За обсуждениями всяко-разных событий, трагических и спортивных наверняка затеряется новость об уходе конника, артиста цирка Юрия Ермолаева. 85 лет однако. Один из сильнейших дрессировщиков мира.
Светлая память.
До Парелли были совершенно замечательные системы дрессировки лошадей у индейцев и ковбоев. Я видел, как они работают. Оголовье целиком снимается, лошадью управляют только при помощи ног. Коня поднимали в полевой галоп, и он останавливался как вкопанный по первому требованию всадника и безо всякого железа! Наши так называемые “джигиты” смеялись. Я им так и сказал: “Замолчите. Это великое искусство”. Но перейти на систему Парелли все не смогут — не хватит циркового таланта, терпения. Для того чтобы в России это привилось, нужно несколько веков. У нас вообще есть такая тенденция делать все быстро: коммунизм построить, лошадь подготовить. Когда сказано “А”, надо говорить “Б”, а у нас — сразу “Я”. А в результате первые места на российских соревнованиях занимают иностранцы.
— Цирковую дрессуру сложно назвать мягкой. Или талантливым людям удается чудесным образом обходиться без “лопатотерапии”?
— Вопрос очень каверзный. Я и сам поначалу хлыстиком получал, если что-то делал неправильно. Так что людей в цирке готовят тоже не слишком гуманно. За что лично я благодарен.
Кроме того, не надо забывать, что лошадь — животное опасное. Легендарный Харитон Иванович Рубцов любил такую поговорку: “Бояться лошадей не надо, а остерегаться нужно”. Видите, сколько у меня шрамов на голове. (Юрий Михайлович устраивает “экскурсию” по шрамам.) Это 1958 год, а это уже 1992-й, затылок — 1985-й. В последние 5—6 лет все это “богатство” очень заметно сказывается на здоровье. Вот этот шрам оставил мой любимый конь Дружок. Два года назад мне делали снимок черепа, и профессор медицины, который должен был сообщить о результатах, протянул мне руку и сказал: “Я вас поздравляю”. Я удивился: “С чем?” — “С тем, что вы живой...”
— На гастролях в Монголии у меня Дружка действительно чуть не украли. Казалось бы, у них ведь лошадей столько, сколько у нас мух нет! Даже на городских тротуарах — кони. Но, когда мы выступали, монголы сидели, открыв рты. Последний трюк “балансе на переду” Дружок делал под национальную монгольскую музыку. Монголы просто бесились от счастья и, народ темный, считали Дружка божеством, спустившимся с неба и во время полета освоившим их национальные мелодии. Их фантастическое неравнодушие к моему подопечному показалось подозрительным... Пришлось Дружка ставить не на конюшню, а в кабинет директора цирка под охрану. И то выломали доски (цирк был деревянным), стараясь до него добраться!
— По сравнению с монгольскими колченогими аборигенами тракено-кабардинский Дружок действительно мог считаться богом...
— Когда я его купил, ему было три года. А умер он в тридцать три года как настоящий артист — на арене. В таком возрасте работать он, конечно, уже не мог и в рамках конного номера вывозил в коляске мою жену и старшую дочку в манеж. Однажды коляска завалилась прямо на него. Умер Дружок от разрыва желудка. Что со мной было, когда он пал! Невозможно описать словами твое состояние, когда уходит конь, с которым ты тридцать лет не расставался. Он больше чем животное. Может быть, даже больше чем человек...
— Моих зебр, которые потом успешно работали чехарду с лошадьми, привезли из условий дикой природы. Транспортные клетки мы открыли таким образом, чтобы зебры могли бежать только в одном направлении — в стойла. Так они часа четыре вообще оттуда не выходили и только мрачно сверкали глазами. Пришлось пугать, чтобы они наконец выбежали. Постепенно отношения с ними наладились. Но моего помощника Лешу Соколова зебры почему-то невзлюбили, особенно Суслик. Один из их конфликтов произошел в Ленинграде. Суслик погнался за Лешей. Тот удирал по узенькой лестнице, которая поднималась до тупика на четвертом этаже. Конечно, Леша побежал с мыслями, что зебра до четвертого этажа по старенькой неудобной лесенке не дотянет. Как бы не так! В тупике Суслик его настиг и разодрал живот. Прибежали мы и... методом гуманности в полном согласии с Патом Парелли отбили бедного Лешу у зебры.
— Печальная история ваших последних воспитанников прогремела на всю страну. Избитые и брошенные во Владивостоке белоснежные кони должны были быть отправлены на мясокомбинат, и тут вспомнили, что они ваши...
— Это очень неприятная история. Я работал в Италии по контракту. Предполагалось, что я их артиста натаскаю за полгода, а он за два года не научился. На выдрессированных лошадях, между прочим! Пока я был в Италии, моих молодых лошадей отдали другому артисту, как это у нас принято говорить, “за бутылку водки”. Весь свой опыт я вложил в этих последних лошадей! А их потом изуродовали. Когда я узнал о том, что их отдали, возвращаться не захотел. Несмотря на то что я уже был пенсионером, мог бы лет десять, думаю, еще поработать, но подлая игра тогдашнего руководства выбила меня из колеи.
(Согласно одной из версий, в Японии кони в ответ на побои сорвали новоявленному дрессировщику номер. Выведенный из себя “джигит” попросту бросил лошадей на территории Страны восходящего солнца. Законопослушные японцы в свою очередь отправили никому не нужных животных в Россию. В наш порт липпицаны прибыли в ужасном состоянии. Выглядели бедолаги так, что уже никому в голову не приходило вернуть их в цирковой манеж. — Е.М.)
— Дрессировщица Наташа Балакирева ездила за ними во Владивосток. Психика лошадей была сорвана, и несколько месяцев ушло только на то, чтобы они пришли в норму. Всю работу, конечно, пришлось начинать практически с нуля. До сих пор эти липпицаны выступают. Прекрасно работают. Знатоки Наташу не ругают, разве что я иногда поворчу. Только Наталья спасла от смерти четверых моих копытных учеников. Остальные пропали бесследно.
Как объяснить, почему лошадь — огромная, сильная, своенравная — дает загнать себя до смерти? Ей ничего не стоит скинуть даже бывалого наездника и порвать его как тузик грелку... Наверное, лошади могли бы приоткрыть людям свои секреты, да вот беда — разговаривать с ними умеют только единицы.
