадема, которая легко и с запасом прыгала на свободе, категорически отказывалась прыгнуть под всадником даже лежащую жердь. А после нескольких неудачных заходов на препятствие, она сбрасывала всадника гораздо жестче, чем обычно. После прыгала сама и уносилась на конюшню.
Наверное таких лошадей, как Диадема обычно ждет нелегкая судьба с бесконечной сменой хозяев. Вероятно такие, как Диадема заканчивают свою жизнь, подыхая от голода в городских покатухах, где путь усмирения буйной лошади одинаков, прост и дешев: не кормить. Или же такие, как Диадема украшают чей-то стол в виде колбасы. Но Василиса наотрез отказывалась продавать эту лошадь. Поговаривают, что Диадема однажды спасла ей жизнь. Но сама Василиса об этом никогда и никому не рассказывала. Поэтому это все слухи, домыслы.
А сейчас работа Диадемы была тяжкой повинностью для тренеров и берейторов этой конюшни. Поэтому на стене в тренерской висел график работы Диадемы: кто в какой день на лошадь садится. И так радовались те, кому удавалось сачконуть, так как в тот день являлось или очень много поката, или приходил «лихой джигит», который просил лошадку погорячей, да поноровистее. Хотя нет, в последнем случае все равно работать лошадь приходилось берейтору.
В этот день Диадема досталась Жене. График, никуда не денешься! Они уезжали в поля. А точнее путь их лежал мимо болотца на прудик. Ведь еще одна особенность Диадемы состояла в том, что в полях лошадь была гораздо более безопасной, чем в манеже. Толи она отвлекалась на просторы и не пыталась придумать очередную каверзу для всадника, толи не видела стимула избавиться от человека, как препятствия в манеже, толи… Кто ж ее разберет, загадочную лошадиную душу.
Женя села в седло, Диадема привычно скозлила, проверяя уверенность всадника на себе. Козел был невысокий и достаточно мягкий: чайник свалится, а уверенный всадник усидит. И поехали они через на прудик. Женя четко вела лошадь, не расслабляясь и думала о том, что сегодня надо бы спуститься к прудику и пошагать по воде, может даже проехать рысью по побережью туда-сюда. Да, пожалуй, стоит совместить приятное для себя и полезное для лошади. Вот и овраг, за которым болотце. Здесь надо быть особо начеку, ведь идти приходится по самой кромке.
И тут с правой стороны из травы выпорхнула птичка. Диадема дернулась, а Женя почему-то испугалась и грубо сработала поводом. Этого кобыла не прощает, она знала. Но падать нельзя: в овраге руки-ноги переломаешь. Хотя, можно быстро ретироваться в противоположную сторону. Диадема была совсем другого мнения. Она спиной запросто вышибла Женю именно в овраг, а сама стояла и наблюдала сверху, как кубарем катится Женя к болоту.
Единственными мыслями Жени в тот момент были мольбы не зацепиться за сучья и коренья, торчащие из земли. А уж тем более лицом. Поэтому, когда она упала в воду, она даже обрадовалась: такой полет, а лицо и все кости явно целы. Но тут она поняла, что ее засасывает болото. Она начала кричать и барахтаться, но стало только хуже, ее засасывало неумолимо, а наверху стояла и смотрела на все это маленькая гнедая лошадь. Женя вспомнила все, что знала в теории о выбирании из болота. Она перестала барахтаться и стала спокойно осматривать близлежащую территорию в поисках того, за что можно уцепиться. Но все бесполезно: Женю отнесло довольно далеко от берега, она при падении набрала слишком большую скорость. И тут сверху раздался треск. Аккуратно, выбирая куда поставить ноги, к Жене спускалась Диадема. Она подошла к самому берегу, понюхала зыбкую топь и смело наступила в болото. И пошла к Жене, пытаясь вытащить копыта. Кобыла дошла ровно до той точки, откуда могла дотянуться мордой до Жени, наклонила морду, и разрешила взять себя за уздечку. Женя подтянулась и ползком, цепляясь за тонущую лошадь, выбралась на берег. Вот только кобыла погрузилась в болото уж по крылья седла. Лошадь, дождавшись, когда Женя окажутся на берегу, сделала рывок из болота. Но попытка оказалась тщетной. Она обернулась к Жене и тоненько заржала.
«Нет!», - закричала Женя. Она нашла какую-то корягу, поддела повод и попыталась вытянуть кобылу из болота. Но было слишком поздно, Лошадь полностью погрузилась в болото, над топью выднелись только луки седла и лошадиная голова, которая мудро и грустно смотрела на рыдающую Женю.. Женя постоянно звала на помощь, но в этот день никого рядом не оказалось. Диадема уже не билась, пытаясь вылезти из болота. Она быстро поняла, что таким образом сокращает последние минуты своей жизни до секунд, она не хотела умирать, просто пришлось. Тонкое прощальное ржание кобылы оборвалось, пучина поглотила ее.
А потом Василиса однажды сказала Жене, что эта лошадь, как ни одна другая, умела жертвовать собой. И лишь в этой жертве заключался смысл жизни маленькой некрасивой гнедой лошади. Только так.
Посвящается одному из очень дорогих мне людей. Тому, кто очень любит приносить себя в жертву окружающим.
ray:
