Re: Старые клячи.Их сожгли первыми. стр. 673. смотрите!
И однажды наступает момент, когда от усталости уже не можешь уснуть.
Возбужденный мозг молотит в холостую при любой попытке закрыть глаза, норовя взорвать тесную черепную коробку, можно загнать себя в состояние псевдосна, но это притворство организм не обманывает, отдыха не происходит. И за несколько суток превращаешься в автомат со стеклянными глазами, блуждающим взглядом, теряешь способность сосредоточиться, и возникает мысль – так дальше нельзя. Голова взорвется. Можно попробовать глушить мозг коньяком, но мне никогда не помогало. Чтобы свалило выпить надо много, и раньше, чем мозг отключится, наступает отравление, что связано с неприятными ощущениями. А вот ощущения отдыха – так и не наступает. Возникает до кучи ощущение болезни.
И я давно нашла для себя способ отключить непослушный мозг, когда его уже крючит от перегруза. Физическая усталость, когда тело валится с ног, когда все равно где и как – лишь бы лечь и закрыть глаза. И провалиться в темное, вязкое небытие…
Начальник следственной группы внимательно посмотрел мне в лицо и нежно поинтересовался:
- Ты вообще по ночам хоть немного спишь? Что-то с лицом у тебя…. Знаю я такие лица.
- Пытаюсь, - честно ответила я.
- Не получается?
- Да, не очень…
- Знаешь, дела я от тебя забрать не могу.
- Знаю, - вздохнула я.
- Нет,, все-таки, что ты делаешь по ночам? – подозревал шеф.
- Честно? По Городу гуляю…
В кабинет вошел начальник убойного отдела УР.
- Андрюха, - сказал шеф, - представляешь, эта дура шляется ночами по городу. Одна. Сделай что-нибудь! Но чтобы она одна по городу не шлялась!
- Да я ее уже коньяком поил несколько дней. Ей не помогает. – Мужики прекрасно знали о моих попытках разлюбить и пытались помогать, кто как мог. Шеф грузил работой, Андрюха пытался напоить до бессознательного состояния. Но мозг перемолачивал работу, параллельно пытаясь найти выход из болезни, называемой любовью, вылезал из алкогольного напряга и опять – по кругу…
Вечером в мой кабинет вошел Андрей.
- Слушай, я тут подумал… давно я по городу не гулял. Семья на даче. Можно я с тобой в следующий раз, когда ты пойдешь?
Мне все равно. Можно. Только одно условие – не мешай.
- Я не буду тебе мешать, я понимаю. Просто, хочется, а самому никак себя не выгнать из дому. Понимаешь, телевизор, пиво, диван… А сейчас что-то понял, что давно не гулял по городу, захотелось…
Конечно он врал. Шеф сказал «сделай что-нибудь». И ему больше ничего не пришло в голову. Указание «чтобы одна не шлялась». Значит, надо шляться со мной.
Они все были в меня немного влюблены…. Пусть будет длинный, несуразный Андрюха, нисколько не похожий на подполковника, рулящего убойным отделом района…
Он держался немного сзади, за моим плечом, и молчал. Через некоторое время я забыла о нем, Андрюха был идеальным спутником. Он умел растворяться во времени и пространстве, становиться серой тенью, он был беззвучен, его не было и он – был рядом. Белые ночи в Питере неожиданно кончаются в 2 часа ночи, темнеет, и мозгу в это время особенно хочется спать. Если перебороть сон в это время, потом начнет работать накопительная усталость, которая так нужна. Темный Город обволакивал, шептал, в нем просыпалась ночная жизнь. Голос Андрюхи прорвался в сознание:
- Слушай, ты извини, но очень жрать хочется…
А, ну да. Андрюха. Голодный. Это я могу всю ночь пить джин из банки, а его надо кормить. Рядом Витебский вокзал. Ночной вокзал. Почему нет? Давай, возьмем там пару шаверм. Там изумительно готовят шаверму… Только там ее и готовят. И съедим на лавке.
