Очень люблю начало этого сборника новелл:
Нури сидел на дереве, а внизу бесновался и царапал кору какой-то пятнистый зверь. Это продолжалось уже минут десять и стало раздражать Нури. Зверь разбежался, прыгнул. Когти на растопыренных лапах промелькнули в сантиметре от башмаков. Нури поджал ноги, обхватил ствол, наклонился.
— Красивый, — сказал он. — Но совсем невыдержанный.
Зверь прислушался, рыкнул и полез на дерево. Нури вздохнул, крепче уцепился за сук.
— Нехорошо, ситуацию не учитываешь.
Он сдвинулся по стволу вниз и пнул зверя каблуком в нос. Зверь шлепнулся на спину, вскочил, зашипел и, словно забыв о Нури, кинулся к орнитоплану. Он вцепился зубами в пластиковую оболочку крыла и, урча, стал рвать ее. Крыло судорожно задергалось. Этого Нури стерпеть не мог. Бормоча: «В конце концов, нервы есть у каждого…», он спрыгнул с дерева, подбежал к зверю, ухватил его за шиворот и хвост у самого корня и отшвырнул в сторону. Зверь приземлился на все четыре лапы, взревел, ударил хвостом по бокам и прыгнул…
Нури копался в ящике под седлом, искал флягу, когда из динамика послышался голос дежурного ИРП:
— В чем дело, Нури? Вас не видно, вас не слышно.
Нури потер ладонь:
— Сел на опушке, хотел немного размяться, а тут такой пятнистый, усатый…
— И?
— Инструкцию к повестке помню. Уклонялся. Сидел на дереве. Так он укусил… Аппарат!
— На дереве… — мурлыкнул диспетчер. — Вам помочь?
— Обойдусь.
Нури перевернул зверя на спину, ополовинил флягу ему в пасть. Зверь захлебнулся и открыл глаза.
— Ну вот, — обрадованно сказал Нури, — жив-здоров. Только задумчивый немного.
— Доберетесь сами? — спросил диспетчер.
— Несомненно. Сейчас взлетаю.
Но взлететь Нури не пришлось. Зверь прокусил-таки пластик, и неперегоревшая глюкоза вылилась на траву. Нури стянул рваные края оболочки, наложил пластырь и задумался.
Запаса глюкозы не было. Можно бы, заменив ее сахарным раствором, кое-как добраться до центра, но сахара тоже не было. Где-то он читал, что если ввести адреналин, то можно какое-то время лететь на почти сухой мышце, но где взять адреналин?
Зверь уже сидел, щуря зеленые глаза.
— Видишь, что наделал, — сказал ему Нури и замер в тихом восторге.
Из леса на поляну трусцой выбежал пегий пузатый ослик, а на спине у него, задевая конечностями траву, ехал кибер. Его анодированный золотом корпус блестел. Развевалось страусиное перо на соломенной шляпе. Над головой кибера летел синий с красным попугай и картаво кричал:
— Кибер-р дур-рак. Дур-рак.
Неожиданно кибер дернулся, вскинул манипуляторы, пытаясь поймать попугая, и свалился с осла.
— Глупая птица, — поднимаясь, сказал кибер. — Очень глупая. И не вижу причин для смеха.
— Сейчас, — дрожащим голосом произнес Нури. — Сейчас я просмеюсь и снова стану серьезным.
— Констатирую: кто-то повредил леопарда, — произнес кибер, не глядя на Нури. — Если каждый будет повреждать животных…
— Два вопроса, — перебил его Нури. — Во-первых, ты где взял перо? Если каждый будет выдергивать по перу, то страус облысеет и с хвоста. И во-вторых, что тебе леопард, что ты леопарду?
— Перо я нашел в саванне. И по второму: я по совместительству смотритель. И ответственен за благополучие животных. Мне поручена эта работа потому, что я добр и некусаем. Меня даже ногами топтали, и что? — Кибер выпятил грудь.
— Вот именно, и что?
— И ничего. Ни одной вмятины.
— Значит, некусаем. — Нури на секунду задумался. — За насекомых ты тоже в ответе?
— Об этом распоряжения не было.
— Тогда вот что. Принеси мне меду в сотах. Так, кусочек с ладонь. Здесь должны быть дикие пчелы, не так ли?
— Пчелы есть, но бортничеством я не занимаюсь.
— Когда-то нужно начинать. Мне нужен мед.
Кибер замолчал и стал думать. Ослик неподалеку хрумкал траву. Усатый окончательно пришел в себя и терся больной мордой о ноги неподвижного кибера. Нури раскинулся на траве, глядел в небо. Пахло зноем, легкий ветерок раскачивал ветви в вышине. Строго говоря, спешить было незачем, но он обещал деду прибыть пораньше, и опаздывать было неловко. До экзаменов еще три дня. Интересно, как добираются другие?
— Я достану мед, — нарушил тишину кибер.
Кивнув, Нури сорвал травинку и посмотрел вслед киберу, пока тот не скрылся в кустах. Мысли текли ленивые и непривычные. У попугая красные штаны, а у вас, Нури, как говорил летный инструктор, сильно развито воображение, вы могли бы ласточкой летать, жаль, времени мало. Ласточкой — это взмах, и крылья сложены полет-падение по инерции. Воробей тоже так летает. Вообще, задача пустяковая, азы баллистики и аэродинамики. Любопытно, живое использует инерцию, а машин, движущихся за счет инерции, почти нет…
— Кибер-р в зар-рослях! — крикнул попугай.
