Да, об "Аргамаке" мнений много, и отзывов тоже, и не только положительных. Но я в этом клубе шесть лет. Приезжаю потому, что там прекрасный коллектив, прекрасные кони и Шеф, которого невозможно не любить или хотя бы не уважать. Профессионал редчайший. Без лошадей он не сможет жить, и никогда не смог бы. Я горжусь тем, что знакома с этим удивительным человеком.
Знаете, дорогие, у каждого клуба есть свои плюсы и минусы. Но в Аргамак я лично приезжаю даже не для того, чтобы поездить верхом, а для того, чтобы пообщаться с девочками, которые искренне радуются мне, с тренером, с Шефом — и разумеется, с лошадьми. Люблю "Аргамак" всем сердцем, и надеюсь, что это взаимная любовь. А для тех, кто хочет немного побольше узнать об "Аргамаке" - вот моё интервью с его директором, Даниилом Потоцким:
Аргамаки Северной Столицы
На конных выставках, которые проходят в Петербурге уже несколько лет подряд, многие любители и знатоки лошадей не раз обращали внимание на стройных, золотистой масти, холёных коней. Ахалтекинцы! Сильные, очень грациозные животные. Гордые и стремительные, красивые и пластичные, нарядные и яркие, с раздувающимися от волнения ноздрями и горящими чёрными глазами...
Стремительный бег, завораживающие движения этих восточных красавцев приводят в восторг как любителей, так и специалистов.
Как же попали представители древней породы в наш суровый климат?
В Старом Петергофе есть конно-спортивный клуб "Аргамак", где занимаются разведением именно ахалтекинцев. Имена хозяев хоть раз слышал каждый - Владимир Соломонович и Ирина Владимировна Хиенкины. Я несколько раз приезжала в "Аргамак" полюбоваться на лошадей и пообщаться с Владимиром Соломоновичем. Но в этот раз мы беседовали с его сыном Даниилом.
-Даниил, расскажите, с чего начался "Аргамак"?
-Образовался "Аргамак" в 90-м году, когда из Туркмении привезли 12 лошадей.
-Сколько коней у вас сейчас?
-На нашей конюшне - больше двадцати ахалтекинцев и ещё много потомства в округе. Главные жеребцы, которых привезли тогда, знакомы многим конникам - Хелвар, Гахрыман, Гала... Хелвар, к сожалению, пал в Москве. Он "всеобщий папа", жеребец-производитель, по Питеру, но здесь ему применения больше не нашлось. У нас Хелвар всем приходился "родственником" - кому папой, кому дедушкой, кому дядей. Пришлось поменять его на Гарагача, чтобы он пустил у нас свою кровь. Гарагач у нас воспрял духом, а Хелвар, увы...
-Можете в нескольких словах описать ахалтекинца?
-Как человек, живущий с ахалтекинцами с детства, могу сказать вот что... Знаете нашего Карагёза? Мне было одиннадцать лет, когда его привезли из Туркмении полугодовалым жеребёнком. Когда ему исполнилось два года, я впервые сел на него верхом. С тех пор мы были с ним на протяжении четырёх лет. Потом случилось так, что я ушёл с конюшни и шесть или даже семь лет вообще здесь не появлялся, никак не общался с Карагёзом. Что с ним только не произошло за это время! Кто только с ним не работал! И когда мне исполнилось двадцать, я вернулся в "Аргамак", решил, что снова хочу ездить верхом. И Карагёз меня узнал. Пришёл из табуна ко мне. Вот это, скажу вам, ощущение!!! Нет слов. Так делают только ахалтекинцы. Это конь одного хозяина, и если они находят друг друга, от лошади идёт потрясающая отдача. Так получилось у нас с Карагёзом.
Говорят, что спортом с ахалтекинцами заниматься очень тяжело, потому что у них сложный характер. Наверное, я с этим соглашусь. Редкостные они лошади, конечно... Что хотят, то и делают... Постоянно надо доказывать, что человек является главным в дуэте. Каждый раз я сажусь на Карагёза и каждый раз приходится ему об этом напоминать. И надо сказать, не всегда это получается. Далеко не всегда.
-Сбрасывал?
-Теперь-то уже нет, а поначалу, когда учили его, я падал, наверное, раз пятнадцать за час. Сел - упал, сел - упал, сел - упал... Это было снежной зимой, обошлось без травм, веселились. Тем не менее, для меня заездка была очень жёсткой. Я-то маленький был, лёгкий, а у него здоровья-то сколько!..
-Сколько Карагёзу сейчас?
-Семнадцать лет. Он девяностого года рождения. Полтора года назад, летом, мы участвовали в скачках в Ропше и приехали вторыми. При этом все кони были младше нас как минимум на восемь лет, и все всадники были легче меня как минимум на тридцать килограммов - девочки...
Правда, я зарёкся скакать на нём... Он вороной, а к финишу белым пришёл, в пене. Весь круг висел на хвосте у лидера (а дистанция - 1800 метров!)... Незабываемо... Но опасались не на шутку за его здоровье... Уж очень много Карагёз вкладывает в скачку... А на следующий год первой пришла тоже наша лошадь, Гунча Бике, семилетняя кобыла... Это была самая длинная дистанция, а она скакала лениво-лениво, была второй почти весь круг, а ближе к финишу ей просто захотелось пробежаться по-настоящему. Лидера она обошла буквально в три прыжка... Это неудивительно, семь лет - для лошади просто расцвет, хотя на больших скачках это крайний возраст. Потом, после семи лет, лошадь переходит в спорт, где требуется особая подготовка - конкур, выездка.