- Тань… я не люблю шаверму….
- Ерунда, такой ты не пробовал, там араб ее делает. Реально – вкусно.
- Ну, хорошо… Мы с Витькой тут брали шаверму.. на закусь… Она какая-то бумажная на вкус, что ли…
Андрюха вздыхает обреченно и берет у улыбающегося араба две шавермы. Я отрываю обертку, а Андрюха держит свою в руке и таращит на меня глаза. И не ест. Вот, черт, видимо, накормить его шавермой не получится… Ну, и пусть живет голодный, сам напросился… Андрюха рассматривает шаверму с видом попугая, наклонив голову на длинной шее набок.
- Да что ты в самом деле, попробуй!
- Слушай, ты вот сейчас оторвала салфетку от нее… А я ведь тогда ее с салфеткой съел…
Я забираю у него шаверму, отрываю обертку и отдаю ему. Андрюхе – нравится. Ну, вот и славненько – мы идем дальше по городу, живущему своей ночной жизнью, мы параллельны этой жизни, я и серая тень за моим плечом…
Мне все равно куда идти. Встает солнце, птицы начинают верещать, сначала тихо и робко, потом все звонче. И одновременно проявляются краски. Впереди парк, или лес, и мне – туда.
- Танька, и часто ты гуляешь по ночам на кладбищах? Вот скажу шефу, он тебя будет в кабинете запирать на ночь, чесслово, - голос тени за моим плечом озадачен. – Ты вообще знаешь, куда пришла? Это Смоленское кладбище, я тут вырос недалеко… Здорово, что мы в этот район зашли, это места моего детства, сто лет тут не был…
Кладбище залито рассветным солнцем, над головой звенят птицы в кронах деревьев, трава и кусты омыты росой. Я снимаю туфли и иду босиком по теплой, влажной от росы, земле тропы. Тропа – черная. Кругом зелень. Пахнет свежим, росным утром… Вдруг я взлетаю над землей и меня несут на руках, и я не понимаю, злиться мне на это или, может… Но меня ставят на тропу, влажная земля слегка обжигает ступни и продавливается под пальцами, и сзади сверху басит Андрюха:
- Дура, ты хоть под ноги смотри, там стекла были…
Я могу не оглядываться, не говорить спасибо, но благодарность захлестывает и что-то отпускает внутри. Какая-то пружина расслабляется, и мозг перестает лихорадочно молотить под сводом черепа. А в груди расплывается тепло. Солнце становится ярким и греет через листву деревьев. Пора….
Метро открывалось в 5 утра. Мы сидели на лавочке около станции метро, курили и ждали, когда откроются двери. Я блаженно щурилась на солнце, как сонная кошка, и лелеяла в себе желание лечь, вытянуть гудящие ноги и уснуть…
- Слушай, спасибо тебе за прогулку… ты не обидишься, если я сниму ботинки? – вдруг спрашивает Андрюха, и в голосе столько просьбы… Да конечно, снимай, ты чего спрашиваешь-то… Андрюха снимает туфли, тихо матерится – на белых носках кровяные пятна. Бедняга, он ноги стер…
- Вот, с непривычки… Давно столько не ходил… а туфли-то новые….
- Чего ж ты раньше не сказал!
- Ну… а что бы ты сделала? Я ж обещал не мешать… Ну, и потом – прогулка-то была и правда замечательной. А то ночью по городу только по работе, на очередной труп, и города-то не видишь… А он вон какай, оказывается… Ты домой?
- Да. Поспать пару часов. А ты?
- Не, я на службу – чего домой-то переться… Я в кабинете посплю, не впервой. Слушай, я шефу скажу, что ты опоздаешь, он поймет, ты выспись.
Ну, да, шефу будет доложено, что задание выполнено, если я опоздаю на пару часов – он поймет, Андрюха вытянет стертые ноги, улегшись на сдвинутых столах, пока не придут его опера, а я больше не буду шляться по городу по ночам. Отпустило. Я готова жить дальше.
Надо только немного поспать…