Кибер действительно вышел из кустов, неся на вытянутой ладони соты. Над ним роились пчелы, а вокруг туловища в три кольца обвивалась гигантская змея. Голова ее с желтыми пятнами у глаз лежала на плече кибера, из пасти на длинном стебле свисал белый цветок. При виде змеи ослик заморгал и попятился. Усатый тихо исчез.
— Принес мед, — сказал кибер.
Нури сел и молча стал рассматривать змею.
— Я ее снял с дерева и обмотал вокруг корпуса, — счел необходимым объяснить кибер. — Она меня за внешность полюбила.
— Так сразу?
— Естественно. Любят всегда за внешность, — сказал кибер и, подумав, добавил: — И за быстроту реакции.
— Здорово и ново! Скажи, можешь ты исполнить еще одну мою просьбу?
— Обязан, если буду в силах.
— Тогда вот что. Отойди в сторонку, сними гада с себя и снова намотай на дерево. Уверен, что это тебе по силам.
Кибер положил соты на траву и ушел.
— Кибер-р дур-рак, — констатировал попугай. Ослик вздохнул.
Отмахиваясь от пчел, Нури бросил соты в котелок, плеснул наугад воды, взболтал и вылил смесь в заправочный бачок. Через минуту крыло обрело упругость, выпрямилось. Похлопав по нему, Нури закрыл крышку седла, уселся и закрепил на бицепсах браслеты биоуправления.
Нури поднял машину в воздух. Поврежденное крыло слушалось плохо. Мало-помалу Нури достаточно четко перевоплощался в здорового аиста — это давалось без особого напряжения. Но представить себя аистом с подбитым крылом Нури удавалось лишь с большим напряжением. Полет получался неровным, и он, чтобы вжиться в образ, сделал несколько кругов над поляной.
— Только планер, — шептал он. — Орнитоплан. Можно пешком. Можно верхом.
Нури наклонился. У кустов кибер уговаривал осла.
— Как хоть зовут тебя, служивый?
— Телесик! — донеслось с земли. — Домовый кибер Сатона.
Широкими взмахами Нури набрал высоту и с облегчением перешел на привычный планирующий полет. Внизу, сколько видел глаз, расстилался лесной массив ИРП. Проплывали редкие изумрудные прогалины, и в непривычной тишине отчетливо слышались крики обезьян и птичьи голоса. На маленьком пульте светил зеленым глаз единственного прибора — указателя курса, Орнитоплан был сделан таким образом, что, включаясь в биологическую систему управления, пилот ощущал его всем своим телом и диагностика неисправностей не вызывала затруднений. Поврежденное крыло чувствовалось как тянущая боль в предплечье. Но приключение на поляне окончилось благополучно, а в прозрачной дали уже виднелась игла главного корпуса ИРП. Нури расслабился.
— Здравствуй, — послышалось рядом. Нури оглянулся. В метре от него слева, едва шевеля крыльями, летел ворон.
— Привет! — ответил Нури. — У вас здесь что, все птицы разговаривают?
— Р-разумные, — сказал ворон.
— Я уже встречал говорящего попугая. Попугаи тоже?
— Некотор-рые.
— Прогрресс, — сказал Нури. — Видимо, Сатон не только реставрирует природу. Он ее модернизирует. А вообще, чего зря напрягаться. Садись, поговорим.
— Я Вор-рон, — сказал Ворон.
Нури задумался. Разговор стоило поддержать. Не каждый день предоставляется возможность поговорить с Вороном.
— Женат? — спросил он.
— Трижды. Посредний р-раз на берой вор-роне, — с японским акцентом ответил Ворон. Потом добавил: — Р-разошрись. Хар-рактер-р.
— Ай-яй, а сколько лет прожили?
— Портораста.
— С ума сойти! — Нури с уважением посмотрел на птицу. — Сто пятьдесят лет. С белой вороной. Я бы не выдержал.
Собеседник молча летел рядом. То ли Ворон расстроился, то ли разозлился. Скорее, последнее, потому что, когда Нури, целясь на башню ИРП, сделал пологий вираж, Ворон презрительно сказал:
— Р-рожденный пор-рзать… — Он чуть шевельнул хвостом и дал несколько кругов на уровне глаз Нури. Это получилось у него как бы само собой.
— С какой ноги ползет сороконожка. Твоя гордыня, Ворон, непомерна, — пропел Нури. Твердое «эр» звучало в их беседе как горошина в погремушке. Нури развеселился. — Тем не менее критику я принимаю. Но без злопыхательства. Позитивную. Научи, каким пером ты шевелишь, чтобы сделать вираж?
— Вопр-рос не тр-руден, — сказал Ворон. — Это дерается так.
Он заглянул себе под живот, веером растопырил хвост и провалился вниз.
— Вот так, — сказал Нури. — Впредь не хвастайся.
Ворон, скрывшись с глаз, больше не показывался, и Нури вскоре благополучно приземлился на маленьком травяном аэродроме ИРП.
). Скоро будет 4 года, как я здесь.