Но повторюсь, на мой взгляд, текинец в первую очередь - это друг. Когда с ним знакомишься, уже других коней не надо. Говорят, что в конкуре должны участвовать ганноверы, тракены, бегать должны чистокровные верховые, но при этом текинцев становится всё больше и больше в Питере... Видимо, люди начинают общаться с ними, понимают их уникальность - и привязываются.
Возвращаясь к Карагёзу, добавлю: сколько раз было так - падаешь, а он не уходит. Он, конечно, редкостный упрямец, сам себе на уме, скажет себе: "Я не хочу сегодня работать! Лень мне..." Сражаешься с ним, сражаешься, и вдруг он оказывается сверху - я упал. Не уходит. Пробежится вокруг, посматривает: "Вставай, вставай, давай ещё, я готов!" И в поле всегда подходит... Это удивительное ощущение, когда из табуна приходит лошадь. Именно к тебе, именно твоя. Остальные придут, посмотрят: "Сахар принёс? Нет? Ну и ладно..." Уходят. А он остаётся.
-Расскажите, пожалуйста, о Владимире Соломоновиче.
-Я не знаю, почему вдруг он решил заняться ахалтекинцами... Отец ведь музыкант на самом деле - гармонист, баянист. И до 35 лет он играл... А потом вдруг увидел коней - и всё. И теперь занимается только ими. Только ахалтекинцами.
Владимир Соломонович человек очень сложный. Говорят, что он больше любит коней, чем людей. Но я уверен, что это совершенно нормально для человека, который занимается такой деятельностью.
-Как правильно называется ваше хозяйство?
-Конно-спортивный клуб "Аргамак". Аргамак - это второе название ахалтекинца.
-Расскажите, пожалуйста, о породе.
-Об ахалтекинцах были упоминания где-то году в семисотом нашей эры. Порода очень древняя. Существует только три чистокровные породы, остальные чистопородные. К чистокровным относятся ахалтекинская, арабская и чистокровная английская скаковая. Был момент, когда их оставалось всего три или четыре тысячи голов... Но, к счастью, сейчас всё это восстанавливается.
-Владимир Соломонович, насколько мне известно, довольно строгий тренер. Так ли это?
-Владимир Соломонович привлёк меня в конный спорт, как я ни упирался, как я ни говорил, что у меня другие интересы... В итоге он всё равно оказался прав. Кони - это кони, и никуда от них не деться. А вообще... про него очень тяжело говорить. Человек просто железный. Ему 68 лет, при этом он никогда не просит помощи, садится на лошадь сам. Каждый день отец четыре часа в седле. За день работает с четырьмя лошадьми. При этом много раз падал, и не всегда удачно, но всё же любовь к лошади затмевает всё.
-Говорят, что лошади - это болезнь.
-Согласен, причем болезнь заразная. Владимир Соломонович многому меня научил, например, запрыгивать на лошадь с земли. Это с детства, я до стремени дотянуться не мог, когда маленький был, только так и запрыгивал.
Конечно, было много слёз, когда отец говорил: "Если хочешь чего-нибудь добиться, надо много заниматься..." И он прав, конечно. Я пришёл на конюшню - и знаю, что уже никуда не уйду.
-Ваши ближайшие планы?
-В первую очередь, конечно, выставка в Ленэкспо.
-Сколько стоит ахалтекинец?
-Вопрос сложный. Жеребцы-производители могут стоить до 100 тысяч евро. Всё зависит от того, кого именно хочет приобрести покупатель. Для себя, наверное, лучше купить жеребёнка. Если человек хорошо ездит верхом, это одно дело, можно покупать взрослую лошадь. А если не умеет или только начинает учиться ездить на лошади, то он приобретает этого жеребёнка, каждый день ходит общаться с ним, а тем временем параллельно учится ездить. Так было и у меня с Карагёзом. Ему было шесть месяцев, мы с ним просто общались. Говорят, что кобылы более преданные человеку, больше привязываются к хозяину, с ними легче работать. С жеребцом сложнее в несколько раз - но и отдача совсем другая. Карагёз сейчас мерин. Когда я ушёл из "Аргамака", он скучал и не видел никого вокруг, рядом с ним находиться было невозможно... Это я знаю только понаслышке, конечно. Пришлось его кастрировать, чтобы он был спокойнее.
-И последний вопрос о вашем отце. Можно ли описать личность Владимира Соломоновича одним словом?
-Можно. Шеф.
-Даниил, большое вам спасибо за яркий, интересный рассказ. Скажите, пожалуйста, в заключение несколько слов.
-Лошади, а особенно ахалтекинцы - это уникальные животные. Если человек сумеет добиться расположения аргамака, он не сможет не увидеть и не почувствовать этого. Так что... Желаю тем, кто захочет приобрести ахалтекинца, терпения, потому что оно воздаётся сторицей. И удачи, конечно.
14.03.2007
